Искатели сокровищ (СИ)
…Владения были хороши. Зелены, тенисты, душисты. Совсем неподалеку протекал чистенький ручей. В нем, после небольшого порожка, образовался водоем, который уже не всякая курица отважилась бы перейти вброд. Вода для экспедиции была.
…Журчал ручей, шелестел лист, умаявшаяся за день птаха проводила свою вечернюю перекличку. Звуки вокруг были только первобытные. Москва казалась где-то далеко-далеко.
Перед тем, как лечь спать, покрутили ручку радиоприемника на коротких волнах – какие там заведомо ложные измышления передают сегодня состоящие на службе империализма западные радиоголоса?
Дружно, мощно выли глушилки. Казалось, на Лондон, Кельн и Вашингтон разом обрушилась небывалая вьюга, и кто-то там, обреченный как радист «Титаника», передает в эфир свой последний привет.
… – Алик, а почему первым делом – именно Мадагаскар? – устраиваясь в спальном мешке, Вася вдруг вспомнил намеченный для беспартийной команды «Посейдона» маршрут.
Я объяснил:
– Основным курсом для «Посейдона» была выбрана тайна. Покрутив глобус, мы нашли единицу для ее измерения – Мадагаскар. Один «мадагаскар» тайны – очень большая величина. Так, например, выражаясь языком политинформаций, тайны в Англии, Франции и Западной Германии вместе взятых – всего три сотых «мадагаскара», или три «сантимадагаскара»… Спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – хором ответили худрук и комиссар.
Глава V. Трудовые будни
Утром позавтракали и сразу взяли в руки лопаты.
– Где прикажете начать копать, товарищ начальник экспедиции? – вытянувшись во весь свой гвардейский рост, спросил Вася.
– Да, это вопрос, – почесал я затылок. – Михаил Карпович оставался в машине на дороге и не видел – где на полянке закапывают сокровища.
– Начать следует с ближней к дороге стороны, – предложил Моня. – Чего ради им было тащиться на другую?
– Давайте поступим так, – отстаивал я свой авторитет начальника. – Копнем в том самом месте, где мы ступили на эту полянку.
– А потом? Где будут следующие контрольные ямы? – справедливо вопрошал Вася.
– Да, нам необходимо выработать систему, – признал я. – Разведочные скважины должны быть пробурены так, чтобы и мимо драгоценного сундука не проскочить, и лишнего не копать. Задача на смекалку.
– Надо было захватить с собой «Занимательную математику», – сказал Моня. – Там есть похожие задачки.
– Размеры ящика в плане нам примерно известны – два метра на семьдесят сантиметров, – вслух прикидывал я. – Значит, одна контрольная яма должна отстоять от другой… Интересно, а кто должен был позаботиться о занимательной литературе, если не худрук экспедиции? Кстати, ты, Моня, и в школу последним из нас ходил. Вот и решай задачку – как нам копать? Справишься – тебе будет присвоено высокое звание: Главный Аналитик экспедиции.
Пока Моня оправдывал оказанное ему доверие, мы с Васей еще раз осмотрели фронт работ.
– Вон какую площадь нам придется часто-часто пробурить, прежде чем ударит фонтан драгоценностей, – обвел я рукой полянку от края до края.
– Ты предполагаешь, что фонтан ударит только тогда, когда мы всю ее перекопаем?
– Это было бы справедливо. Сокровища всех видов должны добываться в поте лица.
– А на какую глубину будем копать? – Васю не пугали предстоящие трудности, и настроен он был по-деловому.
– Метра, чтобы достать до верхней крышки, думаю, должно хватить. Закапывали ведь ненадолго… А вообще-то кабинету министров давно пора установить соответствующий ГОСТ: драгоценные сундуки такой-то вместимости закапываются на такую-то глубину. А то мне, как начальнику экспедиции, неловко перед вами – не завышаю ли я нормы земляных работ?
Моня очень грамотно разметил центры наших первых разведочных ям.
– Уродовать полянку не будем. Поэтому дерн каждый раз аккуратно откладываем в сторону, а после обратной засыпки ямы водворяем его на место, – инструктировал я. – Комиссару через определенные промежутки времени запевать песни о труде и весне. Коллективу – дружно подхватывать. Худруку оперативно отобразить в альбоме экспедиции первую мозоль. Ей должен быть посвящен недолгий митинг. За дело, друзья!
