Лунный блюз (СИ)

Парень переступил порог. В доме играла классическая музыка, что-то из Берга, что именно, определить Ян не мог. С некоторых пор его воротило от любой классики. Остановившись, парень вытащил пистолет. Сняв с предохранителя и держа оружие в руках, прошёл к холлу. Движения его были мягкими и вкрадчивыми, немного кошачьими. Остановившись у самого входа в холл, парень затаил дыхание.
Влад сидел в своём любимом кресле, вполоборота к прихожей, подперев голову рукой и наслаждаясь музыкой. Ян поднял пистолет. Надеясь, что занятия в тире пару лет назад помогут ему не промахнуться, прицелился в голову. Плавно нажал на спусковой механизм. Казалось, что время замедлило свой бег. Он видел, как из ствола летит пуля и чётко проходит по заданной траектории. Как из специального окна на затворной раме пистолета вверх и назад вылетает гильза. Как дёргается от силы выстрела голова Влада, слетая с поддерживающей её руки, и безвольно свесившись. Как на виске маньяка появляется аккуратное отверстие, из которого вытекает струйка крови…
Казалось, что прошла целая вечность. На самом деле – всего несколько секунд. Внезапно парня начало ощутимо потряхивать. Затошнило. Тренер по стрельбе, бывший военный спецназовец, говорил, что, когда первый раз стреляешь в человека, ощущения не из приятных. Тренер был бы доволен точностью выстрела своего ученика. Упражняясь в тире, Ян не собирался стрелять в людей, но то в людей, а в этом случае, сидевшего в кресле назвать человеком можно было только по биологическим признакам.
Парень почувствовал, как повлажнели ладони, выступила испарина на лбу. Ещё эта музыка… Привалившись плечом к стене и переведя дыхание, он приставил дуло пистолета к своему виску. Закрыл глаза. Никаких картинок из жизни перед глазами не пробегало. Обычная темнота. Ян вздохнул. Обратный отсчёт: пять… четыре… три… появился образ Дэна. Дэн смотрел своими печальными глазами, казалось, в самую душу… два… один…
- Будь счастлив, - обращаясь к Дэну, прошептал Ян, чуть прижимая пальцем курок.
- Обязательно буду, - внезапно прозвучавший у самого уха голос, резкое движение, выламывающее кисть руки, державшей пистолет, инерционный выстрел куда-то в потолок, ощущение впивающейся в шею иглы – всё это произошло одновременно.
Внезапно навалившаяся тяжесть, абсолютно неслушающееся тело, уплывающие стены… Перед тем как окончательно отключиться, Ян увидел перед собой самодовольно усмехающегося… Влада. В следующую секунду тьма поглотила сознание.
Сознание медленно возвращалось. Парень обнаружил себя в уже знакомом ему подвале, подвешенным за руки к свисающим с потолка цепям. На крюках, которыми заканчивались цепи, темнели пятна присохшей крови. К звеньям цепи были пристёгнуты браслеты наручников. Вторая часть браслетов плотно охватывала запястья. Тихо играла музыка. Тошнотворная, классическая музыка, которая могла бы быть прекрасной, не будь такой неуместной. Ян знал звучащее произведение. Второй концерт Шнитке для виолончели. На парне была странная, какая-то средневековая одежда: бархатные брюки, расшитые золотистыми шёлковыми нитями и белоснежная рубашка с расширенными рукавами. Одурманенный наркотиком мозг отказывался понимать и анализировать происходящее. Парень только помнил, что выстрелил в сидевшего в кресле Влада, а потом, каким-то непонятным образом, оживший покойник скрутил его, что-то вколов в шею.
Скрипнув, открылась дверь, и в помещение вошёл тот, кого Ян собственноручно застрелил какое-то время назад. На его виске явно видны потёки крови. Парень зажмурил глаза, потряс головой, отгоняя видение. Однако, Влад никуда не исчез. Сев в кресло, стоящее напротив, он внимательно разглядывал Яна, растягивая губы в довольной усмешке.
- Удивлён, Марси? – продолжая улыбаться, произнёс «покойник», - я знаю, что удивлён. Но ты так предсказуем, что просчитать наперёд твои действия не составило труда. Хотя, должен признаться, что не ожидал от тебя подобного решения. Уже когда ты купил пистолет, я понял, что слегка тебя недооценил. Зря ты это сделал, теперь бедняжка Дэн из-за твоего поступка обречён.
