В целом мире нет места для тебя (СИ)

  
Глава 1
 
Такая у нас игра. Потерь нет.
Сегодня — уже вчера, зажжем свет.
Все спят, только мой малыш грустит сквозь смех.
Всем привет от поехавших крыш — идем вверх.
В целом мире нет места для тебя.
(гр. Без Билета)
Глава 1.
Глаза слипались. Падал первый снег, хрусткий, хрупкий, щеки горели. Я медленно загребала ботинками едва собравшиеся крохотные сугробики, смахивала снежинки с ресниц.
Зима в этом году не хотела наступать категорически — выглядывала иногда, высыпала несколько пригоршней изморози и опять скрывалась, первые холода подобрались уже в середине ноября.
Вытаскивать сонное тело, спускать ноги на прохладный пол с каждым днем становилось все тяжелее. На последние минуты прижималась всем телом к спине мужа, раздумывая, как бы вообще никуда не идти, но каждый раз брала себя в охапку и тащила в душ. Глаза закрывались, и я досыпала стоя, прислонившись к стене, под тонкими горячими струйками воды.
Ежедневные небольшие мучения придают совсем другой смысл постоянному ощущению счастья, выделяют его, делают еще чуточку ярче. По крайней мере, такая позиция немного примиряла меня с промерзшим, дребезжащим трамваем, обледенелой лестницей в проулке и сплошным катком на входе в торговый дом.
Для покупателей было рановато — сонные продавцы бродили с ведрами или кружками с чаем, то тут, то там загорался свет. Я махнула рукой девушке в бутике напротив и принялась ковыряться крошечным ключом в навесном замочке.
Свет, куртка на вешалку, щелкнуть кассовым, включить чайник, разогреть замерзшие руки — никак не могу приучить себя не то что носить перчатки, даже хотя бы запомнить, что такой предмет гардероба вообще существует и является не самым глупым изобретением, если разобраться.
Ленты на полках полыхнули холодным светом, отраженные цветные всполохи устроились на стенах, потолке и полу вокруг бутика. В таком уж ярком месте я работаю.
Не скажу, что я уж очень люблю свою работу — люблю ровно настолько, чтобы не рыдать по утрам, собираясь туда; но особыми талантами я не блещу, а прилавок дает хоть какое-то ощущение дистанции. Иллюзорное, конечно, но все-таки. Если бы я посещала психолога, он был бы очень недоволен моими увертками и попытками ограничить контакты, но, к счастью, в нашем захолустье психологи — явление, не заслуживающее доверия, особенно если учесть, что я и сама на него целый год отучилась. Опыт был полезный, чего уж там, но помимо опыта я получила общие представления, как и чему у нас обучают, а главное — кто, и зареклась обращаться за помощью.
Ничего не поделать. Из необщительных, озлобленных и зашуганных детей вырастают несчастные, необщительные и пугливые тридцатилетние тетеньки.
Потянулись первые покупатели — пока прогуливающиеся туда-сюда со скучающим видом женщины в возрасте, обычно кругом обходящие отдел, изо всех сил маскируя восторг всякими неприятными эмоциями, потому что «ого, да за такие деньги…», «да как я такое одену-то, мне же не пятнадцать» — стена раскормленных шаблонов и страхов редко дает слабину.
Нет, не очень-то у нас дорого, но все украшения характерные, много крупных, ярких, с поделочными камнями или россыпью фианитов, много металла — и из каждой скучной бабушки я бы за полчаса соорудила стильную леди с современными акцентами или утонченную изысканную женщину в обрамлении шикарных аксессуаров, посоветовала бы стрижку, цвет волос, подходящие фасоны…
Вместо этого я тяжело вздыхаю и собираю волосы в хвост. Конечно, я все это могу — только им это не надо, они уже со всем смирились. Да и я давно смирилась — забыла уже, когда свои веснушки чем-то замазывала…
Веснушки это мое все. Даже зимой они немного бледнеют, но никуда не исчезают, стойко перенося вместе со мной хмурую осень, затяжную холодную зиму и половину весны, мало отличающуюся от февраля.
