Не муж, а мед!

  Но ты не сделал этого.
  Он упустил самое лучшее, пока занимался своей карьерой. Карьерой, которая нестабильна, недолговечна, ничего не гарантирует. Карьерой, которая принесла ему тяжелую травму и много, много боли...
  Если бы он тогда остался, теперь они с Дейзи были бы женаты. У них было бы двое или трое детей. Дейзи не пришлось бы беспокоиться о деньгах. Их жизнь была бы полна любви и радости. Так почему же, почему он выбрал одну дорогу вместо другой?
  Кэл хрустнул пальцами и вспомнил, каким он был дерзким, самоуверенным юнцом. Уверенным, что слава и удача — ключи к счастью. Убежденным, что семейная жизнь быстро наскучивает и лишает свободы. Полагавшим, что если он сделает себе имя, то раз и навсегда докажет своему отцу, что его сын чего-то стоит.
  Из-за его безрассудства у родителей пропало поле люцерны, но это ерунда. У них много денег, все застраховано. Его непростительное поведение нанесло тяжелый урон Дейзи Хайтауэр и ее маленькой семье.
  Он должен как-то загладить вину. Но как?
  — Ах, Дейзи, — тихо прошептал он. — Я не хотел...
  Кэл смотрел на мотоцикл, стоящий около изгороди. Дейзи права. Пора повзрослеть и нести ответственность за свои действия. Если бы только она ему позволила! Приняв решение, Кэл соскочил с деревянной изгороди.
  — Мы разорены, — прошептала Дейзи.
  На этот раз тете Пиви было нечего сказать. Она сидела за кухонным столом и была в таком же шоке, как и Дейзи. Ее волосы с проседью, обычно аккуратно уложенные, сейчас были растрепаны. Беспрерывно льющиеся слезы смыли скудную косметику. От тети пахло булочками с корицей, приготовленными в то утро на завтрак, но сладкий аромат не поднимал никому настроения.
  Дейзи сжала зубы. Сама она сумела бы справиться с горем. Но ей было больно смотреть, как несчастье подействовало на ее тетю.
  — Пчеловодческая ферма Хайтауэр уже три поколения была крупнейшей в округе Рефьюджио, — причитала тетя Пиви, вытирая лицо фартуком. — Зачем я дожила до этого дня?
  — Успокойся, тетушка. — Дейзи встала и обняла ее. — Не расстраивайся. Я что-нибудь придумаю.
  — Как? Без пчел нет меда.
  — Значит, достанем еще пчел.
  — На что? У нас ничего нет. — Тетя Пиви заломила руки. — Мы окажемся на улице.
  — Извини, что подвела тебя. — Дейзи чувствовала комок в горле.
  — Господь знает, что ты очень старалась, дорогая. — Тетя Пиви похлопала Дейзи по руке. — Я не виню тебя. Если кто и виноват, так это только негодник Кэл Кармоди.
  Дейзи мрачно кивнула. Этот мужчина представлял собой угрозу. Себе и другим.
  — Слезами горю не поможешь. Что случилось — то случилось. Пчелы погибли, и нам надо все начать сначала.
  Дейзи не видела смысла подогревать жалость к себе, когда надо делать дело. Единственным способом, с помощью которого она пережила гибель родителей и самоубийство Розы, было взять себя в руки и добиваться своего, шаг за шагом продвигаясь вперед. Потеря всех пчел на свете не могла сравниться с ее личными трагедиями, но она выжила, еще более закалившись.
  — Что ты скажешь Трэвису? — вдруг всполошилась тетя Пиви.
  — Правду.
  — Бедный парнишка, — раздался жалобный всхлип.
  — Трэвис крепкий. Он переживет.
  Дейзи приняла бесстрастный вид, но на душе у нее скреблась целая свора кошек. Что делать? Где взять деньги, чтобы оплатить счета и купить новых пчел?
  В этот момент раздался звонок в дверь.
  — Я открою. А ты пока приведи себя в порядок, — сказала, поднимаясь, Дейзи.
  На крыльце, ссутулившись, стоял Кэл Кармоди. Он опустил голову и рассматривал свои сапоги.
  У Дейзи перехватило дыхание. Что бы ни делал этот мужчина, как бы часто ни причинял ей боль, она все равно не могла унять свое сердце, которое сладостно замирало всякий раз, когда она его видела.
  — Уходи, — резко сказала она, порываясь закрыть дверь.
