Путь воина. Путь меча. Путь дракона

— Я был несправедлив к тебе… Мне нравились наши уроки… жаль, что я не могу спасти тебя…
— Не беспокойтесь, святой отец, — утешил его Джек. — Мой собственный Бог присмотрит за мной — а ваш за вами.
Отец Люций всхлипнул.
— Прости… я должен был им сказать… моя обязанность… — простонал он.
— Что именно вы сказали? И кому? — спросил Джек.
— Пойми меня… я не знал, что за это они готовы на убийство… Господи помилуй…
— Что? Что вы говорите?
Священник шевелил губами, пытаясь сказать что-то еще, однако слов разобрать не удавалось.
Едва слышно кашлянув, отец Люций испустил дух.
  
19. Возвращение Масамото
 
Вишневое дерево сбросило все листья, и его силуэт чернел на фоне неба. Голые ветви покрывал снег. Джек гулял по саду. Смертельная опасность, казалось, нависла со всех сторон. Что означали слова отца Люция? Неужели он говорил о картах? В таком случае Джеку грозила опасность.
Его размышления прервал раздавшийся за спиной голосок:
— Мне жаль, что отец Люций умер. Ты, наверное, очень расстроен.
В простом белом кимоно Акико выглядела снежинкой в белоснежном мире.
— Спасибо за участие, — поклонился Джек. — Однако вряд ли отец Люций был моим другом.
— Почему ты так говоришь? — ахнула Акико, ужаснувшись такой бесчувственности.
Джек втянул в себя воздух.
Можно ли доверять Акико? Можно ли здесь вообще хоть кому-нибудь доверять?
Но ведь ближе Акико у него никого нет. И ему больше не к кому обратиться.
— Перед тем как умереть, отец Люций сказал очень странную фразу, — объяснил Джек. — Намекнул, что кто-то хочет меня убить, и умер в слезах, умоляя Бога о прощении.
— Джек, да зачем кому бы то ни было тебя убивать? — Акико недоверчиво сморщила носик.
Джек внимательно посмотрел на нее. Можно ли довериться ей настолько, чтобы рассказать о картах? Нет, не стоит говорить всю правду. По крайней мере, не сейчас. Карты отца — единственная ценная вещь, которая у него осталась. Похоже, они очень нужны кому-то. Однако он не знает, кому именно, и в таком случае чем меньше людей посвящено в тайну, тем лучше.
— Не знаю, — соврал Джек. — Может, за то, что я гайдзин.
— И кому ты нужен?
— Я не знаю! Отец Люций умер, прежде чем успел что-то добавить.
— Мы должны об этом рассказать.
— Нет! Кто мне поверит? Скажут, что старик просто бредил перед смертью.
— Ты же поверил. — Акико уставилась на Джека изучающим взглядом. Она понимала, что Джек что-то скрывает, но японский этикет запрещал задавать вопросы напрямую.
Джек пожал плечами:
— Наверное, мне послышалось.
— Понятно. — Акико не стала настаивать. — А на случай, если ты все услышал правильно, ночью положи рядом с постелью боккэн. Я попрошу маму не гасить один фонарь — скажу, что меня кошмары мучают. Тогда если посторонним вздумается залезть в дом, то они подумают, будто кто-то не спит.
— Спасибо, Акико. Ничего не случится, — ответил Джек, не веря собственным словам.
Однако он оказался прав: ничего не случилось.
Отца Люция похоронили по католическому обряду, и Джек вернулся к привычному распорядку дня: уроки японского с Акико и занятия кэндзюцу с Ямато.
Так прошло несколько дней. Потом верховой гонец привез письмо: через неделю Масамото возвращался в Тоба.
В доме началась суматоха. Хироко лично сходила на рынок и купила все, что любит Масамото, а также наняла повару помощников для приготовления праздничного ужина. Тиро убирала, стирала, готовила комнату Масамото к его приезду. Уэкия подметал дорожки в саду и, несмотря на разгар зимы, как-то ухитрился навести там красоту.
В последний вечер перед приездом Масамото все легли спать рано, чтобы проснуться утром свежими и отдохнувшими. От возбуждения Дзиро прыгал чуть не до потолка, и Хироко с трудом удалось его успокоить.
А вот Ямато, наоборот, помрачнел. Он допоздна тренировался с мечом: чтобы заслужить похвалу отца, нужно произвести на него впечатление.
Джек улегся на футон. Сквозь сёдзи виднелся приглушенный свет ночного фонаря. В голове крутилось множество вопросов. Чего ждет от него Масамото? Требуется ли от Джека то же самое, что и от Ямато — проявить себя? Придется ли ему сражаться на мечах? Или выдержать экзамен на знание японского языка? А может, и то, и другое, и третье? Хуже всего было бы нарушить этикет и обидеть кого-нибудь.
Масамото явно не из тех, кому можно задавать вопросы, и чуть что рубит головы, не задумываясь. Он суровый и резкий. А шрамы-то какие жуткие! Интересно, что с ним случилось?
Тем не менее окружающие относились к Масамото с уважением. Акико считала, что он «один из величайших самураев всех времен». Масамото сумел вылечить сломанную руку Джека — чего не умеют лучшие хирурги в Европе. Нет, Масамото не так прост, как кажется, — шрамы на лице и мастерское владение мечом еще далеко не все.
На мгновение фонарь закрыла черная тень. Джек непроизвольно напрягся, однако никого не увидел. Шагов тоже не слышно.
Наверное, Ямато прошел в свою комнату. Или ветерок подул.
Джек перевернулся на другой бок. Закрыл глаза и, как обычно по ночам, представил себе, что стоит на носу «Александрии»: они вернулись в Англию, достигнув цели, и отец ведет корабль, а трюм забит золотом, шелком и специями, и Джесс машет им рукой с пристани…
Джек почувствовал, как по комнате скользнула еще одна тень, и открыл глаза. За его спиной сёдзи тихонько раздвинулись.
Никто никогда не входил к нему в комнату по ночам. Со всей осторожностью Джек потянулся за лежащим возле футона боккэном. Задержал дыхание и внимательно прислушался.
Деревянная веранда определенно заскрипела. Чья-то нога едва слышно наступила на татами — кто-то вошел в его комнату.
Джек мгновенно скатился с футона, встал на колено и, защищаясь, поднял меч. Серебристая молния пролетела мимо головы мальчика, и сюрикэн воткнулся в деревянный столб.
Джек замер: прямо перед ним сидел на корточках одетый во все черное воин — и смотрел на Джека единственным зеленым глазом.
— Докуган Рю! — в изумлении воскликнул Джек.
  
