Волшебная скрипка (СИ)
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== Глава первая ==========
Дверь подъезда с противным писком домофонного замка распахнулась, из черного зева привычно и ненавистно пахнуло кошками, затхлостью подвала и мусоропроводом. Сашка скривилась, прислушалась и в нерешительности замерла на первой ступени лестницы. Судя по звукам, мать опять притащила своих собутыльников, и веселье в полном разгаре. Домой идти не хотелось — аж страсть. Она бы и не пошла, но на улице зима, а в ее тощем пальтишке по морозу не попрыгаешь. Да и дым коромыслом все равно будет стоять дома до ночи, пока соседи не придут ругаться, так что не пересидишь. И батареи в подъезде тоже греют едва-едва, не особенно спасают от холода.
Сашка зябко перехватила папку с нотами и футляр со скрипкой, с тоской покосилась на двери квартиры напротив. Там еще осенью жила бабушка Марина, чудесная женщина, которая не раз выручала Сашку, позволяя пересидеть дебош пьяной матери, почитать какую-нибудь книгу. Книг у бабушки Марины было огромное количество — стеллажами были заставлены все стены двухкомнатной квартиры, и были там не только научные труды, классика и все такое. Были там и сказки, фэнтези, фантастика, все то, чего Сашка не начиталась в детстве. Она читала запоем, забывая о собственной неприглядной жизни и быте, представляя себя то могущественной колдуньей, то воительницей, то принцессой, то капитаном космического корабля, исследователем таинственных джунглей… С головой уходила в выдуманные миры.
Но бабушку Марину три недели назад увезли к себе внуки — у старушки случился инсульт, поэтому семья решила, что в одиночестве жить она больше не будет. Квартиру заперли. А все чудесные книги, которыми Сашка восхищалась, увезли аж на двух грузовиках. Бабушка Марина хотела оставить несколько Сашке, но тут сама девушка воспротивилась. Не хотелось видеть, как чудесные книги будут изорваны, залиты спиртным или, что еще хуже, будут обменяны на водку. Права голоса у Сашки не было, своих вещей, кроме скрипки, практически, тоже. На прощание старушка долго гладила ее по голове, потом протянула крохотный сверточек:
— Вот, Сашенька, на день рожденья хотела тебе подарить, но придется сейчас. Береги себя.
В свертке оказалась серебряная цепочка с кулончиком в виде скрипичного ключика. Сашка его не снимала с тех пор даже в ванной, боялась, что мать отберет. Подарок был не дорогой, но для нее — драгоценный. Казалось, грел даже немножко, она для себя придумала, что это ее магический талисман, ее волшебный амулет-хранитель. И сейчас только он и согревал ее, пока она топталась на пороге, с тоской думая, куда бы пойти. Почему закрыли интернет-клубы? Обычно она забиралась туда, скромно прижималась в уголке и сидела, ее не трогали, раз она не занимала комп, от нее не пахло спиртным, и одета она была бедно, но прилично. А сейчас идти совсем некуда, разве что подняться повыше на этаж, может, там будет немного теплее.
Сашка почти прокралась мимо двери в собственную квартиру, но ей не повезло: та открылась.
— Ку-у-уда, курва! Ты где шляешься, сука подзаборная, дрянь неблагодарная!
Сашка съежилась, стараясь стать как можно меньше и незаметнее.
— Я… в школе, мама… сольфеджио же…
— Иди сюда! — рявкнула мать, втаскивая ее за воротник пальто в квартиру, и отвесила оплеуху.
Пришлось привычно сдержать, сморгать слезы. Плакать нельзя — это Сашка усвоила давно и прочно.
— Вали на кухню, приготовь нам закуску. И пожри, там макароны вчерашние.
— Да, мама, сейчас, — тихо ответила Сашка.
На столе валялись дрянные сосиски, плавленые сырки, стояла банка огурцов. Сашка принялась резать и раскладывать, прекрасно зная, что утащить хотя бы полсосиски нельзя, излупят — это все «богатство» только для матери и ее собутыльников. А для нее — холодные слипшиеся макароны, которыми придется давиться всухомятку. Хорошо одно — сейчас напьются и улягутся спать, а ее оставят в покое. Макароны можно промыть и погреть, будет даже съедобно.
Радовало то, что у них двушка — можно закрыться в своей комнатке и не выходить, пока не утихнут. То есть, двушка была раньше, потом отец, пока был жив, переделал ее в трешку — снес стенку между кладовкой и спальней, поделил получившееся пространство на две крохотные комнатушки. В родительской стоял двуспальный диван и шифоньер, в Сашкиной — узкая тахта, стол и маленький самодельный комодик.
