Счастливчик Леонард

На это я и рассчитывал – на благоразумие человека, прожившего жизнь и многое в ней повидавшего.
– Так куда все-таки путь держите?
– В Саганию, – не стал я скрытничать. – А там видно будет.
Все четверо вышли из-за камней, явно не видя в нас больше врагов.
– Да уж, не самый простой путь вы выбрали, – сказал дед, когда вместе с остальными приблизился к нам вплотную. – Глайберов не встречали?
– Встречали. – И, чтобы избавиться от дальнейших вопросов, добавил: – Вовремя убежище нашли. А затем, по темноте, скрылись.
– Повезло, – сказал дед.
– Повезло, – кивнул я, соглашаясь. – Селение-то ваше далеко отсюда?
Судя по всему, дед нас до вечера вопросами мучить собирается. И сам не прочь поговорить с новым человеком, но лучше сделать это по дороге.
– Рукой подать.
– Гостеприимство найдем?
– А как же.
– И покушать бы чего, – влез в разговор Головешка.
– Найдется и покушать. – Дед еще разок взглянул на нас испытующе: мол, кого я к себе в дом приведу?
– Мы не милостыню просим, – поспешил уверить его Тед. – Заплатим или отработаем.
– Пошли, отравительница. – Не обратив внимания на его слова, дед улыбнулся Клер. – Эх, мне бы годков тридцать скинуть, тебе и в голову не пришло бы ядом потчевать, как на крыльях вокруг меня летала бы.
Вот теперь девушка смутилась по-настоящему: понятно же, о чем именно тот говорит.
– Вы и этому скажите, – указал я большим пальцем себе за плечо. – Мы мирные, чего ему там прятаться?
– Эвен, – уже на ходу окликнул того старик, – спускайся, лазутчик хренов. Тебя заметили.
Эвен тоже оказался рыжим. И когда он к нам присоединился, дед начал ему выговаривать.
– Не мог он меня заметить, – стал оправдываться тот.
– Не мог бы – не заметил, – возразил ему дед.
Эвен начал настаивать на своем, но его перебил уже я:
– Успокойся, не заметил я тебя. Знал, что вас пятеро, а тебе больше и спрятаться было негде.
Там, на откосе, самое подходящее место, чтобы сверху подстраховать остальных.
– А откуда знал, что нас именно пятеро? – живо поинтересовался дед.
– Видел, когда вы еще там шли, – указал я рукой. И не удержался: – Рыжие.
– Далековато, – смерил старик расстояние взглядом. – И как только разглядел?
– Вон у того орла, – высоко-высоко в небе кружила одинокая гордая птица, – в левом крыле нескольких перьев не хватает. На слово поверите?
– Слышал я о таких зорких, – кивнул дед. – Но видеть не приходилось.
Я пожал плечами: смотри сколько влезет.
– Сами-то как нас заметить смогли?
Вопрос резонный: если уж я благодаря своему дару увидел их только тогда, когда они вовсю спешили к нам наперехват, как они-то нас увидели?
– Это было проще всего. Там, – и старик неопределенно махнул рукой, указывая куда-то за спину, – есть такой участок, по самому карнизу, который не обойти. Камни на нем уложены таким образом, что своеобразный звук издают – цок-цок, цок-цок.
Я кивнул: попадался нам такой.
– На месте звук как будто бы и не сильный, но эхо по ущелью в селение приходит такое, что трудно его не услышать. А мы, – старик дал понять, что «мы» – это он сам и его сыновья, – местные стражи. Даже примерное количество людей можно посчитать. Хотя бывают и ошибочки. – Он усмехнулся. – Однажды там стадо горных баранов прошло, так вся деревня переполошилась. Все, кто мог оружие держать, наперехват кинулись. Ну, хоть поохотились. – И дед усмехнулся снова.
Я взглянул на идущего рядом Блеза. Но тот только едва заметно развел руками: никогда о подобном не слышал.
– Хитро придумано!
– Да никто ничего и не придумывал, всегда так было. Может, от Прежних еще осталось.
Ну-ну, Прежним только и забота была, чтобы в горах камешки особенным образом укладывать… Прежним все стихии были подвластны. Утверждают, что их могущество их же и погубило.
– А как звать-то вас?
– Михай все меня кличут.
– Меня Леонардом, – ответно представился я. – Скажите, Михай, часто у вас с той стороны гости бывают?