20. Акико
 
Услышав свое имя, Глаз дракона на мгновение растерялся.
Джек воспользовался моментом: одолеть ниндзя надежды нет, однако еще есть шанс убежать. Джек всем телом ударил в стену спальни — тонкие деревянные брусья сломались, бумага порвалась, и он вылетел на улицу. Слегка оглушенный, поднялся на ноги, схватил боккэн и, не оглядываясь, побежал к веранде.
В саду мелькнули еще две тени, третья входила в одну из комнат.
Акико! Ее нужно предупредить!
Шум сломанной сёдзи разбудил весь дом: на веранду вышел заспанный повар, чтобы посмотреть, что стряслось. Он недоуменно уставился сонными глазами на бегущего навстречу гайдзина — Джек почти налетел на него и лишь в последний момент успел увернуться.
И в ту же секунду второй сюрикэн пролетел над плечом мальчика и вонзился в шею повара. На его лице появилось удивленное выражение: из-за шока он еще не чувствовал боли от перерезанного горла. Булькнув нечто невнятное, повар замертво повалился на землю.
Джек продолжал бежать, Докуган Рю мчался за ним по пятам.
Изменив направление, Джек нырнул в открытую сёдзи — откуда вышел размахивающий двумя мечами Така-сан. Внезапное появление самурая захватило Докугана Рю врасплох. Така-сан, храбрый и бывалый воин, одним взглядом оценил ситуацию и нанес расчетливый удар в голову ниндзя. Докуган Рю уклонился от меча, легко изогнувшись, словно травинка на ветру. Клинок Така-сана свистнул в воздухе, едва не задев запрокинутое лицо ниндзя.
Докуган Рю извернулся и с быстротой молнии пнул Така-сана в живот — самурай отлетел, врезавшись в ближайшую колонну. Выхватив ниндзято из ножен на спине, Глаз дракона перешел в атаку. Меч ниндзя, в отличие от катаны самурая, имел характерную квадратную гарду и прямое, более короткое лезвие — однако не становился от этого менее смертоносным. Докуган Рю и не собирался щадить противника.