Младшая сестренка
– Кто это с тобой?
Придется все же представить Эдварда.
Втроем они вышли на террасу.
– Бабушка, это мой начальник – Эдвард Гонсалес, – сказала с замиранием сердца Джулия, испугавшись, что сейчас ее тайна раскроется. – Мистер Гонсалес, это моя бабушка.
Если Эдвард и заметил, что имя старушки не было упомянуто, то не подал виду.
– Здравствуйте, – сказал он учтиво и протянул руку.
На какое-то мгновение Джулия подумала, что Диана не пожмет ее, и с облегчением вздохнула, когда старушка, надев очки, протянула Гонсалесу сухую ладонь. Не стоило сомневаться в сообразительности старой Дианы Харриет.
– Как вы здесь очутились? – поинтересовалась старушка.
Гонсалес терпеливо объяснил:
– Машина вашей внучки сломалась, и я подвез ее домой. Приятно познакомиться с вами, мэм. До завтра, мисс Литтон. Я могу заехать за вами утром.
Джулия покраснела и заверила его, что прекрасно доберется до работы на автобусе.
Попрощавшись с Эдвардом у дверей, она вернулась на террасу, села в кресло, взяв ребенка на руки. Некоторое время обе молчали, но скоро Диана Харриет заговорила:
– Так это и есть Эдвард Гонсалес… мужчина, обманувший мою Мэри. Послушай меня, девочка, не связывайся с ним. Нам не нужны его милости, а тебе неприятности. И не говори потом, что я тебя не предупреждала.
3
Когда на следующее утро Джулия добралась на автобусе до работы, Гонсалес уже был в своем кабинете и разговаривал с членами правления Фонда поддержки иммигрантов. Увидев Джулию в полуоткрытую дверь, он улыбнулся и пригласил ее присоединиться к ним.
– Возьмите блокнот, – попросил босс. Обсуждался вопрос о пикетировании завода в Кастровилле. Этот перерабатывающий завод часто закупал фрукты у фермеров, создававших невыносимые условия работы для нанятых иммигрантов. Сначала Гонсалес уговаривал правление завода не принимать продукцию от этих фермеров, но безрезультатно. Теперь он решил действовать другими методами. Он планировал известить об этой акции прессу, а затем устроить пикет, надеясь на то, что о нем расскажут в теленовостях и дело получит широкий общественный резонанс.
– Вы будете арестованы, попомните мои слова, – предупредила полная женщина.
Гонсалес невозмутимо пожал плечами.
– Это будет не в первый раз, – сказал он.
Записывая его слова в блокнот, Джулия подумала, как, должно быть, трудно любить этого мужчину. И не только из-за его многочисленных связей с женщинами, но и из-за отталкивающей манеры бросаться навстречу опасности.
– Если вызовут полицию и нас арестуют, Изабелла сможет освободить нас под залог, – продолжил Эдвард.
Надолго воцарилась тишина. Седовласый мужчина, наконец, выразил общее мнение:
– Так, – начал он хмуро, но с явным восхищением в голосе, – делай, как знаешь, Эдвард.
Пожав руки членам правления, Гонсалес распрощался со всеми и обратился к Джулии:
– Как малыш и бабушка? – спросил он, дотронувшись загорелой рукой до ее локтя.
Она могла бы возмутиться его фамильярностью, но не сделала этого, хотя по ее телу пробежали мурашки и кровь прилила к щекам. Джулия не посчитала его прикосновение недопустимым, ибо заметила, что, разговаривая, Эдвард часто касался своих собеседников, и к тому же она была тронута его вниманием и заботой.
После смерти Мэри никто не интересовался тем, какой груз ответственности лег на плечи Джулии. Ее самопожертвование воспринималось как должное.
По иронии судьбы единственным, кто проявил интерес к ее положению, стал виновник всех ее бед – Эдвард. От его внезапного сочувствия ей даже захотелось прижаться к нему, положить голову на плечо и плакать, пока его рубашка не промокнет насквозь.
– Бабушка все так же, – справившись с собой, ответила Джулия. – Знаю, она не должна засыпать, когда сидит с Джонни, это к тому же опасно, мальчик скоро начнет ходить, а я не могу нанять няню или заплатить за детский сад. Я не знаю… что мне делать…
Сердце Эдварда сжалось. Где же отец ребенка? Почему он не поможет? Наверное, Джулия имеет вескую причину ни о чем его не просить.
