Чеченец. Возвращение домой (СИ)

Ужинали на этот раз втроём, за плотно задёрнутыми шторами.
— Что сват сказал насчёт паспорта, Ильяс? — спросила Фатима.
— Что он скажет? Он начальник паспортного стола, ему документы оформить легко. А ещё я ему месяц назад услугу оказал. Забыла? Я сказал, что наш раненый, Равиль Исаевич Зармаев, сын моего покойного брата.
— Но Равиля же убили в апреле? — удивилась женщина.
— Да, но об этом только наша семья знает. Я свату не говорил. К тому же, он не видел Равиля ни разу. Они же в другом районе жили. А то, что возраст у них разный, нам только на руку. Мало ли у нас Равилей Зармаевых. Это как Ивановых и Петровых в России. Кстати, сват новость рассказал, вчера банду Башира взяли. Говорят, он живой был, а потом расстреляли при попытке к бегству.
— Кто такой Башир? — спросил, до этого молчавший Владлен.
— Башир Арсаев по прозвищу Пророк. Ох, и навёл он тут ужас. Хотя местные его уважали. Каждый был готов его в своём доме укрыть. Ничего не говорит это имя? — Фатима поставила перед парнем кружку с чаем.
Владлен задумался, а потом пожал плечами.
— Нет, — ответил коротко.
После того как совсем стемнело, Ильяс позволил Владлену посидеть на крыльце и подышать свежим воздухом. Это было настоящим блаженством после подвала, где стояло ведро вместо нужника. Старик сказал, что как только будет готов паспорт, можно будет выйти из подполья. Владлен мечтал об этом. А ещё хотелось хоть как-то отблагодарить стариков за спасение. Вон хоть с огородом и скотиной помогать, и то дело будет.
========== Глава 21 ==========
Четверо друзей стояли возле могилы друга и его матери. Они приехали сюда на такси, поэтому могли позволить себе помянуть стопкой водки.
— Вот и сорок дней прошло. Нужно бы памятник им поставить, — вздохнул Сева, выпив свою стопку.
— Сложимся парни, не переживайте. Вчера ко мне Ленка прибегала. Весь класс собрал денег. Крохи, конечно, но сейчас всем тяжело. А мы заколачиваем неплохо. Добавим до памятника, — произнёс Олег.
— Ага, и чтобы не железная фотография на шурупах, а портреты, прямо на мраморе. Дороже будет, но зато красиво, — поддакнул Женя.
— Согласен, — поддержал Паша.
— С квартирой их что, Дрон? — Олег стал разливать ещё водку.
— Ирина Валентиновна приватизировать не успела. Отдали нуждающимся. Теперь там семья из пяти человек ютится.
— В такой комнатушке? — удивился Павел.
— А что ты хотел, кризис, мать его, — ругнулся Дронов.
— Ну, земля им пухом, — Женя выпил водку и сморщился. — Вызывайте такси, парни. Поедем ко мне. Посидим, былое вспомним.
Уже дома друзья предались хмельным воспоминаниям. Вспомнили, как Владлен обещал отвернуть башку каждому, кто будет на уроках его матери плохо себя вести. Но они делали это, не из-за страха быть битыми. Ирину Валентиновну действительно уважал весь класс. Она у них ещё и классным руководителем была. Опекала всех как мать. К ней можно было подойти с любым вопросом. Ребята знали, что не откажет, поможет и словом, и делом. Олег вспомнил, как однажды попал в переделку и боялся сказать родителям. Ирина Валентиновна отправилась вместе с ним, чтобы парню не досталось слишком сильно. О Владлене тоже вспоминали, как заступался за них перед старшеклассниками. Как учил драться за школьным двором на пустыре.
Только Владлен никого не вспоминал, он таскал воду для бани в доме дяди Ильяса.
— Эй, ты, сюда подошёл, — вдруг раздалось сзади.
— Простите, я не услышал?
Владлен обернулся и увидел четырёх солдат с автоматами в руках.
— Я сказал, сюда подошёл?! Глухой, что ли?! Кто такой, как зовут?! — рыкнул один солдат.
— Простите его, ребята, он плохо слышит. Племянник это мой, Равиль, — поспешил на помощь Ильяс.
— Документы его тащи, дед. Посмотрим, кто он такой. Может с гор спустился, а? — осклабился молодой рыжий парень.
Ильяс пошёл в дом и быстро вернулся назад.
— Вот, мой паспорт и его. Зармаевы мы. Это сын моего покойного брата.
