Разведенная жена или жили долго и счастливо? vol.1

 - И что же видится Марии? - уже сжимал я кулак.
 Докторишка понял, что мне все известно и уж было попытался выскочить из реанимации, но я перегородил ему дорогу.
 - Так. Ты мне говоришь, где мои дети. Оба!
 Тем временем я увидел через стеклянные стены, как мои люди подошли к двери и заблокировали к ней доступ для любого желающего.
 - Я не знаю, о чем вы говорите! - врал неказистый доктор, вздрагивая от страха.
 - Говори! - прошипел я.
 - Поймите меня! - начал он оправдываться.
 - Говори! - терял я терпение.
 - Моя жена! Она тоже в больнице. У нее был поздний гестоз на 34 неделе. Все настолько быстро развивалось, мы не успели. Она выжила, а малыш нет. Простите, но когда ваша жена поступила с двойней, я не придумал ничего лучше!!! - рыдал он, упав на пол. - Она моя жена! Я не мог ей сказать, что ребенка уже нет, - обливался мужик слезами, глядя на меня снизу вверх.
 Мария, наблюдавшая за нами, которая даже присела на койке, чтобы лучше слышать, спокойно легла на подушку и засмеялась. Ее глаза были полны слез, а с лица не спадала блаженная улыбка. Малыш жив. Они оба живы.
 - Где он? - спокойно спросил я, отчасти понимая мужика.
 - Господи, - вздохнул тяжело доктор. - Он с моей женой, - ответил врач с сожалением.
 - Веди! - приказал я, а Мария посмотрела на меня с одобрением.
 Как же я люблю ее взгляд восхищения и согласия. Мне нужна ее эмоциональная поддержка, именно с ней я чувствую себя не мужиком, а мужчиной.
 Доктор встал с пола и указал на заблокированную моими людьми дверь. Я дал знаком понять, чтобы ребята не мешали и мы спокойно прошли. На том же втором этаже находилась палата женщины, ради любви которой был похищен мой ребенок.
 Перед тем, как зайти, я сразу дал понять докторишке, что шутки со мной плохи.
 - Я записал наш разговор на диктофон, в котором ты признался, что украл ребенка. Ты подготовишь документы на выписку как положено, тогда я не буду поднимать шумиху.
 В качестве доказательства своих слов, я достал телефон и включил запись. Его голос было слышно очень четко. Доктор сглотнул комок в горле и закивал.
 - Милая, - произнес он, заходя в палату. - Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно. Ты должна меня понять и простить. Я делал это ради нас.
 Я почти не слушал его нелепые объяснения и практически не смотрел на его очумевшую от услышанного жену, я лишь смотрел на ребенка, который лежал в прозрачной кроватке. Это мой сын. Дождавшись, пока сумасшедший доктор объяснит, почему малыша сейчас заберут, я уверенной походкой подошел к крохе.
 Он так сладко спал, немного почмокивая губками. Я посмотрел на свои огромные ладони и понял, что даже не представляю, как его взять на руки, чтобы ничего не сломать. Не помню, чтобы я когда-то вообще брал детей, тем более таких крохотных. Неловким движением я потянулся к малышу и услышал крик несчастной роженицы.
 - Не трогай! Это мой ребенок!!! - выла она.
 Я взглядом дал понять доктору, чтобы заткнул свою жену и тот молниеносно повиновался. Он прижался к ней, стараясь закрыть собой всю трагичную для нее картину. Для нее это выглядело так, что совершенно незнакомый мужик хочет забрать рожденного сутки назад ей ребенка, а ее муж еще и помогает в этом.
 Не хотелось ей верить в то, что их малыш погиб. Я ее прекрасно понимаю. Но это ее муж наломал дров. Пусть и расхлебывает.
 Я взял кроху в руки и аккуратно прижал к себе, боясь неловким движением сломать или вывихнуть сустав. Черт! Как же это страшно! Куда страшнее переговоров с бандой преступников.
 Открыв ногой дверь я зашагал к Марии. Зайдя в ее бокс, я с радостью убедился, что дочку тоже уже принесли ей. Она лежала в прозрачной кроватке-люльке на двоих малышей возле ее койки. Увидев меня с сыном, моя любимая разразилась вновь слезами, а я старался держаться из последних сил. Даже не верится, что такая неразрешимая на первый взгляд ситуация столь быстро решилась.
