Отбор для босса. Скромница (СИ)

Не ответив, я почти вывалилась из машины, глотая воздух, и бегом бросилась к подъезду, напрочь позабыв о письмах и почте. Господи… Я хочу обратно в филиал. Обещаю, честно-честно, с завтрашнего дня начну работать хуже всех, чтобы он отправил меня из своего офиса.
  
ГЛАВА 8.
 
На следующее утро, собираясь на работу, я… решила стать плохой девочкой. Наступила на горло собственной аккуратности и вместо делового костюма или хотя бы платья надела джинсы, тонкий свободный свитер и собрала волосы в хвост, а не в привычный гладкий пучок. Вот. Пусть выговор мне ставит. Ничего не имею против. Вздернув подбородок, я вышла на улицу, твердо намеренная сегодня саботировать все, что можно. Пресловутые письма решила отправить в обед. Будет трудно, придется следить за собой, но на что не пойдешь ради спокойной жизни. Еще бы пережить ужин вечером…
Честно говоря, заходя в холл бизнес-центра, я слегка напряглась, настороженно глядя по сторонам, но слава богу, шефа в окрестностях не наблюдалось. Я почти рысью подошла к лифту, чувствуя себя немного не в своей тарелке — впервые в жизни явилась в офис в неформальной одежде. Так, ладно, ведем себя, как ни в чем не бывало. В приемной, конечно, никого не было, и мелькнула ехидная мысль, увижу ли сегодня Веронику или новая претендентка появится. Любопытно, за что Смычковский отсекает кандидаток. Вроде серьезных косяков за дамами не наблюдается. Надо бы попытаться присмотреться, понять, и возможно, пойти по их стопам.
Я устроилась на рабочем месте, привычно занялась утренними делами — в первую очередь, выполнила вчерашнюю просьбу начальства насчет отчета. Вот это, и все, остальную работу буду спустя рукава делать. И я заставила себя оставить открытой только почту из деловых программ, а потом полезла в интернет. Ровно в девять в приемную вошла — нет, не Вероника, чему я почти не удивилась. Странная девушка почти одного со мной возраста, в больших очках в роговой оправе, строгом сером костюме с юбкой ниже колен и нервной улыбкой.
— Доброе утро, — робко поздоровалась она, пока я разглядывала явление. — Меня Настя зовут, — представилась девушка, подойдя к моему столу и протянув руку.
— Олеся, — кивнула я, пожимая мягкую ладошку. — Садись, обживайся, — предложила доброжелательно, мысленно потирая ладони.
Прости, подруга, но сегодня тебе придется поработать за двоих, зато я наконец избавлюсь от нервирующего и раздражающего меня шефа с замашками кобеля и деспота. Настя поправила очки и прошла к своему месту, по пути ухитрившись задеть лежавшую на краю стола папку с бумагами, в результате чего они разлетелись по полу. Ойкнув, напарница тут же принялась собирать их, забыв про сумку, и та тоже упала. Покраснев, девушка забормотала извинения, и я чуть не разулыбалась во весь рот, все-таки поднявшись и решив помочь. Смычковского ждет незабываемая пятница при такой рассеянной и нервной секретарше. Интересно, где он отыскал ее?
Прибравшись, я решила посвятить Настю в курс дела, объяснить, что к чему — подготовить, так сказать. Смычковский что-то запаздывал к моему слабому удивлению, но едва я подумала об этом, зазвонил телефон. Трубку сняла Настя под моим выразительным взглядом, протараторила фразу приветствия, глядя на меня большими глазами и все с той же нервной улыбкой.
— Да, конечно, — проговорила она, выслушав. — Передам, Александр Михайлович. До свидания.
Ого, на самого шефа попала, везучая.
— Что там? — поинтересовалась я, скорее для проформы.
— Он сказал, что задерживается по делам, будет часа через полтора, — почти шепотом ответила Настя с явным облегчением.
— Здорово, можно спокойно кофе выпить, — обрадовалась я и как ни в чем не бывало, направилась к шкафу с чашками.
— А… работа? — раздался мне в спину робкий голос Насти.
— Не убежит, — легкомысленно махнула я, наливая ароматный напиток в чашку.
