Певчая: Ярость (ЛП)

† † †
Сначала я подумала, что шепот мне снится.
— Люси…
«Нат», — сонно подумала я.
— Люси, ты меня слышишь?
Я моргнула. Я не спала. Голос был настоящим, и он доносился из дальней части пещеры. Я вскочила на ноги.
— Нат?
Высоко из теней донесся ответ:
— Тише. Не шуми, любимая. Никто не должен знать, что я здесь.
Любимая. Это мне снится? Я прошла в ту часть пещеры, но не видела Ната.
— Я наверху, — прошептал он. — Здесь дыра.
В потолке? Только там я не проверила, потому что не дотянулась. Даже сейчас я не видела ее в тенях. Но Нат заговорил снова, и голос звучал надо мной.
— Я не смогу пролезть, но могу тебя поднять. Моя левая рука побаливает, но выдержит.
— Что они с тобой делали? — спросила я.
— Не о чем переживать, — Нат никогда не любил привлекать внимание к своим ранам.
— Как ты выбрался? — спросила я.
— Как только я смог идти, пара стражей меня отпустила. Они ненавидят Прессину, и не они одни. Похоже, мы оказались посреди гражданской войны. Береги голову, я попробую дотянуться до тебя.
В темноте я не видела его руки, но коснулась длинных пальцев, сильных и в мозолях.
— Вот так, — он обхватил мои запястья. — Пригнись.
Через миг я полетела к потолку. Удар, и я выбралась по пояс, но бедра задели камень. Я подавила вскрик. Еще рывок Ната, я извернулась и пролезла в каменистую темноту.
— Почти, — ладони Ната соскользнули с моих запястий на пальцы. Он потащил меня за угол в пещеру, где блики отдаленного зеленого света позволили нам разглядеть друг друга. На его челюсти был синяк, рукав был разорван, но Нат был целым, в его взгляде на меня были радость и жар. Я сглотнула. Ситуация была ужасной, но рядом с ним было хорошо, ощущать его тепло, видеть этот его взгляд.
— Нат?
Он прижал палец к моим губам. Я таяла.
— Нужно спешить, — тихо сказал он. — Стражи обещали отвести нас в укрытие, но времени мало.
— Где они?
— Близко, но пути здесь — лабиринт. Хотя я его пока помню.
Я в это верила. У него был дар ориентироваться в лабиринте. И это пригодилось. Даже в тусклом свете я видела с десяток проемов, ведущих неизвестно куда.
Но я мешкала.
— Стражам точно можно доверять?
— А у нас есть выбор?
Он был прав. Нужно было попробовать. Я пошла за ним в один из черных проемов.
Через пару шагов он замер.
— Я забыл.
— Что?
— Камень… Прессина может тебя с ним выследить.
— Выследить?
— Да. Стражи так сказали. Они сказали, что его нужно сразу снять, чтобы она тебя не нашла.
Я посмотрела на него. Почти весь он был в тени, но глаза поймали блеск из пещеры. И свет показал подлое удовлетворение. Это были глаза Ната, но выражение Мелисанды…
Я побежала.
Ругаясь, она бросилась за мной.
— Отдай камень! — ее голос теперь был похож на ее — выше, старше и полный яда.
Задыхаясь, я бросилась в дыру, где было мерцание света. Хороший признак или плохой? Я не знала, но зато бежала не во тьме. Я бежала как можно быстрее. Сзади раздавались крики. Мелисанда звала на помощь? Я могла лишь надеяться, что она врала, что Прессина может отследить меня камнем, как врала и насчет всего остального.
Не шуми, любимая…
Какая же я глупая. Но времени думать об этом не было. Дыра стала туннелем, сзади слышались шаги.
Беги.
Через несколько ярдов коридор разделялся. Я побежала вправо, потому что там было шире.
Двадцать ярдов спустя я попала в широкую сияющую пещеру. Сотни столбов поднимались, как большие оплавленные свечи, но стены были гладкими. Я не видела выхода. Я не могла вернуться, меня догоняла Мелисанда.
Я скрылась за одним из столбов. Вскоре Мелисанда вбежала в зал.
Она остановилась.
— Я знаю, что ты здесь, Певчая, — ее голос отдавался странным эхом. — Я видела. Ты не выстоишь. Я позвала на помощь, и Матери скоро придут. Даже если они задержатся, не важно. Я с тобой справлюсь.