- Сволочь… ненавижу тебя!
- Ну, меня никто никогда не любил, так что, ты – не исключение в своей ненависти. Разве что, брат, да и то, его любовь была несколько своеобразной. Всё же, я должен поблагодарить тебя, что ты избавил меня от необходимости лично убивать своего брата. Да, именно его ты застрелил, а это, - он с ухмылкой стёр кровь со своего виска, - всего лишь антураж.
- Да как тебя можно любить? Ты – чудовище, недочеловек… да ты вообще не человек.
- Что, жалеешь брата? Зря, ты не знаешь, что он совершал, а уже жалеешь. Вместо того, чтобы пожалеть меня. С самого детства он подавлял меня. Постоянно доказывал свою крутизну и совершенность, унижая меня всевозможными способами, маскируя их братской любовью. Ну вот смотри, когда мне было около 10 лет, а брат старше на два года, мы проводили лето на даче. Он постоянно издевался над колорадскими жуками, отрывая им лапы, протыкая иголкой и наблюдая, как они умирают. Я плакал, мне было жаль этих жучков, они были такими красивыми. Но он сказал мне, что они вредители, их нужно убивать. Тогда я тоже стал убивать их, но всё равно продолжал жалеть. А потом я увидел, как петух взлетел на курицу, хлопая по ней крыльями и таская клювом за перья на шее. Я тоже посчитал, что он вредитель, зачем он обидел наседку? Я изловил его и так же, как и жучкам оторвал лапы, а затем проткнул его арматурой. Но брат сказал, что я поступил неправильно, нажаловался на меня взрослым. Я абсолютно не понимал – за что меня наказали, ведь я сделал всё так, как меня научил брат. А он сказал, что я ненормальный. Но для себя я понял, что всё, что красивое – на самом деле приносит вред другим. Тот петух ведь тоже был красивым и наносил вред другим. Эта гипотеза со временем подтвердилась.
Влад поднялся с кресла и отошёл в угол подвала, гремя чем-то металлическим. Затем, чуть убавив звук на аудиосистеме, вернулся на место.
- Когда мы немного повзрослели, брат постоянно лишал меня всего, что мне было дорого. Первой потерей стал мой самый первый тамагочи. Он отобрал у меня игрушку, вышвырнув её в окно. Когда через пару дней я отыскал её, тамагочи был уже мёртв. Я похоронил его в саду и каждый день приносил на могилу цветы. А брат смеялся надо мной и крутил пальцем у виска. Это мелочи, но я это отчётливо помню. Я купил новую игрушку, но новый тамагочи был совсем не таким, и я сам убил его. Отчасти, чтобы порадовать брата. Он ведь считал, что тамагочи приносят вред, а поэтому их нужно убивать. Я хотел ему угодить. Но он не оценил этого.
Влад тяжело вздохнул, подумав о том, что зря он рассказывает это всё Марселю, ему не понять, но остановиться он уже не мог.
- Мы выросли, но брат всё равно всю жизнь пытался доказать мне, что он лучше других, а главное – лучше меня. Он с блеском окончил университет, начал какой-то серьёзный бизнес. Я тоже добился определённых успехов в медицине, но он не воспринимал меня всерьёз. Он считал себя властелином мира, крутящегося вокруг него, а я был простым человечишкой. Но это давало мне огромный стимул развиваться. Я многого добился, проводил ряд исследований, углублённо изучал психологию. Я готовился к тому, чтобы переплюнуть брата в овладении миром. Но для начала я хотел сделать мир совершенным, совершенствуя внешность людей. Но вся беда в том, что становясь красивыми, они тут же автоматически становились вредителями. Гипотеза подтверждалась, как и то, что брат всегда лишал меня того, что мне было дорого. Я повстречал Эльфа. Он попал в клинику со сломанным носом, и я лично возвращал ему его красоту. Я полюбил его. Но Эльф был совсем не тем, кто был мне нужен. К тому же, он был очень красивым, а это, как ты понимаешь, не могло не сыграть роли. Ему хотелось развлечений, беззаботной жизни. Он постоянно куда-то тянул меня, а мне нужно было работать. Тогда я решил применить несколько своих достижений на нём, чтобы сделать его более покладистым. Мне удалось это, но из-за него я потерял работу.