Путь воина. Путь меча. Путь дракона

Отец наклонился, заглядывая сыну в глаза:
— Выше нос! У моря вздорный характер, но мне приходилось видеть бури гораздо хуже этой, и я все-таки выжил. И теперь мы тоже прорвемся.
По дороге на полуют Джек старался держаться поближе к отцу: его непоколебимое спокойствие давало надежду в самом безнадежном положении.
— Лучший способ надраить палубу — это попасть в хороший шторм! — пошутил отец, обращаясь к третьему помощнику, который все еще доблестно сражался со штурвалом. Раскрасневшееся от напряжения лицо горело так же ярко, как рыжая борода. — Держи курс на северо-северо-запад. Имей в виду, впереди рифы. Пусть впередсмотрящие глядят в оба.
Вопреки убежденности отца, что они движутся в верном направлении, нигде не было ни малейшего признака земли, и волна за волной продолжали обрушиваться на «Александрию». Уверенность Джека в благополучном исходе вытекала вместе со струйкой песка в песочных часах.
Только после второй склянки послышался крик «Земля!». Весь экипаж охватила волна радости и облегчения. Почти полночи они сражались с бурей, а теперь появилась слабая надежда, что удастся переждать шторм за каким-нибудь мысом и спрятаться в бухте.
Однако вспыхнувшая было надежда быстро погасла.
— Рифы по правому борту! — закричал впередсмотрящий.
И тут же:
— Рифы по левому борту!
Отец Джека принялся отдавать указания третьему помощнику:
— Право руля! Так держать! Держать… держать… держать…
«Александрия» взмывала вверх и падала вниз, в бурлящие волны, обходя рифы и направляясь прямым курсом к темневшей на горизонте земле.
— Лево руля, лево руля! — завопил отец и сам бросился к штурвалу, навалившись на него всем телом.
Руль с усилием прорезал бурлящее море. Палуба угрожающе накренилась. Корабль развернуло… но было уже поздно. «Александрия» ударилась о риф. Штаг разорвался, и ослабевшая фок-мачта треснула, надломилась и упала.
— Руби снасти! — во все горло завопил капитан.
Матросы на палубе бросились рубить снасти топорами, высвобождая сломанную фок-мачту. Толку от этого не было: корпус явно получил пробоину.
«Александрия» шла на дно!
  
