Глория. Пять сердец тьмы

Чем больше сгущались сумерки за окном, тем меньше становилась надежда на то, что моему партнеру улыбнулась удача. Так что, когда Винсент ввалился в номер, шумно дыша и лучась самодовольной улыбкой, я уже не знала, куда себя деть.
– Я все нашел! – с порога заявил он, демонстрируя небольшой заплечный рюкзак. Рюкзак тихо звякнул содержимым, и Винсент бережно придержал его рукой.
– Замечательно! – из груди вырвался облегченный вздох.
– Собирайся, одевайся. Нам спешить надо. Закат уже, а нужно чтоб ночное солнце на восходе было.
– Ночное солнце? – переспросила я, подскакивая с кровати.
– Луна. Так ее в старых магических трактатах называют. Поэтично, да?
– Да, – я кивнула, быстро обулась и оправила платье. – Все. Готова.
– Отлично, – Винсент закинул вновь звякнувший рюкзак за спину. – Постарайся идти быстро, ладно? Время – дело такое. Оно ждать не умеет.
Я вышла в коридор и, обернувшись, увидела, как следователь запирает входную дверь, приложив большой палец к замочному кристаллу. Подняв голову, он встретился со мной взглядом, ободряюще подмигнул и двинулся к лестнице. Унимая неожиданную слабость в ногах, я сделала глубокий вздох и пошла следом.
У городской стены мы оказались, когда от солнца остался лишь самый краешек. Стражник на воротах скучающе взглянул на протянутые следователем документы, считывающий ауру кристалл, и коротко кивнул, разрешая пройти. Правда, Винсент чуть задержался, что-то сунув стражнику в ладонь и прошептав пару фраз. Тот сально ухмыльнулся, перевел взгляд на меня и одобрительно цокнул языком.
– Ну, так как? – уточнил Винс.
– Отчего ж не пойти навстречу хорошему человеку. Любовь-то она всякие штуки подвернуть норовит, – сержант сунул руку с тем, что дал ему Винсент, в боковой карман. Обратно рука вернулась уже пустой. – Только как возвращаться-то будете, меня покличете. Торай меня зовут. И учтите, что в пять у меня смена…
– Не переживай, – Винсент хлопнул его по плечу. – Раньше обернемся.
– Я б не обернулся, коль такая оказия выдалась, – хмыкнул стражник и, развернувшись, направился к привратной караулке.
А Винсент в три шага вновь оказался рядом со мной и слегка подтолкнул в плечо, безмолвно говоря, что надо поспешить.
– Что ты ему сказал? – полюбопытствовала я, выходя за ворота.
– Да так. Ничего. Что, мол, очаровал тебя, заезжую, а в гостинице муж твой пьяный остался. Вот и хотим мы за городом воздухом свежим подышать, да на звезды посмотреть. Романтично. Вдвоем.
Я хмыкнула. Объяснение он и впрямь подобрал хорошее.
А потом мы направились по растоптанной дороге в сторону темной полосы леса, за которую садилось солнце.
До леса было недалеко, но Винсенту явно требовалось что-то подготовить, так как темп он задал немаленький. Что именно – спросить возможности не было. В попытках примерить шаг к его широкой поступи мне приходилось почти бежать.
Пока шли по дороге, это было еще терпимо. Куда хуже стало, когда мы свернули в подлесок. Я всегда считала, что хуже теплого коровьего молока с пенкой быть ничего не может. Путь в платье по ночному лесу убедил меня в обратном. Казалось, каждая проклятая ветка росла здесь именно для того, чтоб зацепить меня за подол или запутаться в волосах. А уж если совсем повезет, то ткнуть прямо в лицо. Я сердито шипела, загораживала лицо руками и с каждым шагом все больше понимала, что тоненький ситец этот поход не переживет. И по возвращении, скорее всего, его надо будет просто выкинуть.
«Если я вернусь…»
Короткая, резанувшая сознание мысль, заставила сердце сжаться в дурном предчувствии. Однако сразу после этого по ногам больно хлестнула сырая ветка. Паника, не успев толком возникнуть, вновь сменилась раздражением и досадой. Вот почему я не надела брюки, а?
А Винсент все не сбавлял шаг. Причем его почему-то ветки не трогали, со злобной радостью отыгрываясь на одной мне. Вот где справедливость, а?
Да, да, да! Я жалела себя. И с каждым новым ударом очередной ветки, жалела все сильнее.
