Железная ярость

Губы Нефаты сжались. Генерал пытался осознать все то, что ему только что поведали.
— Значит, вся эта аугментика… из-за того, что они не в состоянии себе помочь?
— Что-то вроде того.
— Все они? Они все этим страдают?
— Расстройство прогрессирует со временем. Некоторые сознают это, некоторые — нет. Но в конечном счете, да, оно затрагивает их всех.
Ис отвернулась от генерала. Она взглянула в окно, на горизонт, где пылали шпили.
— Существует миф, слух, до сих пор расхожий на Марсе, что их примарх знал об этом недуге и желал излечить его. Я видела свитки, предположительно принадлежащие перу Ферруса Мануса, в которых ясно об этом говорится. Но кто докажет их подлинность? И даже если он намеревался что-либо предпринять, смерть настигла его раньше, чем он успел это сделать. И вот что мы имеем сегодня: Железные Руки больше не знают веры в заложенное в их генах совершенство.
И снова ирония ситуации поразила Нефату, ведь историю ему рассказывала адепт культа Механикус, сама практически полностью состоящая из металла.
— Зачем вы говорите мне об этом, магос? — напрямую спросил генерал.
— Чтобы помочь вам понять их. Они видят вселенную не так, как мы. Когда вы отстаиваете действия разумные и расчетливые — не торопиться с атакой, беречь силы, защищать открытые фланги, — они видят лишь слабость. А она, в свою очередь, напоминает им об их собственной слабости, и они шарахаются от нее.
— Но они рискуют жизнями моих людей. Я так просто этого не оставлю.
— Само собой. Но внимательно подбирайте свою тактику и свои слова.
Ис отвлеклась от зрелища битвы и посмотрела прямо на генерала из тени своего капюшона.
— Они уважают лишь силу, — сказала она. — Не пытайтесь идти от необходимости сохранять жизнь, идите от необходимости отнимать чужую. Намекните на милосердие, и они отринут вас. Взовите к голосу разума, и они отринут вас. Покажите им слабость ваших людей, и они отринут вас. Они понимают только жертвенность, долг и решительность. Ничего иного.
Нефата глядел на свои руки. Впервые они казались ему руками старика, несмотря на все те омолаживающие процедуры, что он перенес за всю жизнь. Он вытянул пальцы, следя за каждым движением мышц.
— Знаете, легче от ваших слов мне не стало, — признался генерал. — Я надеялся, что с вашей помощью эти их инстинкты можно будет контролировать.
Ис покачала головой. Абсолютно человеческий жест, но Нефата подозревал, что магос прибегала ко всем этим вычурам только из-за его присутствия.
— Вы не сможете контролировать Железные Руки, — сказала она. — Опасно даже пытаться. Лучшее, на что вы можете надеяться, — договориться с ними, но даже нам на Марсе это бывает непросто. Мы нужны им ради тех устройств и приспособлений, что мы для них делаем. Но при этом мы не настолько глупы, чтобы верить, будто они у нас на поводке.
Ис стремительным движением поднялась из кресла. Нефата встал на ноги слегка неуклюже. Аудиенция, судя по всему, подошла к концу.
— Вы были правы, что решили поговорить со мной, лорд-генерал, — произнесла магос. — Я понимаю вашу ситуацию и подумаю, что в ней можно предпринять. Принцепс Лопи — опытный командующий, и я непременно проинструктирую его поддерживать с вами тесный контакт.
— Я признателен вам, магос, — сказал Нефата. — Надеюсь, вы не думаете…
Ис резко вскинула руку, и в первый раз Нефата смог вблизи разглядеть металлический коготь, показавшийся из ее рукава.
— Не важно, что я думаю. Ваша преданность своим людям делает вам честь.
Ис наклонилась ближе, и легкий аромат церемониальных курений от ее роб коснулся носа генерала.
— Если из нашего разговора вы что-нибудь вынесете, то пусть это будет вот что, — сказала она напоследок. — Железные Руки уважают лишь силу. Помните об этом или погибнете.
Валиен медленно пробирался по мостику, прижимаясь к стене и предельно сосредоточившись, чтобы не оступиться. Прямо под ним распахнула пасть шахта, уходившая вниз на сотни метров. Увидев вдалеке мигающий огонек, Валиен задался вопросами, что за машины нужно было устанавливать так глубоко и как обслуживающий персонал вообще до них добирался.