4. Страна восходящего солнца
 
Ночь напролет, несмотря на явно безнадежное положение, экипаж «Александрии» отчаянно пытался удержать корабль на плаву. Трюм залило, и Джек наравне со всеми лихорадочно вычерпывал воду, а она все прибывала и вскоре поднялась до самого горла мальчика. Джек изо всех сил старался не паниковать. Пойти на дно, где крабы будут ползать по твоему безжизненному телу, выковыривая клещами невидящие глаза из глазниц, — это худший кошмар любого моряка.
Четвертый раз за утро Джек свесился за борт, и его вывернуло наизнанку: лучше и не вспоминать, как соленая вода плескалась у самых губ… А потом, задерживая дыхание, продолжал работать помпой. Что еще оставалось делать? Они либо спасут корабль, либо пойдут с ним на дно.
Удача им улыбнулась: они все же добрались до бухты. Море заметно успокоилось, и «Александрию» перестало валять, вода быстро спала, послышался глухой стук брошенного якоря.
Теперь Джек сидел на юте. От чистого морского воздуха в голове прояснилось, и тошнота отступила.
Мальчик смотрел, как волны лениво лижут корпус корабля. Вместо рева бури слышалась утренняя песня птиц, да иногда поскрипывали снасти. Вскоре из океана выплыл алый диск солнца — и осветил поразительное зрелище: «Александрия» стояла посреди живописного залива, защищенного от моря холмистым мысом. На холмах зеленели пышные кедры и сосны, на пляже золотился песок, а изумрудные воды залива кишели разноцветной рыбой.
На мысе что-то блестело под солнцем, и Джек взял подзорную трубу отца. В лесу стояло изящное сооружение, словно выросшее прямо из скалы. Мальчик в жизни не видел ничего подобного.
Массивное каменное основание поддерживало ряды колонн из темно-красного дерева. Каждую колонну покрывали позолоченные изображения — что-то вроде драконов и странных знаков-завитушек. Над колоннами поднимались искусно сделанные черепичные крыши с загибающимися вверх уголками. Самую верхнюю крышу венчал тонкий шпиль из золотых колец. Перед зданием, прямо из земли, вырастал громадный камень; на нем тоже были вырезаны узоры из знаков.
Джек внимательно разглядывал узоры, пытаясь сообразить, что они могут обозначать, когда краем глаза заметил какое-то движение.
Рядом с огромным камнем стоял на привязи великолепный белый жеребец, а возле него — худенькая темноволосая девочка, едва достававшая макушкой до седла. Она казалась призраком: белоснежная кожа и длинные, ниже пояса, волосы цвета воронова крыла. Алое как кровь платье ярко горело в туманном свете утреннего солнца.
Джек замер от изумления. Даже на таком расстоянии он чувствовал пристальный взгляд девочки. Помедлив в нерешительности, он приветственно помахал. Она не шевельнулась. Джек снова махнул рукой. На этот раз девочка чуть заметно поклонилась.
— Чудный денек! — воскликнули за спиной Джека. — Особенно после вчерашней бури.
Джек обернулся: отец восхищенно следил, как рубиново-красный диск солнца поднимается над океаном.
— Папа, смотри! — воскликнул Джек, показывая на девочку.
Отец перевел взгляд на мыс:
— Что, сынок, говорил же я тебе! Здесь полно золота! — Он притянул мальчика к себе. — Они даже храмы из золота строят…
— Да я не про храм! Смотри, девчонка и… — Девочка и лошадь исчезли, словно их ветром сдуло. Остался лишь громадный камень.
— Какая еще девчонка? Похоже, ты слишком долго не видел берега! — поддразнил отец с понимающей улыбкой, которая тут же исчезла, будто унесенная позабытым воспоминанием. — Куда дольше, чем следовало… — Он замолчал, уныло разглядывая холмы. — Не стоило мне брать тебя с собой. Глупо я поступил.
— Но я сам хотел! — Джек заглянул в глаза отцу.
— Твоя мать — пусть земля ей будет пухом — никогда бы этого не допустила. Она бы предпочла, чтобы ты остался дома с сестрой.
— Да ведь мама меня вообще никуда не отпускала — даже проходя через порт, заставляла держать ее за руку!
— И правильно делала! — улыбнулся отец. — Ты вечно ищешь приключений на свою голову. Прыгнул бы на корабль, отплывающий куда-нибудь в Африку, только бы мы тебя и видели!
Отец вдруг стиснул его в медвежьих объятиях.
— Ну а теперь вот до Японии добрался. И поверь мне, сынок, вчера ты показал, на что способен. Когда-нибудь из тебя получится отличный штурман.
Джек почувствовал, как отцовская гордость за него проникает в каждую клеточку тела. Он уткнулся отцу в грудь — так и бы стоял целую вечность!
— Если ты увидел кого-то на берегу, — продолжал отец, — то нам лучше держать ухо востро. Эти воды кишат вако.
— А кто такие вако? — спросил Джек, поднимая голову.
— Пираты. Да не какие-нибудь, а японские — опытные и безжалостные, — объяснил отец, внимательно осматриваясь по сторонам. — Они не задумываясь убивают всех подряд — испанцев, голландцев, португальцев и англичан. Именно они настоящее проклятие этих морей.
— И именно из-за них мы должны поторопиться с ремонтом «Александрии», — прервал подошедший сзади капитан. — Ну как, штурман, первый помощник доложил список повреждений?
— Так точно, — ответил отец, отходя вместе с капитаном к штурвалу. — Наши худшие опасения подтвердились.
Джек оставался поблизости, улавливая обрывки разговора и продолжая высматривать таинственную девочку на берегу.
— «Александрии» здорово досталось… — говорил отец. — Понадобится недели две, чтобы все залатать…
— «Александрия» должна быть на плаву к новолунию.
— Да ведь до него не больше недели! — запротестовал отец.
— Штурман, экипажу придется стоять двойные вахты, если мы не хотим разделить судьбу «Гвоздики»… никого не осталось: всем головы отрубили…
Команда не очень-то обрадовалась, услышав, что придется стоять двойные вахты, однако никто не жаловался: слишком боялись боцмана и его плетки-девятихвостки. Следующие семь дней Джек вкалывал вместе с остальными. Под жарким солнцем Японии пот тек с матросов ручьями.