Гонсалес слегка сжал ее руку.
– Давайте это обсудим, – предложил он. – Хоть вы работаете здесь недолго, но мы уже весьма ценим вас. Вместе мы можем найти выход из сложившейся ситуации.
Чтобы не расплакаться от столь явно проявленного сочувствия, Джулия закусила губу и поскорее высвободила свою руку из его теплых пальцев.
Очень скоро за ее машиной приехал друг Эдварда Джон Фаррел и отвез ее развалюшку в автосервис.
– Он не сказал, сколько будет стоить ремонт? – взволнованно спросила Джулия.
Гонсалес довольно улыбнулся.
– Джон согласился отремонтировать вашу машину за двадцать долларов и еще взять стройматериалы, которые я храню в доме моего отца. Если вы не можете сразу выплатить эту сумму, то я выпишу чек в счет вашего заработка.
Быстро вычислив в уме, как можно сократить расходы на продукты, Джулия сказала, что двадцать долларов не проблема.
– А стройматериалы… – начала она.
Но Гонсалес наотрез отказался ее слушать, сказав, что стройматериалы это несколько досок, которые один из клиентов дал ему в уплату за услуги.
Невероятно! Но человек, разбивший сердце Мэри и оставивший ее одну с ребенком, занимался благотворительностью в ущерб себе…
– Я не могу позволить вам платить за меня, – запротестовала Джулия.
Эдвард только махнул рукой.
– Всего лишь временно. Джон пристраивает к своему дому детскую, а мой отец давно просил меня забрать эти доски. Так что все выиграют.
Джулия совсем запуталась в своих оценках этого человека. Эдвард не только был милым, но и с готовностью помогал всем нуждающимся.
С другой стороны, он все-таки отказался от собственного ребенка. Это несомненный факт, и у нее есть все причины ненавидеть его.
На следующее утро Джулия успела приехать в офис до появления там Гонсалеса. Только она вошла, как зазвонил телефон.
– Доброе утро, Фонд поддержки иммигрантов, – подняв трубку, сказала она.
– Привет, Джул, – послышался голос Изабеллы. – Эдвард хотел, чтобы я сегодня поехала с вами на пикетирование в Кастровилл, но я не смогу. Извинись за меня перед ним, хорошо?
– Я все сделаю, – ответила Джулия, размышляя о том, кто поручится за Гонсалеса и его друзей в случае ареста вместо его сестры.
– Не думаю, чтобы… ты согласилась заменить меня, – замялась Изабелла, будто прочитав ее мысли.
Промямлив что-то насчет того, что ей надо оставаться в офисе, Джулия положила трубку. Но потом задумалась и призналась себе, что хочет поехать с Эдвардом. Я должна увидеть его в деле, ведь это лучший способ узнать человека, подумала она.
Когда пришел Эдвард, Джулия передала ему послание Изабеллы и храбро заявила:
– Если хотите, я могу занять ее место.
– Вы, Джулия? – Гонсалес искренне удивился.
Глядя на нее большими темными глазами, он еще раз попытался ее понять. За то короткое время, что Джулия работала у него, Гонсалес чувствовал, что между ними стоит некая невидимая преграда. Но это не мешало ему надеяться на более близкие с ней отношения. Они ничуть не сблизились, когда она пригласила его к себе в дом и познакомила с бабушкой. Джулия нервничала и держала его на расстоянии. Однако все равно он чувствовал некую нить, которая связывала его с загадочной секретаршей, хотя она явно не собиралась подпускать его к себе. А сейчас сама вызвалась поддержать его в опасной ситуации. Что происходит?
– Но почему нет? – настаивала Джулия. – Вам действительно нужна моя помощь.
Губы Эдварда невольно расплылись в улыбке.
– Почему? А как насчет Джонни? Скорее всего, нас сегодня арестуют. Что будет с ним, если вам всю ночь придется выручать нас из тюрьмы?
Приняв решение, Джулия не собиралась легко сдаваться. Хотя ее все же одолевали сомнения другого рода: вдруг он подумает, что небезразличен мне? Что ж, пусть так. Потом я сумею поставить его на место.