Морг

Фрагмент 1
- Заходи, заходи! - крикнул из подсобки районного морга Стас К, вытерая руки об уже влажное полотенце.
- Чё, опять нажрался с утра? - встала в позу Олеся. Её голос был махровым.
- Работы с утра полно. - Он вышел, скривил морду, будто глянул на кислый арбуз. - Четырнадцатилетнюю привезли, раздроблен череп, не подлежит ремонту.
- К тебе иные и не поступают. Это не музей, где как-то дышит жизнь. Это склеп. - Олеся сплюнула на дощатый пол.
Они обнялись. Грудь девушки напряглась, она отдёрнула футболку, достала косметичку, поправила макияж.
Стас сел в кресло у самой двери, закинул ногу на ногу, закурил. Захотелось  чего-то особенного, а не запаха человеческих внутренностей.
- Слушай, давай выпьем, - предложил он, встал зачем-то, хотя об этом не думал и секунды назад - питьё стояла в дистанции вытянутой руки.
- А чё у тебя есть?
- Ликёр. Дядя Вася принёс в обмен на пинцет.
- Зачем старику пинцет?
- Может, он хочет себе яйца отрезать, я почём знаю?
Олеся улыбнулась, тоже закурила.
- А свои ты ещё не отрезал?
- Иди проверь.
Девушка подошла, запустила руку в его штаны. Яйца были тугими, словно их накачали воздухом.
- Ты сегодня бодрый.
- Встал в 5 утра, вызвали сюда. Пойдём выпьем, достали эти трупы.
Выпили. Полдень разил духотой. Марево будоражило мозг.
- Заболела я, - сказала Олеся.
- Чем?
- Тобой. Во сне видела как ты вспарываешь меня, а затем идёшь на базар и торгуешь моими внутренностями, а затем трахаешь Зинку-переводчицу. В зад, без гандона.
Стас свистнул, облизнул губы.
Они сидели на лавке, обнявшись как два суслика.
- Сними трусы, - попросил парень, закуривая новую сигарету.
- Увидят.
- Здесь человек посторонний был год назад, и это была шлюха Зинка.
- А главврач не приходил?
- Пошёл он - волк безхвостый.
Олеся спустила юбку, стянула трусы.
- Тугая ты сегодня, - мацая, вякнул Стас. Он пожирал глазами вид влагалища, к которому тянуло невероятно мощно.
- Был пальчик, и нет его, - он запустил указательный палец в вагину девушки, подавился сигаретой, едва её не проглотив.
Захотелось большего.
- Ох, Олеся, можешь ведь довести до греха...
- Какие грехи у потрошителя?! - улыбнулась сирена голубых океанов.
Стас поставил её раком, вошёл со знанием дела. Его чресла возбудились, будто были облиты чем-то огненным.
- Ге-ге, как хорошо!!! - закричал он и испугался своего боевого голоса.
Олеся зарделась.
- Ты чё так медленно?
- Тихо, паровоз разгоняется.
И пошло дело. Секс - дело штучное, не факт что будешь впереди планеты всей. Мастерство нужно, а не декламация Шекспира.
- Сношаемся как кролики, а детей нет.
- Заткнись уже, работай! - психанула Олеся.
- Жарко, - протянул патологоанатом и кончил мощным взрывом.
По ляжкам Олеси пошли пятна. Её выражало степень опохмелёности. Или удовлетворения от свершившегося факта.
- Хорошо ты трахаешься, - она похлопала Стаса по ягодице, пока он вытирал член её платком.
- Ну, могу. И дед мог, и прадед. Это наследственность.
- А бабы как?
- Бабы молчали и всё терпели.
- А, а... Я тоже терплю.
Фрагмент 2
После беспорядочного соития с Олесей, у Стаса разразилась изжога. В детстве он переболел язвой двенадцатипёрстной кишки, лечился альмагелем, кое-как затянул пробоину. Изжога как нелепая очевидность непорядков в организме скорее делала Стаса сильнее, чем принижала физически.
Он вернулся в морг. Тусклая лампочка клонила ко сну. Стас развернул газету, отыскал астрологический прогноз. Звёзды сулили осторожность. "Чего мне, по углам прятаться, что ли",- подумал патологоанатом. Бросил газету в мусорное ведро.
...Шорох, всё больше и больше. И голоса: тихий шёпот мужских и женских оттенков. Плакал ребёнок, словно просил грудь. Лампочка замигала, Стас подошёл к холодильникам и выключил холод. Восстановилась тишина.
От чего происходило движение и где оно зародилось, Стас не знал. Часто случалось подобное, где то он слышал, что в каждой покойницкой подобное - злая закономерность. Мол, "духи бродят".
Стас открыл холодильник. Девочка с тощей талией лежала с собранными на груди руками. Парень выдвинул на себя стеллаж, подкатил тележку, загрузил труп и поехал в комнату для вскрытия.
От девочки пахло тиной. Маленькие груди торчали смешно и озорно, хотя чего здесь смешного. Только начинавшиеся расти волосы на лобке темнели как овражьи поросли. Утопленница, разбившая череп, излучала некоторую раздражительность.
В комнатушке с дневным светом Стас разделся, облился водой для бодрости и одевшись в резиновый комбинезон, принялся за дело.
Едва он взял скальпель, начались невероятно ясные голоса в голове. Раз, другой его черепную коробку взламывали с мастерством искусного медвежатника. Стас положил скальпель, обхватил голову руками.
- Ху, ху, - неслось в мозгу свирелью. - Ху, ху.
Стас открыл девочке глаза. Они были чем-то привлекательны: зрачки отливали тусклым светом как от луны.
- Ста-нис-ла-в, хва-ти-т, - голоса в голове продолжали рушить мозг.
Парень подошёл к полке с химическими банками, где лежал мобильник, взглянул: никто не звонил. Часы на стене показывали 11.57. Пора за работу! Он снова вернулся к девочке, разрезал брюшину и стал ковыряться с дотошностью полицейского ищейки.
И вот от стены словно отвалилась дверца, в комнату посыпались человеческие головы - зелёные, оранжевые, синие. Одна из детских голов скатилась к стасовым ногам, опалила драконьим огнём. В воздухе запахло карбитом.
После этого в большой комнате открылись два холодильника, голые трупы повыкатывались, стали приподнимать головы, но на них была такая тяжесть, что вой и визг заполнил комнатку.
Стас обалдевал от всего происходящего. Штанины - жёсткие ткани бронебойной толщины -  обагрились кровью. И девочка принялась открывать и закрывать глаза, приподнимать голову, и волосы её шевелились как лапы лангуста. Она кричала: уа, уа, давилась звуками, давилась своей смертью. Стас отошёл в сторону, но ему желалось закрыть этот маленький рот, он матерился, стучал об стену, сходил с ума.
- Да что вы тут устроили, черти?! - громом грянул Стас.
Пришла Олеся в сиреневом топике и черной изящной юбке. Они обменялись красноречивыми взглядами.
-