– Давненько уже никто не жаловал. В последний раз лет пять назад проходили несколько беглых рабов.
– И что с ними сделали?
– Съели, что же еще? Зачем добру пропадать? – Но, убедившись, что я ему не поверил, добавил: – Отпустили их с богами. Двое у нас остались, прочие дальше подались в поисках лучшей жизни. Кстати, красавица ваша кому кем приходится?
– Клер? Она свободная девушка.
Конечно же я бы и рад заявить, что она моя, но, зная ее нрав, мало ли что Клер может выкинуть. Найдет себе здесь какого-нибудь Альберта, и что мне тогда, сцену ревности устраивать? Глупо. А ты что, дед, стариной решил тряхнуть? Зря. К тому времени, когда Клер к тебе в руки попадет, мало кто из твоей деревни в живых останется – это я тебе лично гарантирую.
– А к чему интересуетесь? – не выдержал я.
– Сам говорил, в Саганию идете, а в ней свободных женщин нет. Узнают, что ничья, сразу же хозяин сыщется.
– И что, все так серьезно?
– Серьезней некуда.
Слышал я нечто в этом роде, но чтобы настолько! То-то Клер обрадуется, когда узнает, что у нее должен быть хозяин. Занзер ей подавай!
– Понятно. А скажите, Михай, кузнец у вас в деревне есть? – Меня продолжала мучить поломка арбалета, на фоне которой будущие проблемы с Клер уходили на задний план.
– Есть, куда же без него?
Главное, чтобы он толковым оказался. Отковать гвозди или починить шкворень я и сам в состоянии.
Селение оказалось крохотным, всего-то пара десятков подворий. Но все такое добротное, сложенное из камня: что дома, что сараи, что заборы. Посередине стояла башня. Высокая и настолько большая в диаметре, что в нее все жители свободно поместятся, при нужде – вместе со скотом и утварью. Непременно из нее куда-нибудь в горы должен идти подземный ход.
– Почему-то я думал, что у вас вся деревня – рыжие, – сказал я Михаю.
– А с чего ты об этом разговор затеял?
– На башне у вас совсем не рыжий торчит.
Михай посмотрел на далекую башню, попробовал в нее вглядеться, но плюнул. И правильно сделал.
– А какой он?
– Бороденка и волосы черные, глаза светлые, а на переносице шрам. – Чтобы увидеть все это, мне даже напрягаться не пришлось. – И еще у него впадина на левой щеке, как будто там зубов не хватает. Выглядит лет на сорок.
– Это Кахир, – кивнул Михай. – Вот теперь я тебе верю полностью.
– Хлебушком пахнет, – потянув носом, сказал Головешка, когда мы приблизились к селению достаточно близко. – Только что испеченным.
И голос у него был едва ли не жалобным. Ну да: свежего хлеба мы без малого месяц не видели. Небольшой запас галет все еще оставался, но разве можно сравнивать их – абсолютно пресные, чтобы не вызывать жажду, – со свежеиспеченным хлебом? С румяной, похрустывающей корочкой и теплым или даже горячим мякишем? Один запах чего только стоит!
– Михай, – обратился я к деду, чтобы не откладывать дело, – сможем мы у вас свежего хлеба купить? Ну и мясного чего-нибудь?
– И еще сыра и зелени, – присоединился ко мне Блез. – А желательно и вина.
– И в дорогу чего-нибудь, – это уже была практичная Клер, которая умеет думать и о завтрашнем дне.
– Сегодня накормим без всяких денег, – кивнул Михай. – Все-таки гости. Ну а если задержитесь – не обессудьте, сами не жируем. А деньги – они и в нашем медвежьем углу деньги. Гостевать будете во-он в том доме. Он пустует, но не запущен.
– Ну вот и отлично. Все нас устраивает, и проблем мы вам не доставим. Так где, говорите, у вас кузница расположена?
После обильной и долгой трапезы неудержимо тянуло в сон. Но арбалет продолжал быть бесполезной тяжелой палкой, и потому, едва оторвавшись от стола, я сразу же направился в кузницу.
Кузнец выглядел так, как и положено ему было выглядеть. Хмурый здоровенный дядька, косая сажень в плечах, бородатый, с длинными волосами, перехваченными на лбу тесьмой, и в кожаном фартуке. Подмастерье был ему под стать, разве что молод, примерно моих лет. То есть слегка за двадцать.