Повелитель Человечества (ЛП)
Annotation
Галактика в огне. Славное будущее человечества, каким его видел Император, лежит в руинах. Его возлюбленный сын Гор отвернулся от света своего отца и принял в себя Хаос.
Повелитель Человечества
Действующие лица
Пролог
Первая часть
Один
Два
Глоссарий
Три
Четыре
I
Глоссарий
Пять
Шесть
Глоссарий
Вторая часть
Семь
Восемь
Глоссарий
Девять
Десять
II
Глоссарий
Одиннадцать
Двенадцать
Глоссарий
Тринадцать
Четырнадцать
Глоссарий
Третья часть
Пятнадцать
Шестнадцать
Глоссарий
Семнадцать
Восемнадцать
Девятнадцать
Двадцать
Двадцать один
III
Двадцать два
Двадцать три
Двадцать четыре
Эпилог
Послесловие
Благодарности
Об авторе
Повелитель Человечества
Аарон Дембски-Боуден
Война в паутине
Действующие лица
Иерархи Империума
Император – Повелитель Человечества
Малкадор Сигиллит – верховный лорд Терры
Рогал Дорн – примарх Имперских Кулаков, Преторианец Терры
Магнус Красный – примарх Тысячи Сыновей, владыка Просперо
Койя Зу – министр Ануатанских степей
Легио Кустодес “Десять Тысяч”
Константин Вальдор – капитан-генерал
Сагиттар Малак – воин моритов
Ра Эндимион – трибун гиканатов
Диоклетиан Корос – префект гиканатов
Чжаньмадао Навенар – префект таранатов
Ярик Остиан – воин катафрактов
Безмолвное Сестринство
Дженеция Кроле – командующая Безмолвным Сестринством
Керия Касрин – вигилятор отряда “Стальные лисы”
Марея Юл – вигилятор отряда “Огненные змии”
Мельпомена – голос Бездушной Королевы
Вароника Сюлат – госпожа Чёрного флота
Механикум Марса
Загрей Кейн – генерал-фабрикатор Священного Марса в изгнании
Тримейя Диадеи – фабрикатор-локум
Архимандрит – экзекутор-принцип
Иосос – архиискусница Десяти Тысяч
Аркхан Лэнд – техноархеолог
Сапиен – хомообразный
Иеронима – магос-домина, ордо Редуктор
Альфа-Ро-25 – протектор сикариев
Нишоме Альварек – легио Игнатум, принцепс “Потомка Бдительного Света”
Энкир Морова – легио Игнатум, принцепс “Чёрного Неба”
Неприкаянный двор
Зефон с Ваала – участник крестового воинства
Джая д’Арк – баронесса дома Виридион, хранитель Хайрока
Деврам Севик – придворный, потомок дома Виридион
Иллара Латарак – придворный, потомок дома Виридион
Торолек – верховный ризничий
Имперские персонажи
Скойя – говорящая с предками
– Ад пуст. Все демоны сюда слетелись, – из “Тепестиум” еретика Ариэля Сикоракса Старой Земли.
Пролог
Вестник
– Отец.
Прошептал он среди завывающих сигналов тревоги. Изгибавшиеся молнии плясали в панических вспышках между перегруженными генераторами, безнаказанно убивая людей и машины. Его появление обернулось нарушением, богохульным осквернением наисвятейшего места, но бремя замешательства парализовало тело. Сильная, как никогда, слабость поглотила объятого пламенем полубога.
Только в самом поэтическом смысле слова пещеру перед ним можно было назвать лабораторией. Он смотрел горящими глазами в разум бога, в утопию, где город машин и гудящие кабели отражали синапсы и разделы человеческого мозга. В центре стоял золотой трон, некогда холодно-спокойный, а теперь плюющийся столь яркими ацетиленовыми искрами, что они могли обжечь даже огненные глаза.
Он почувствовал нарастающий жар за спиной, волну миллиардов хищников варпа, проникающих в решётку туннелей по его гневному следу. Они шли гогочущей воющей ордой, неостановимой, как любой потоп, неизбежной, как лавина скользящей лавы.
И тогда он понял, что совершил.
Он привёл их сюда. Единственное создание, которому было по силам преодолеть последние барьеры вокруг Имперской Темницы, прорубило для них путь и проложило ковровую дорожку. Предупреждение, которое он собирался передать, так и не сорвалось с его губ.
Сигналы тревоги. Сигналы тревоги всё выли и выли. Облачённые в золото воины Десяти Тысяч окружили своего короля, они кричали и стреляли вверх. Их зажигательные болты растворялись в его высоком теле, а гнев обратился в ничто. Даже кустодии не узнали его. Он знал каждого из них по имени – вот Константин Вальдор, вот Ра Эндимион, вот Амон Тавромахиан – и всё же они направили на него копья и открыли огонь. Хорошие люди, люди с душами философов и нерушимой верностью, хотели уничтожить его.
Отец стоял в центре шторма и смотрел на него, смотрел на объятого пламенем вестника конца человечества. Каждый человек в зале – слуги, рабочие и учёные, которых ещё не пожрало пламя или которые ещё не разбежались под звуками клаксонов – смотрели вверх вместе со своим королём. Огненная фигура стала последним, что увидели многие из них, потому что его неистово яркое свечение навечно ослепило их.
Император посмотрел на него – Своего сына, Своё творение – глазами, видевшими смерть бесчисленных звёзд и цивилизаций.
– Магнус, – произнёс Он.
– Отец, – выдохнул в ответ аватар пылающей муки.
Первая часть
Глупость Магнуса
Один
Первое убийство
Жажда
Голод
Двое мужчин кричат в забытые времена. Рёв убийцы вторит воплю убитого. В эту самую раннюю эпоху, когда человечество ещё боится духов огня и молится ложным богам о восходе солнца, убийство брата – темнейшее деяние.
Кровь забрызгала лицо мужчины, как забрызгала и копьё в его руках, и камни под телом брата. Сгустки из раны и капли – убийца смаковал красное вино из вен брата, чувствуя тёплую кровь на заросшей бородой коже, пробуя на вкус всё ещё неоткрытые металлы и неувиденные моря. Пока горячая соль пролитой жизни обжигала язык, мужчина понял с невозможной ясностью:
Он – первый.
Человечество – во всех его бесчисленных формах на тысячекратном пути от жалкого ящероподобного до млекопитающего с тёплой кровью – всегда боролось за выживание. Даже являясь сутулыми обезьяноподобными и звероподобными протолюдьми, оно вело мелкие и ничтожные войны кулаками, зубами и камнями.
И всё же он стал первым. Ни первым, кто ненавидел, ни даже первым, кто убил. Он стал первым, кто отнял жизнь хладнокровно. Он стал первым убийцей.
Рука умирающего брата протянулась к нему, проведя грязными ногтями по потной коже. В поиске милосердия или мести? Мужчина не знал, и в гневе его это не волновало. Он вонзил деревянное копьё глубже в податливую плоть и поцарапал кость. И он продолжал кричать, и он продолжал рычать.
Крик первого убийцы прорубил завесу, одинаково отозвавшись в реальности и нереальности.
Для ожидавших в варпе тварей человечество никогда не споёт песню слаще.
За завесой крик превратился в карнавал форм, пышных и бесконечно разнообразных. Слабые законы физики, которые столь холодно управляют материальной вселенной, не имеют здесь никакой силы, здесь все сдерживающие принципы распадаются на бессвязные фикции. Здесь умирает само время.