Морг

кровяная колбаса и стояла банка маринованных огурцов. Мы обменялись смущёнными улыбками, а потом он с животной настойчивостью принялся целовать моё тело. Я тогда уже была не девственницей. Дядя Гена спросил об этом, я сказала правду. Он засмеялся и громко сказал: тогда все пути открыты. Я не поняла, о чём он. Он принялся раздевать меня догола, и увидев своё отражение в зеркале, я поняла что очень красива. У меня уже была грудь, бёдра набирали окружность, талии мог позавидовать любой режиссёр детских фильмов. Я вскликнула, когда дядя Гена надругался надо мной. Он вспотел как бегемот, что-то несвязно бормотал, его член, небольшой и горячий, был как сталь.
- Он был педофилом?
- Я давно подозревала его в этом: он подглядывал за мной, когда я заходила в туалет или мылась в душе. Такие люди привлекают к себе внимание. Он работал в милиции, у него всегда и во всё время была "крыша". Говорили, что он частенько измывался над задержанными, требовал с них крупные суммы денег или наркотики. Одного инвалида он едва не забил до смерти. Его много раз предупреждали, что устроят над ним самосуд, но он был как шакал и ничего не боялся.
Стас прихлопнул комара. Произошло странное: комбинезон спал на пол, словно девочка могла шевелиться. Стас подошёл к трупу и потрогал его. Кожа была влажной и горячей, как будто в этом теле, когда-то веселящемся и бодрствующем, а нынче погружённым в вечность, ещё теплилась жизнь.
- Ты всегда мучилась из-за этого опрометчивого поступка? - спросил Стас.
- Я загоняла его в подсознание. Учась в медвузе и читая Фрейда, я задавала себе вопрос: почему я смогла так странно не задумываясь испортить свою жизнь? Секс в 14 лет - это безумие; это всё равно что пролежать ночь в кладбищенском гробу под уханье филина. Дядя Гена с той поры безбожно запил, резал вены, а потом попал в больницу с раком костного морга. Я прокляла его и своё желание стать взрослой. Мамины ночные смены я не трогала своей виной. Секс в 14, Боже, что же циничнее можно придумать?!
Стас подошёл к ней и погладил её по лбу. Олеся легла на бок. Одна из ламп потухла. В полутемноте они долго молчали, до полноты полные воспоминаниями.
Фрагмент 5
Ужасно хотелось пить и есть. Олеся понемногу приходила в себя. Её мир наполнялся тихой музыкой заживающих ран.
Стас локтем выбил стекло в окошечке подсобки, достал флягу с водой и булку подсохшего хлеба. Они кое-как удовлетворили свои естественные потребности (жажду, голод), но спокойствия так и не почувствовали.
- Странно, но я опять слышу голоса, - пояснил своё беспокойство Стас. - Жуткие жёлтые напряжённости; я ощущаю как мои полушария и мозжечок лихорадит от этих слов. Возможно, для кого-то это норма вещей, но для меня - мозжедробилка.
На лекции в вузе Адольф Степанович Венгер, безбашенный старик с грязными оттенками глаз, вдалбливал нам, сонным и полуобморочным этими мучительными парами, что мир совсем не то, что мы видим глазами, слышим ушами и чувствуем обонянием. "Мир познаётся душой, а не импульсами от мозга, - твердил Венгер, посапывая. - Мир больше чем просто объект, он познаётся гениями, сходящими с ума". Тогда мне хотелось ржать во всё горло, а теперь я задумался. "Гении, сходящие с ума". Что такое гений? Может, это всякий больной человек, считавший от мира лишней информации? Она была столь неперевариваема, что мозг слетел с катушек.
- Ты рассуждаешь как перфекционист, - улыбнулась с болью Олеся.
- Я пытаюсь нащупать нить того, почему мы здесь. Мы заперты, отрезаны от мира, и всё потому что это смысл послания нам от мира. Возможно, мир говорит нам: настало время оглядеться и собрать разбросанные камни, почувствовать - для чего вы пришли в это ощущение жизни, зачем вам дано тело, требующее того- то и того-то, и душа, жаждущая истины. Без истины невозможно жить. Без одного истинного слова вся жизнь бессмысленна. Этим словом может быть "Бог", "Вселенная", "любовь", "семья", "гениальность"... Но никак не "пустота". Мудрецы говорили, что пустота - это смерть. Но и за смертью что-то должно быть. Мы окончим здесь свои дни, ведь к нам никто не придёт - я ухожу в отпуск с завтрашнего дня, я подписал все документы и трупы повезут в другой мозг.
Олеся часто заморгала и впервые после полученных ран осмысленно посмотрела на Стаса. Она увидели, что у него стали появляться седые волосы на затылке. Модная стрижка ему совсем не шла. Уши торчали как у слона, но он был по-своему красив. Стас чем-то ей напоминал отца.
- Ты очень умный, - сказала Олеся.
- Когда каждый день видишь смерть, поневоле становишься философом.
- Ты считаешь меня отвратительной и легко доступной? - вкрадчиво произнесла девушка.
- Это твоё тело, кто я такой, чтобы влезать в чью-то жизнь. Дядя Гена не от тебя стал педофилом и садистом, его произрастил мир. Я хотел бы спросить: что для тебя значат мужчины?
- Они опора и наслаждение. Я обожаю сладкое!
- Но считаешь это грехом?
Олеся испуганно заморгала глазами:
- У всех русских это в крови. Некоторое мессианство. Борьба с грехом - наш смысл жизни...
- ...но греха от этого не становится меньше, - добавил Стас.
Олеся встала и подошла к нему, обняла, как обнимала всегда своего отца - трепетно, с некоторой щепетильностью. Ей стало казаться, что она потеряла ощущение времени, будто умерла. Но умереть такой молодой?! Но разве смерть смотрит на возраст? Она просто и легко отсекает жизнь.
- Тебе нравиться быть обнажённым.
- Я до 15 лет был нудистом.
- Ты хотел бы детей?
- Я не задумывался об этом. Не было времени.
- Но сейчас оно есть.
- Да, хотел бы. Много детей. Слабых, пукающих, брызжащих своей слюной.
- Они у тебя больше похожи на стариков.
- Старики и есть дети. "Все возвращается на круги своя".
- Чудные слова, но я слышу их впервые.
- Это из Библии.
- Дядя Гена говорил, что Библия написана для тюремных стен.
Стас провёл рукой по её лицу.
- Дядя Гена - конченная мразь. Сколько ему было когда он отдал концы?