С шутками-прибаутками, с подначиваниями, с анекдотами к месту и не очень, – мы в охотку, стараясь не отставать друг от друга, начали копать свои ямы.
Первым отрапортовал Вася:
– По-моему, у меня уже есть метр…
Подойдя, мы с Моней ревниво смерили глазами глубину его ямы.
– Здесь больше, – признал Моня и, пожалуй, впервые посмотрел на Васю почти уважительно.
– Пусть эта глубина станет эталонной, – педагогично решил я. – Сделаем на черенках наших лопат соответствующие отметки. Потом, когда будет построен музей экспедиции, Васина лопата станет самым главным его экспонатом. Густо посыпанная бриллиантовой крошкой, она будет лежать в хрустальном футляре на самом видном месте. Здесь экскурсовод, утерев слезу умиления, будет переходить на особенно приподнятый тон: «Эта историческая лопата, товарищи, принадлежала комиссару экспедиции Василию Васильевичу Тихомирову. Беспределен перечень богоугодных деяний Василия Васильевича! Что, например, стало с патронируемыми им больницами – дворцы да и только! Дворцы, в которых даже „утки“ являются подлинным произведением искусства. Дворцы, в которых больных с переломами кормят теперь швейцарским сыром, бельгийским шоколадом и отборным узбекским урюком…»
– «Отборные красавицы-медсестры, – уточнял Моня. – С рук…»
– «А взять наших инвалидов, – продолжил я хвалебную песнь экскурсовода. – Ведь теперь на пожертвования товарища Тихомирова каждому советскому безногому гражданину совершенно бесплатно вытачивается индивидуального размера нога из красного дерева…»
– «А каждому советскому безголовому гражданину – стандартного размера голова из дубового дерева…» – продолжил перечень богоугодных Васиных деяний Моня.
– Кстати, – вспомнил я важное обстоятельство. – Постно как-то приступать к богоугодным работам без соответствующего ритуала. Надо было хоть дьячка из ближайшей церквушки сюда пригласить, что ли. Походил бы он тут, кадилом помахал, святцы, посвященные кладоискательству, пропел…
– Наш политрук не допустит сюда попа, – уверенно сказал Моня. – Ритуал должен быть коммунистическим. Товарищ Василий обязан был подготовить для закладки в первую яму капсулу с посланием потомкам: «Здесь, под бдительным политическим руководством комиссара кладоискательской экспедиции товарища Тихомирова…» Как-то так.
Светское руководство экспедиции не оставило без внимания отсутствие исторического послания:
– Во искупление этой промашки, давай-ка, Вася, сюда металлический рубль, – потребовал я. – Видел-видел я его у тебя.
– Моего материального и финансового вклада в экспедицию все еще недостаточно?
– Это, Вася, не вульгарный финансовый вклад. Это – бескровное ритуальное жертвоприношение. Ведь твои партийные принципы не позволят нам положить на этот алтарь барана, так ведь?
– Эти комиссарские предрассудки не позволят нам даже курицу положить на этот алтарь, не то что барана. А он еще ворчит! – строго посмотрел на ворчуна Моня.
– Ну, если это ритуальное жертвоприношение… – Вася уже с готовностью протягивал мне монету.
– Итак, друзья, мы жертвуем этот полновесный рубль богам кладоискательства с пожеланиями… Какие пожелания будут тут уместны?
Потерявший свой полновесный рубль Вася резонно предложил:
– Вернись сторицей!
– Штамп, ну да ладно, – согласился я. – Проверенный штамп лучше сомнительных экспромтов.
– Вот только нулей у «сторицы» маловато, – тоже резонно заметил Моня. – Надо бы добавить пригоршню-другую.
Рубль был торжественно зарыт в нашей первой контрольной яме.
Следующие рылись и закапывались уже буднично, без всякой помпы.
Работа, несмотря на ее цель, на удивление быстро становилась рутинной.
…Зевака. Любое мало-мальски живое дело властно притягивает его к себе. Дело непонятное – пуще всего.