До приезда Смычковского я впервые в жизни, пожалуй, разгильдяйничала на работе, стойко борясь с совестью и деликатно сваливая все поручения из офиса на Настю. На звонки, правда, отвечала, и почту все-таки просматривала, потому что напарница оказалась ходячим несчастьем, и постоянно что-то роняла, делала ошибки, не туда относила и так далее. Вопрос: как она вообще попала в элитный список Смычковского? Растяпа же, полная. Хотя, наверное, не сам же шеф отбирал, а его отдел кадров. Я боролась с желанием сделать все самой, стискивая зубы и уговаривая себя, что это для моего же блага, а к одиннадцати в офисе появился шеф… И жизнь стала прекрасной и удивительной. В первую очередь, он, проходя мимо нас и задержавшись на несколько мгновений на мне взглядом, бросил:
— Принесите мне чай, будьте добры.
Я отметила, что он не упомянул, кто это сделает, и мысленно потерла руки. Начнем саботаж по полной. Едва начальник скрылся за дверьми кабинета, я повернулась к застывшей истуканом Насте.
— Сделаешь? — улыбнулась я ей и махнула в сторону шкафа. — Зеленый, с кусочком лимона, сахар отдельно в сахарнице.
— Д-да, хорошо, — пискнула отмершая Анастасия и поспешно встала, по пути чуть не свернув телефон со своего стола.
Надеюсь, она выльет чашку на светлые брюки Александра Михайловича, мелькнула злорадная мыслишка. Буйный дух непокорности и упрямства захватил целиком и полностью, а может, во мне проснулся Карлсон, любитель пошалить. Может, Смычковский и от ужина откажется, если будет крайне недоволен сегодня мною? Было бы просто отлично, на самом деле. Настя между тем сделала напиток, поправила нервным жестом очки и взяла поднос, медленно, осторожно направившись к двери кабинета. Признаться, я не утерпела, мысленно перекрестила напарницу и пожелала споткнуться у самого стола шефа. После чего вернулась к ленивой проверке почты, чутко прислушиваясь к происходящему за закрывшейся дверью.
Несколько томительных мгновений царила тишина… Потом какой-то шум, невнятный возглас, кажется, Настин, а спустя еще несколько минут напарница выскочила, как ошпаренная, прижимая к груди поднос и низко опустив голову. Ага. Все-таки споткнулась? Не глядя на меня, девушка остановилась у шкафа, взяла пачку салфеток и снова скрылась в кабинете, откуда появилась спустя некоторое время с грязными и мокрыми салфетками и пустой кружкой. Барышня выглядела потерянной, кусала губы, и кажется вот-вот собиралась зареветь.
— Я чай разлила, — пробормотала она, по-прежнему не поднимая взгляда от пола. — Нечаянно…
Судя по всему, на пол, а не на брюки Смычковского. Жаль.
— Ну ничего, бывает, — попыталась я ободрить девушку, но тут дверь кабинета открылась.
— Олеся Викторовна, зайдите, — отрывисто приказал шеф, одарив меня непроницаемым взглядом, и скрылся.
Шикнув на дернувшееся было сердце, я с невозмутимым видом поднялась, задавила на корню панику и направилась к кабинету. Ну не съест же, в самом деле. И я решительно распахнула дверь, переступив порог. Подошла, остановилась около стола. Смычковский сидел, откинувшись на спинку и положив ногу на ногу, соединив кончики пальцев, и смотрел на меня, склонив голову к плечу. Очень захотелось скрестить руки, хоть как-то прикрыться от пронизывающего, пристального взгляда, но я сдержалась, только чуть-чуть подняла подбородок. Я ничего не сделала, между прочим, за что меня ругать надо. Ну, может, кроме внешнего вида. Глаза шефа медленно прогулялись по мне, потом остановились на лице. Тишина начала давить на уши, делаясь невыносимо плотной и нервирующей, и чего стоило оставаться внешне спокойной, не переминаясь и не поправляя волосы, отдельный разговор.
— Значит, так, запомните, пожалуйста, что чай мне приносите только вы, Олеся Викторовна, — негромко заговорил Смычковский, а у меня отчего-то мурашки по спине побежали. — По крайней мере, у вас не трясутся руки, и вы не путаете сахар с солью. Надеюсь, это понятно?
— Да, Александр Михайлович, — вежливо ответила я, глядя в пространство рядом с его головой, как всегда.
Дался ему этот чай, в самом деле. Такой прямо любитель, что ли? Но, конечно, мысли я оставила при себе.