Рыжий со злобой выхватил паспорта, а Владлен подошёл к ним, сжимая кулаки.
— Тронешь его, урою, — процедил он.
— Тихо, сынок, всё хорошо. Больной он у нас, шизофреник. Как буйным становился, так я его на лечение в больницу отправлял. А теперь вот, война, негде лечить. У меня и справка об инвалидности имеется, — Илья подал документ.
Он возблагодарил всевышнего, что у него завалялись пару пустых старых бланков с печатями.
— Действительно, справка выдана десять лет назад. Диагноз — шизофрения. А почему паспорт новый тогда? — засомневался рыжий.
— Так это. Я же говорю, буйный он иногда. Сжёг свой паспорт по дурости, — оправдывался Ильяс.
— Да оставьте вы их в покое, товарищ лейтенант. Если мы в качестве боевика дурачка-шизофреника притащим, над нами все ржать будут.
— И правда. Пометьте в бумагах, что тут дурак живёт. Возьми документы, дед, и прячь от него подальше.
Лейтенант покосился на Владлена, у которого действительно был странный бешеный взгляд.
— Ты в бутылку-то не лезь, Равиль. Поймут, что никакой ты не дурачок, и заберут, — наставительно произнёс Ильяс, когда солдаты ушли. — Эх, давно их не было окаянных. На тебе, заявились. Говорят, сюда недавно других солдат пригнали.
— Что мне теперь смотреть, как вас обижают? — нахмурился парень.
— Что со мной случится, Равиль? Даже русские старость уважают, — пожал плечами Ильяс. — Пойду, гляну, как дрова горят.
«Несдержанный он. С крутым нравом. Видать и раньше таким был, а после контузии и подавно. Если пару стопок выпьет, то совсем с катушек слетает. Разрешил выпить с соседом. Так тот ему что-то не то обо мне сказал, а Равиль его чуть не пришиб. Хорошо, я вовремя появился. Эх, Равиль, тяжело тебе будет с таким характером. В одни глаза посмотришь, со страху помереть можно», — подумал Ильяс.
***
Профессор сидел на стуле и пил водку. Он окинул взглядом размалёванную и разодетую дочь, вошедшую на кухню.
— Куда намылилась, курва?! — скривился он.
— На работу, — буркнула Ксения.
— Знаем мы эту работу, доложили уже. И почему тебя, шлюху, Садовский бросил, тоже, — скривился отец.
— Ах, вот так вот, значит, да? Теперь я для тебя шлюха? А что же ты колбаской закусываешь, на мои деньги купленной. Сырок хомячишь и сосисочки каждую неделю. Давай, выкинь теперь всё это. Если бы не я, вы бы с матерью с голоду попухли!
— Лучше бы я сдох, чем узнать, что моя дочь в проститутки подалась. Моя дочь, дочь профессора, позорище, — пьяно промямлил отец.
— Алкаш ты, а не профессор. Профессор, тоже мне, — буркнула Ксения и пошла в прихожую.
Нефёдовы жили в разладе. Глава семейства пил. Супруга его постоянно за это ругала. А дочь вообще делала что хотела. Часто по несколько дней не появляясь дома, с разрешения Агдама, отсыпаясь прямо в клубе. Нефёдова вышла из подъезда, и столкнулась с поджидавшей её подругой.
— Привет, Лен. Чего грустим? — улыбнулась Нефёдова.
— Привет. Достало всё. Все деньги на эту ораву уходят. Младшие вообще обнаглели. То им кассету с новомодной группой купи, то ещё чего. И ведь не понимают, что сейчас не до баловства. Что я тоже молодая и жить хочу. Короче, тут одна бабка комнату сдавать хочет. Дом рядом с клубом. Я уже подписалась, что вдвоём жить будем. Типа две студентки. Берёт она недорого, а на двоих, так ещё дешевле. Ты со мной, или мне другую напарницу поискать?
— С тобой. Батя сегодня узнал, кем я на самом деле являюсь. Вечером матери доложит, и дома цирк с конями начнётся. Мать же у меня из интеллигентов, фиг знает, в каком поколении. Да и батя тоже.
Девушки дошли до остановки, а потом сели в автобус. Люди, ехавшие с ними, вытаращили глаза. Не каждый день увидишь в общественном транспорте девиц в столь откровенных платьях. Стоящий рядом с Леной мужик откровенно облизывался, пялясь на полуголую грудь.
— Эй, придурок, платье мне слюной не закапай, — шикнула Лена.
Вдруг обернулась рядом стоящая дородная мадам, а потом ударила мужика сумочкой.