Однако всему приходит конец. И когда я, в очередной раз получив но лицу веткой, отвлеклась на то, чтоб не запнуться о торчащий из земли корень, Винсент резко остановился. Затормозить не успела и уткнулась ему в спину. А когда выглянула из-за плеча, обнаружила, что перед нами раскинулась небольшая, шагов в десять-пятнадцать поляна, залитая светом восходящей луны.
Я оглянулась. Темный лес стоял сплошной стеной, без единого просвета. М-да, не будь у меня дара прорицателя, я бы отсюда точно не выбралась. Узнать в такой темнотище, где находится Сердар, можно только магией.
– Вот это место, пожалуй, подойдет, – изрек Винсент.
– И что теперь? – уточнила я.
Следователь обернулся и кивком указал на видневшееся неподалеку полусгнившее бревно.
– Присядь пока. Отдохни. Настройся. А мне надо тут по-быстрому место подготовить, – он ободряюще улыбнулся. – Не волнуйся, это не займет много времени.
– Да какие тут волнения, – я независимо пожала плечами, стараясь задавить это самое беспокойство на корню, и присела на ствол, давая отдых гудящим ногам.
Взгляд вновь скользнул по лунной поляне. Она лежала передо мной, словно древний алтарь, на котором приносили жертвы, вымаливая у Богов помощи или кары для обидчика.
А что просить мне? Наверное, все-таки помощи. Уж с божественной-то помощью с врагами я и сама разберусь.
Винсент, тем временем, вышел в центр полянки и положил заплечный рюкзак на землю. Снова звякнуло. Следователь быстро осмотрелся, словно что-то прикидывая в уме. Затем кивнул сам себе, посмотрел на поднимающуюся луну и вытащил из рюкзака несколько стержней с узкими, мерцающими фиолетовыми сполохами кристаллическими навершиями.
Расставив их по кругу на равном удалении от центра поляны, Винсент вернулся к рюкзаку и пояснил:
– Маскировка. Чтобы обряд кто-нибудь случайно не засек. Средней паршивости, конечно: кристаллы удалось достать только уже изрядно попользованные. Но тут не столица все-таки, и сильных магов быть в округе не должно. Так что, думаю, сойдет.
Следующим на лунный свет был извлечен кинжал в ножнах. Винсент выпрямился, рывком обнажил лезвие, а ножны отбросил в сторону. После чего направился на противоположный от меня конец поляны и скрылся в зарослях.
Вскоре оттуда послышались звуки рубки.
– Ты там деревья, что ли, валить решил? С ножом своим? – громко спросила я, не поднимаясь, впрочем, со своего места.
– Ветви крепкие нужны, – прозвучал ответ. – Не отвлекай меня пока, пожалуйста.
Ну, не отвлекать так не отвлекать.
На меня навалилась странная апатия ко всему происходящему. Куда только делось возбуждение от ночной прогулки? Веки стали словно свинцовые, вновь стала наползать усталость.
«А я с собой даже тоника не взяла», – с равнодушием укорила себя я, изо всех сил стараясь удержать глаза открытыми. Передернула плечами, чтобы хоть немного прогнать внезапную дремоту. И тут из зарослей возник мой спутник.
Кинжал Винсент нес в левой руке, а в правой держал на плече четыре, примерно в три пальца толщиной, ветки. Длинные, вполовину моего роста, и уже очищенные от листвы и сучков.
Вернувшись в центр поляны, он сложил нарезанные ветки около рюкзака и, отступив на пару шагов, подбросил вверх кинжал. Тот блеснул отраженным светом Луны, сделал полный оборот в воздухе и вонзился в землю, в полушаге от Винсента.
Следователь удовлетворенно хмыкнул. Потом взял одну из ветвей и, сделав два широких шага в сторону от кинжала, с размахом вогнал ветку себе под ноги. Точно также он поступил и с тремя остальными ветками, считая шаги и что-то шепча себе под нос.
В результате получился практически ровный прямоугольник огороженной ветками земли, с торчащим в центре кинжалом.
«Прямо как будто могилу разметил» – подумалось мне.
А Винсент достал из рюкзака четыре небольших камня, по виду больше всего похожих на необработанный гранит. И, подходя к каждой торчащей из земли ветке, начал водружать на них камни. При этом делал оглаживающее движение рукой, и камень замирал, даже не делая и попытки упасть.