Но он прогнал эти мысли. Потеря концентрации может обернуться смертью.
Валиен двигался по самому краю шахты, осторожно перебирая ногами. Агент решил отказаться от маскировочной одежды в пользу черного тканевого комбинезона с облегченными бронепластинами. Его выпуклую голову целиком покрывал слой синтеплоти, отражающей сигналы сенсоров, а глаза защищал специальный визор, предназначенный для использования в условиях особо опасных сред. Различные виды оружия, в большинстве своем небольшого размера и специфического дизайна, висели у него на поясе.
Теперь охрана шпилей вряд ли станет колебаться, завидев его. Впрочем, так даже лучше — время, когда маскировка еще могла хоть как-то помочь ему, уже прошло.
Валиен добрался до противоположного края шахты и аккуратно ступил в отходивший от нее туннель. Неосторожно покачнувшись, он внезапно почувствовал, как на мгновение — короткое, но до дрожи пугающее — его центр тяжести оказался над бездонной пропастью.
Но он быстро восстановил равновесие и, перебравшись в туннель, тяжело опустился на пол. Сердце билось сильнее обычного.
«Головокружение. Черт, после всего того, что они творили с моей головой, могли бы и с этой напастью разобраться».
Впереди лежал длинный извилистый коридор. Высоты его впритык хватало, чтобы не сгибаться при ходьбе. Стены были черными, покрытыми годами нараставшим слоем грязи. Старые механические аппараты, по большей части сломанные и проржавевшие, валялись вдоль стенных металлических панелей. Повсюду стоял стойкий грибной запах. Все это место нагоняло клаустрофобию.
Агент не знал, как далеко он забрался. Не помогали даже локаторы и ретинальные хронометры — заплутать здесь оказалось проще простого. Темнота, влага и гулкое эхо отдаленного лязганья — и так на протяжении многих и многих километров петляющих туннелей, соединительных труб, технических шахт и переходных мостиков, пропитанных висящим в воздухе зловонием.
Пути, которыми он шел, были давно забыты обитателями Шардена Прим. В них царило запустение. Агент миновал старые, но все еще гудящие генераторные, засоренные сточные каналы и служебные туннели для управляемых сервиторами дронов.
Изредка ему встречались живые люди, и он убивал их. Задерживая дыхание, неслышно подбирался к ним под покровом темноты и выпускал иглы в их мягкую плоть. Они не успевали понять, что происходит, а когда все было кончено, он выпивал их кровь, с каждым глотком чувствуя прилив горячительного наслаждения.
И каждый раз Валиен восхвалял имя Императора, Повелителя Человечества, воплощенного бога, что даровал ему власть над жизнью и смертью. Свои благоговейные молитвы он читал на тайном языке Талики, культа смерти, непременно вспоминая строгую красоту храма на Гантере Терциус, где проходил обучение. Он помнил свет, падающий сквозь витражные окна часовни и рисующий на каменном полу силуэт человеческого сердца.
От воспоминаний временами глаза начинали колоть предательские слезы.
Впереди, где-то в хитросплетении туннелей и шахт, он услышал звук. Тихий, едва уловимый, словно легкий шелест листвы.
Валиен на четвереньках двинулся на звук, скользя пальцами по полу. Но, даже разогнавшись, он не нарушал тишину, бесшумной тенью мчась в сердце улья.
И чем дальше он забирался, тем ближе раздавался звук — нечеткий, смутный, будто бы затерявшийся в этом бесконечном лабиринте.
Валиен добрался до конца туннеля. Потолок плавно опустился практически до пола, вынуждая Валиена лечь на живот и продолжать путь ползком. Убийца чувствовал, как сверху и снизу на него давит металл, и старался не думать, сколько тысяч, миллионов тонн громадины шпиля сейчас нависли над его крошечным копошащимся телом.
Туннель резко оборвался отвесным склоном. Впереди разверзлось огромное ущелье, раскинувшееся между рядами непомерно высоких колонн и уходившее вглубь до самого основания шпиля. Валиен бросил взгляд направо и налево, но не увидел ни его начало, ни окончание — все терялось в пелене дыма и мрака. Посмотрев прямо перед собой, он лишь смог различить противоположную сторону — такая же отвесная, почерневшая от сажи и копоти стена, окаймленная готическим орнаментом и обвешанная механическими устройствами. Тусклые огни мигали в сумеречном тумане, словно затерянные посреди огромного темного океана путники, взывающие о помощи.