  Как будто предвидя ее действия, Кэл быстро просунул ногу в щель. Теперь она не могла закрыть дверь, не прищемив ему ногу. А если все же прищемить? Но рассудок взял верх.
  — Убери ногу, — вздохнула она.
  — Дай мне слово сказать!
  — Почему я должна это делать? Пойди лучше покатайся на своем мотоцикле.
  — Черт возьми, Дейзи, я должен возместить убытки!
  — С каких это пор великий Кэл Кармоди стал брать на себя ответственность за свои поступки?
  — С этих пор.
  Его глаза горели незнакомой ей решимостью.
  — Так ты выслушаешь меня? Пожалуйста. — В его голосе уже слышалось раздражение.
  — Хорошо. — Что она потеряет, если выслушает его? — Входи, но не обещаю, что тетя Пиви не линчует тебя.
  Кэл прошел в прихожую. Дейзи закрыла дверь и смотрела, как он шел, прихрамывая, в гостиную. Она указала ему на кушетку и села рядом, правда отгородившись двумя подушками.
  — Я разговаривал с нашим страховым агентом, — начал он.
  — И что?
  — Наша страховка покроет гибель пчел.
  В ее сердце зародилась надежда, но гордость боролась со здравым смыслом. Ей ничего не хотелось брать у этого мужчины. Но надо было подумать о Трэвисе и тете Пиви, не говоря уже о деле всей ее жизни.
  Ее молчание приободрило Кэла, и он горячо продолжил:
  — Я должен тебе гораздо больше. На деньги можно купить пчел, но потребуется много работы, чтобы внедрить новые семьи.
  — И?..
  — Я намерен тебе помогать.
  — Ну, нет, ни в коем случае. Я не хочу, чтобы ты здесь болтался, принося всем горе и неприятности.
  — Это самое малое, что я могу сделать, — настаивал он, подвигаясь к ней.
  Дейзи откинулась на спинку кушетки. Что это за искорка вспыхнула в его глазах?
  — Нет, ни за что.
  — Будь благоразумна. У тебя слишком много забот: занимаешься бизнесом, растишь семилетнего парня, заботишься о старой женщине...
  — Уж не такая я старая, молодой человек! — проворчала тетя Пиви, входя в гостиную. — Но он прав, Дейзи. Ты нуждаешься в помощи. Ты и так встаешь в пять утра и не ложишься почти до полуночи.
  — Тетушка, — резко заговорила Дейзи, — я сама разберусь!
  — Человек хочет загладить вину. Зачем отказывать ему в этом?
  Затем, что когда-то она уже имела глупость поддаться на его уговоры. Дейзи даже мысли не могла вынести, что Кэл Кармоди будет постоянно у нее перед глазами. Бегать без рубашки от улья к улью... Ее передернуло.
  — Послушай, если ты не разрешишь мне помочь, я сойду с ума. По правде говоря, ты окажешь мне услугу, если согласишься, — уговаривал Кэл.
  — Почему, черт возьми, я должна оказывать тебе услугу?
  — Может, все-таки сжалишься? — Он бесхитростно улыбнулся. — Мне совершенно нечего делать. Сижу в доме родителей, жду, пока заживет нога, смотрю кабельное телевидение и обрастаю жирком.
  — Не забудь еще добавить — поджигаю пастбища и поля!
  Господи, как же ей хотелось согласиться! Но разве она могла? Разве на этот раз она сможет уберечь свое сердце?
  Кэл не мог поверить, что она согласилась и разрешила ему помочь ей. Должно быть, у нее более серьезные финансовые затруднения, чем он полагал вначале.
  — Я еще не была на пасеке после пожара. Пошли. Посмотришь, что натворил.
  Воздух был плотный и тяжелый. Кэл забыл, как влажно бывает в округе Рефьюджио. Здесь при девяноста градусах по Фаренгейту кажется жарче, чем при ста двенадцати в Лас-Вегасе.
  Даже ветер с залива был горячим. Пока они дошли до пасеки, его рубашка успела прилипнуть к спине от пота, а нога запульсировала от боли.
  Дейзи резко остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду. Тишина. Мертвая тишина. Лишь несколько пчел сиротливо жужжали над головой.
  Дейзи вошла в рабочий сарай и вышла оттуда с двумя сетками и специальным костюмом.
  — Вот, — сказала она, протягивая ему костюм. — Надень это. Они сейчас могут ужалить.
  Кэл нервно натянул поверх одежды белый комбинезон. Ему было интересно, кто его обычно надевал. Слишком уж тот большой для маленькой Дейзи.