 А что если бы анестезиолог не ошибся и Мария не услышала бы слов врача. Мы бы свыклись с мыслью, что малыш погиб, а он бы жил в чужой семье и даже не подозревал бы об этом.
 Она страдала от боли во время операции, чувствуя все, чувствуя, как ей зашивают ткани. Но это того стоило, ведь именно благодаря ее боли малыш с нами. Этому чокнутому врачу не удалось испортить нашу жизнь.
 Аккуратно положив сына возле дочери, я взглянул на свою любимую, которой столько всего пришлось перенести.
 - Я хочу покинуть эту больницу, - произнесла тихо Мария. - Я хочу быть в той клинике, где не будут похищать моих детей, пока я не в состоянии защитить их. Ты можешь это организовать?
 - Конечно, родная. Все сейчас будет, - ответил я и обратился к своим людям, чтобы все устроили. - Мы тебя забираем, но т. к. ты только после операции и чтобы не вызвать кровотечение, перевозить тебя будет на скорой. Сейчас все будет.
 Тем временем Артур выслал информацию, что они взяли Поппи. И мне очень не терпелось скорее увидеть эту тварь, чтобы она получила по заслугам. Но сейчас самое важное доставить Марию с детьми в безопасное место. Подумав о своих крохах, я снова взглянул на малышей.
 Они совсем не похожи. Это нормально? Я всегда считал, что близнецы одинаковые. Спрашивать об этом я не решался у Марии. Она и так вся на нервах. Зачем ей еще и эти тревоги. Но т. к. волнение меня не покидало, я все же решил спросить у Виктора — своего врача.
 Я быстро написал ему сообщение.
 - Витек, а близнецы бывают разными?
 - Что? - удивился он моему вопросу.
 - Близнецы бывают не похожими? - спросил я то же самое, только немного по-другому.
 - Разнояйцевые — да.
 - А что это значит? - допытывал я.
 - Это значит, что у близнецов разная плацента. Те, у которых она одна, похожи и называются однояйцевые.
 Значит наши близнецы разнояйцевые, поэтому они не похожи. Это нормально, выдохнул я, радуясь, что не пришлось тревожить Марию.
 - Шеф, машина готова. Сейчас медики принесут каталку, - отчитался мой человек.
 - Отлично.
 Через минуту в бокс зашли четыре специалиста. Двое занялись Марией, перекладывая ее на каталку, а две другие медсестры взяли на руки малышей. Мы быстро вышли из реанимации и я вдогонку услышал девушку, с которой подписывал договор.
 - Погодите, подпишите документы об отказе в претензиях, раз вы забираете роженицу, - снова она прицепилась со своей бюрократией.
 - Давай сюда, - фыркнул я ей, а она вручила мне расписку.
 В ней говорилось о том, что Мария не имеет претензий, если с ней что-то случится после выхода из больницы. Я только хотел расписаться, как медсестра меня остановила.
 - Нет, не вы, роженица должна подписать. Она дееспособна и вполне способна сама расписаться.
 Мария жестом дала знать, чтобы я ей передал бланк и, взяв ручку, поставила подпись.
 Мы вышли из здания больницы и загрузили каталку в машину скорой помощи, медсестры уселись рядом, пристегнулись и крепко держали малышей на руках.
 - Больница всего в трех километрах, - отчитался мне водитель и мы двинули.
 Я сидел рядом с Марией и держал ее за руку. Нервы немного отпустило и я почувствовал, как перед глазами всплывают кадры дежавю.
 - Что с вами? - воскликнула медсестра с сыном на руках. - У вас черные губы, - последнее, что услышал я и отключился.
***
 Перед глазами огромный маяк, бескрайнее море и надвигающийся шторм. Мы гуляем с Марией по побережью и мне кажется, что я здесь не впервые. Осознание того, что это все сон не покидает меня, но мной что-то движет. Я понимаю, что должен включить маяк, поэтому двигаюсь вверх по лестнице, чтобы зайти в дом.
 Волны под скалой разбиваются об обрыв, высота ошеломляет, ведь, по-меньшей мере, там сотня метров. Я всегда боялся высоты и этот сон лишний раз напомнил о моем страхе.
 Приближаясь к маяку, я заметил, что внутри кто-то есть. В крошечном окне силуэт застыл, наблюдая за мной. Я знаю этого человека. Но кто он? Его имя вертелось на языке, я сейчас вспомню, ведь его движения и силуэт настолько знакомы. Я его точно знаю. Сейчас я скажу. Скажу его имя.