Я выглянула из укрытия. Она ходила у столбов у входа. И в ней все еще было что-то от Ната, хотя все больше становилась с собой. Я беззвучно спряталась.
— Я верно служила Матерям, — продолжала Мелисанда, — и Прессина наградила меня. У меня есть сила. И все из-за твоей глупости.
Я стиснула зубы. О чем она?
— Да, глупости, — повторила она, смакуя слово. — И твоей матери. Прессина все рассказала мне. Это Дикая магия твоей матери привела ее сюда. Когда твоя мать спела, защищаясь от тенегримов, она пробудила что-то древнее и сильное в водах неподалеку, что-то, любящее Других, любящее вас, то, что помнило время, когда вы все были одним. И песня воды, что спела твоя мать, была одной из древних, песней безопасности, которую Певчие использовали, проходя стену между мирами.
Так она оказалась здесь.
— Песня пробила трещину, которой хватило, чтобы пропустить ее, — продолжила Мелисанда. — Но туда могли пройти только Певчие, никто не мог выйти. Матери были заперты. Они взяли твою мать в плен, конечно, но не отпустили ее. Пока у нее был камень, они не могли заставить ее петь. И все замерло, пока не появилась ты и твоя любовь к Дикой магии. Понемногу твои песни расширяли трещину, которую сделала она. Матери все еще не могли выбраться, но брешь стала достаточно большой, чтобы я могла присоединиться к ним на другой стороне.
Я была глупой, точно. Я не знала, что совершаю такую ошибку.
Голос Мелисанды стал ниже, на миг напомнив Ната:
— Я уже говорила тебе. У меня своя магия, она была еще до Певчих. Как весь мой вид, я ходила к воде каждый месяц и предлагала себя Матерям. Веками мешала ваша стена, но в прошлом месяце я прошла, — голос был полон гордости. — Прессина поприветствовала меня. Ей нужна была моя помощь. Мы заключили сделку, она начала учить меня магии, и я, как мастер иллюзии, забрала камень твоей матери.
Она приблизилась. Боясь шевелиться, я задержала дыхание.
— Думаешь, как я сделала это, Певчая? — она рассмеялась. — Став тобой. Матери не могли сделать этого, ведь было что-то не так, когда они пытались выглядеть как люди, даже в этом королевстве. Но я смогла выглядеть и звучать как ты.
Как и смогла быть похожей на Ната.
— Я пошла к твоей матери и сказала, что по ошибке попала сюда с песней, — сказала Мелисанда. — Я плакала, потому что не могла защититься от Прессины, она дала мне свой камень. Повесила мне на шею своими руками. Лишь бы защитить дочь! И мы с Прессиной получили ее.
Мне было не по себе. Так они сломили мою маму. Ее любовь ко мне предала ее. Любовь, что поддерживала ее столько лет.
Осталась ли любовь внутри нее? Где-то, куда не добралась Прессина? Или Прессина с Мелисандой забрали и это?
— Без камня Прессина захватила твою мать, — Мелисанда торжествовала. — С того момента она была голосом Прессины, которым мы убирали работу Певчих. Но это не все. Как только стена между мирами станет такой, как раньше, Прессина заставит твою мать сделать в ней больше дыр, чтобы Матери могли проходить через нее. Под видом русалок и морских монстров они начали нападать на твой мир. И Прессина научила твою мать песням, от которых поднимается вода, появляется огромная волна, которую она обрушила на землю. Но эти песни дорого стоят, конечно. Знаешь, какая цена, Певчая? — голос Мелисанды стал выше, дразня меня. — Те, кто поет их, тратят себя. Твоя мать погибает. Ее не хватит, чтобы затопить весь мир и обеспечить нам победу. Потому мы пошли за тобой. Матери должны оставаться в воде, на суше их сила иссякнет, так что Прессина послала меня заманить тебя сюда. Достать тебя оказалось сложнее, чем мы ожидали, но нам это удалось.
О, нет уж.
Я подвинулась, чтобы увидеть, не оставила ли она вход без присмотра. Но под ногами хрустнули камешки у основания столба.
Мелисанда уловила этот тихий звук.
— Ах, вот ты где, — ее шаги быстро направились ко мне.
У меня не было магии бороться с ней. У меня была только хитрость. Уже можно было шуметь, и я схватила пригоршню камешков и песка. Я ждала до последней секунды, а потом бросила их в лицо Мелисанды и побежала к входу.