К веснушкам прилагались рыжие волосы, бледный рот и голубые глаза — не тот набор оттенков, который позволил бы мимикрировать под большинство населения в северной части Казахстана. Вот в Ирландию бы…
Ладно, другое лицо мне все равно не дадут, сквозь любую краску для волос предательски лезет рыжина, в блондинистом цвете я выгляжу отвратительно, так что живем с тем, что дали, и прекращаем жаловаться.
Первый пакетик чая в кружке — это, наверное, как первая утренняя сигарета. Я чайный наркоман со стажем, могу выпить литров шесть за день, вгоняя окружающих в ступор объемами своей полулитровой кружки с жизнерадостной надписью «I like tea».
Оглядевшись — скопления жаждущих украшений покупателей вокруг не наблюдалось — я съехала пониже на стуле, вставила в уши наушники и закрыла глаза. Стоит признать, зависимостей у меня не так уж и мало, музыка — одна из самых главных.
Удивительно, насколько среда, окружавшая тебя в детстве, строит тебя, ломает и лепит заново, внося все новые и новые изменения. Какой я была бы, если бы начала свою жизнь в другом месте и с другими людьми, более…теплыми? С теми, кому было бы не все равно? С теми, от кого не приходилось бы убегать в собственные миры, понемногу сформировавшиеся в голове?
Если когда-нибудь я перестану фантазировать и при каждом удобном случае отгораживаться от реальности наушниками — можете смело тыкать в меня палкой. Скорее всего, к тому времени я уже начну остывать.
Как-то не так я себе представляла свою жизнь в тридцать. Ладно, ладно, в двадцать девять. А существуют ли те, которые могут сказать, что представляли свою жизнь именно так?
Подтянула поближе телефон, заглянула — муж уже висел онлайн.
«Выспался?» — отстучала я по экрану. Счастливый человек, в отпуске…
Сообщение никто не спешил читать. Может, снова заснул.
Пробегающая мимо знакомая звонко щелкнула по стеклу. Я поморщилась, но наушник сняла. Один.
— Привет! Опять ты с утра загруженная. — Наташка фыркнула и помахала обеими руками сразу. — Съешь шоколадку, что ли?
Я кивнула и улыбнулась. Слава богу, разговаривать с ней вообще необязательно — она все время перемещается в пространстве, как с силой запущенный мячик, рикошетит, мчится в обратную сторону, и так весь день. Человек-броуновское движение.
Наташка улетела, даже не попытавшись дождаться связного ответа или продолжить разговор. Я вернула наушник на место и потянулась к кружке.
Не люблю ноябрь. Люблю осень, но не ноябрь — невнятное ожидание, когда уже наконец выпадет снег и скроет подмороженные следы шин в грязи и желтую как солома траву.
День покатился по накатанной. Примерки, «я просто посмотреть», болтовня, болтовня, болтовня. К пяти часам в окнах окончательно стемнело.
Телефон наконец ожил.
«Мы в клуб поедем. Ты с нами?»
Я прочитала сообщение от мужа раз, второй. Закусила губу.
«Нет, устала»
Палец завис над стрелочкой отправки сообщения.
Я ненавижу клубы. Ненавижу. Вообще любое место со скоплением людей и громкой музыкой вызывает у меня желание убежать уже спустя десять-пятнадцать минут, о чем я сообщаю каждый раз, но Вадим продолжает снова и снова пытаться меня туда вытащить. Не сдержалась, добавила: «Сонц, я же не люблю всю эту фигню, ты же знаешь»
«Как будто ты вообще что-то любишь»
Таак.
Я посмотрела на экран телефона с неприязнью. Периодически у мужа начинались периоды вожжи под хвостом, когда его бесило совершенно все — начальство, погода, невымытая тарелка, любое мое слово — но, к счастью, все это проходило быстро. Вспыльчивый, несдержанный, но при этом способный признать, что был неправ, попросить прощения — когда-то меня это подкупило. Хотя почему «когда-то»? Три года — еще не срок для брака…
Решив, что лучше лишний раз его не тормошить, я начала понемногу развешивать скопившиеся на столе колье на пластиковые подставки, попутно протирая камни от отпечатков рук. Ничего, к моему возвращению придет в себя, успокоится…