— Настюх, — говорил он, — у дочки должно быть свое пространство.
Мать, когда у нее был приступ ясного сознания, еще успела поставить дочери в комнату прочную дверь и врезать замок. Потом утонула в парах алкоголя. По-своему она Сашку любила, да. И девушка это понимала и прощала мать. Жалела ее: после смерти отца это все началось, Григорий Смирнов был для них солнцем, вот мать и пыталась забыть, что солнца-то больше нет.
Сашка отнесла им тарелку с закусью, быстро вернулась на кухню, взяв тарелку с макаронами. Поесть можно и у себя в комнате. Гости матери были ей физически неприятны. Нет, бомжами они не были, да и мать за собой пока еще пыталась следить, все говорила, что хоронить себя не намерена. Искала новое счастье. Да что-то не находилось никакого. Мужики менялись, Сашка считала, что это предательство, ненавидела их всех скопом. Но не могла ненавидеть мать. У той иногда были моменты, когда она становилась собой прежней — давала Сашке денег, покупала ей одежду, спрашивала про успехи в школе. Но все реже и реже. Сашка винила во всем гостей, которые притаскивали закуску и выпивку. Хорошо хоть, квартира принадлежала отцу, а после его смерти отошла Сашке, так что остаться без жилья в случае чего ей не грозило. Хотя иногда хотелось сбежать даже из собственного дома. Но куда?
«Вот бы отправиться в Нарнию», — Сашка ловила себя на такой глупой-глупой детской мысли, невесело посмеивалась сама над собой. В их шкафу прохода в волшебный мир не было, увы. Как не существовало в этом мире и Гэндальфа, который нацарапал бы на двери в их квартиру таинственный знак для гномов. Все, что в нем было волшебного — это музыка, как считала Сашка. Когда она брала в руки скрипку, мир менялся. Изредка, когда становилось совсем плохо, Сашка шла в подземный переход и играла там. Не ради денег, хотя иногда ей и бросали монетки в футляр, ради акустики. Эти самые монетки почти подчистую выгребали местные нищие.
— За место не платишь, — заявили Сашке. — Так что работаешь бесплатно. Хотя нет, на проезд все-таки зарабатывать будешь. Мы же люди и все понимаем.
Она только пожимала плечами. Иногда хотелось иметь много-много денег, чтобы изменить свою жизнь, закодировать от пьянства мать, поступить в консерваторию. Мечта о консерватории была огромна, как небо, и несбыточна. Чтобы поехать учиться в Москву, нужно было что-то большее, чем талант.
Сашка снова прислушалась к тому, как за дверью веселятся уже изрядно пьяные гости. Макароны поперек горла вставали, хотелось съесть чего-нибудь другого, хоть ту клеклую булку с колбасой из подземного перехода. Может, сбегать в магазин? Монетки есть, магазин круглосуточный, можно купить там хотя б питьевой йогурт, выпить на улице, бутылку выбросить. Мать и не узнает. Надо только пройти через зал, чтобы никто не заметил. Сделать вид, что идет в туалет, а самой быстро-быстро просочиться в коридор. Хорошо, что двери туалета туда и выходят, главное, не застукала бы мать.
Сашка схватила кошелек и быстро юркнула в коридор, оттуда к двери, схватив пальто. Замки открыть не успела — кто-то схватил за руку, навалился, прижимая к стене, тяжело дыша перегаром в лицо:
— А кто это тут тако-о-ой? Какая миленькая деточка. А куда это мы так спешим?
Сашка взвизгнула, пнула коленом меж ног пьянчуге. И… промахнулась. Попала по бедру. В ответ ее словно чугунной сковородой огрели, Сашка отлетела к обувнице, ударилась виском и замерла на полу. Сознание заволокло черно-багровой пеленой.
Возвращалось сознание медленно, как-то странно, словно она сладко выспалась, а сейчас так не хочется расставаться с мягкой постелью, хочется понежиться еще чуть-чуть, поваляться, все равно важных дел нет. Голова не болела, да и вообще ничего не болело, только сил руку поднять не было никаких. Сашка пошевелила пальцами, с облегчением понимая: целы. Это радовало. Руки она берегла, как всегда наказывала ее учительница музыки. Потом попробовала приоткрыть глаза, но свет был слишком ярким. В больнице она, что ли? Но вокруг не пахло больницей.