Поместье Вэйдов

В меня как будто вселилась неземная сила. Оттолкнув Сьюарда, я птицей полетела к воротам, отодвинула створку и побежала дальше. Не помню, чтобы я переставляла ноги, меня несло как на крыльях, а когда я увидела нелепую фигуру Эрнестины, последние остатки самообладания покинули меня.
А Эрнестина спокойно сидела на берегу. Ее лицо излучало счастье. Морщины разгладились, выражение печали исчезло, она выглядела лет на десять — двадцать моложе и с умилением смотрела на Марианну, лежавшую у нее на коленях.
— Посмотри! — сказала она мне, едва я приблизилась. — Как Лотти довольна! Она не хотела играть на песке — боялась замочить ножки. Она проснулась, но не плачет! Ей хорошо со мной.
Марианна серьезно посмотрела на меня, продолжая сосредоточенно сосать соску. Я протянула руки.
— Ты ведь не хочешь забрать ее у меня, — со страхом спросила Эрнестина и сильнее прижала девочку к себе.
— Эрнестина, запомните хорошенько: это не Лотти, а Марианна! Это моя дочь, а не ваша, — твердо произнесла я и опять протянула руки к Марианне, но Эрнестина все еще не решалась отдать свое сокровище. — Отдайте! — повторила я.
— Будь хорошей девочкой, Эрнестина! — подоспел на помощь запыхавшийся Сьюард. — Отдай!
Несчастная старая женщина переводила взгляд с меня на Сьюарда и обратно, не понимая, почему она должна отдать столь дорогое ей существо. Но, видимо, ее воля не выдержала натиска посторонней воли. Она дрожащими руками протянула девочку мне. Я торопливо схватила маленькое тельце и невольно причинила девочке боль своими крепкими объятиями. Доченька расплакалась, но я не могла заставить себя разжать руки. Она была со мной! Цела и невредима! Это было огромное счастье!
— Не ругайте слишком уж Эрнестину, — донесся до меня как будто издалека голос Сьюарда. — Она не хотела ничего дурного.
Но я не ответила — мне было все равно. Какое все это имеет значение? Пусть все провалится в тартарары! Моя дочь — со мной! И я больше ни на секунду не спущу с нее глаз!
  
глава одиннадцатая
 
Выходка Эрнестины заставила меня еще раз тщательно взвесить все за и против переезда из дома Вейдов. Этот случай может повториться! При большом желании меня можно еще не раз подловить, у меня ведь не сто глаз! Напрасно Сьюард уверял, что я драматизирую события, что ничего плохого произойти не могло. Разве не собственными ушами слышала я предупреждения миссис Кингсли? Разве сами они не считали Эрнестину опасной для ребенка?
И что мне прикажете делать в такой ситуации? Возвращение в Колтон стало еще более невозможным после ответа мачехи на мое последнее письмо. Я приглашала ее к себе посмотреть, полюбоваться на внучку, морально поддержать меня добрым словом и взглядом. Она же мне написала: «Нэнси, дорогая! У меня нет совершенно никакой возможности приехать, пойми меня! Представь, нас еще больше уплотнили, мы теперь живем как сельди в бочке, и без моей твердой руки все тут же развалится!» В ее послании не было и намека на сочувствие, на сожаление о невозможности приехать. Ее нисколько не волновало мое положение, она не понимала моего состояния. Я была безразлична ей, глубоко обижена этим равнодушием и зареклась на всю жизнь просить ее о чем-либо.
Ко всему прочему у меня не было денег. Я скопила всего двести долларов. Марианне требовалось множество всяких необходимых мелочей. Жалованье няни составляло изрядную долю моих расходов. Зарабатывать я не могла, лишаться последнего денежного дохода — тоже. Завещание отца Джефа связывало меня по рукам и ногам.
Мне оставалось прожить в положении наследницы всего шесть с половиной месяцев, но я еще ясно не определила своего отношения к своим будущим миллионам. С одной стороны, имею ли я на них право? Но, с другой стороны, можно ли решать за Марианну? Если я, убийца Джефа, откажусь от денег, не получит их и Марианна! Чем она виновата? Имею ли я право лишать дочь наследства?
Так проводила я дни в сомнениях, страхах и размышлениях, не в силах остановиться на чем-то определенном. Однажды случилось нечто, заставившее меня по-иному посмотреть на все случившееся. В тот день я готовила Марианне молоко. Девочка спала рядом со мной, на кухне, потому что я боялась оставлять ее в одиночестве. Один из офицеров, по имени, кажется, Бэрри, войдя в комнату, попросил меня помочь ему найти какой-нибудь плащ. «Свой я забыл на базе», — горько посетовал он.
Тут я вспомнила про старый дождевик, пылящийся в кладовке с той самой ночи, в которую был убит Джеф. Последний раз его надевал Тони, когда искал загадочно исчезнувшее тело.
— Подождите, пожалуйста, — сказала я и пошлатв кладовку.
И действительно, там, под толстым слоем пыли, обнаружилась нужная офицеру вещь.
— Большое спасибо! — горячо поблагодарил менямолодой человек. — Вы очень любезны. Что бы я без вас делал!
Его круглое, по-детски румяное лицо светилось от радости.
— Ох уж этот дождь! Из-за него ваш дом скоро превратится в Ноев ковчег, — пошутил он, надевая плащи по-мальчишески засовывая руки в карманы.
Но тут его улыбка резко погасла, сменившись выражением недоумения и испуга. Из правого кармана он медленно вынул пистолет и растерянно уставился на него. Мы молча постояли, не в силах отвести взгляда от оружия. Оно было похоже на то памятное, которое я единственный раз в жизни держала в руках.
— Револьвер, — нарушил молчание Бэрри, тупо оглядывая его со всех сторон. — Смотрите, револьвер. — Он сунул черное дуло прямо мне под нос, как будто я слепая и не видела, что у него в руках.
А я все видела и уже даже успела понять, что, раз оружие найдено, есть вещественное доказательство и основание для возбуждения против меня уголовного дела.
— Откуда оно здесь? — изумленно продолжал Бэрри.
— Не знаю. Плащ очень старый. Давно висит. Неизвестно чей. — Что-то мешало мне назвать вслух имя хозяина плаща: Тони.
Пока я размышляла, в Бэрри тем временем проснулся военный, его движения стали четче и осмысленней.
— Та-а-ак, — протянул он. — Двадцать пятый калибр. Автоматический. Заряжен! Однако холостыми…
— Как холостыми? — поразилась я.
Может быть, это не то оружие? Очень похожее, но все-таки не то?
— Да, холостыми. Точно. Из него теперь и клопа не убьешь! Боевое оружие превратили в хлопушку. Шуму много — толку мало.
В этот момент я резко вздрогнула и обернулась, услышав шорох за спиной. Нервы мои сильно расшатались. Между тем это просто молоко убежало. Итак, думала я, пули — холостые! Это значит — я не убивала Джефа! От огромного облегчения я чуть не потеряла сознание. Меня охватила страшная слабость, прошиб обильный пот.
— Ну, так я пойду? — раздался за спиной голос Бэрри.
— Да-да, конечно.
— С вами все в порядке?
— Да, просто немного жарковато здесь, правда?
— Да, действительно. Револьвер вы возьмете?
— Положите на стол.
Мне хотелось и плакать, и смеяться, и прыгать от радости. Я — не убийца! Убийца — не я! Я не убивала Джефа! Больших усилий стоило мне стоять и молчать. Дрожавшие руки я прятала от подозрительно смотревшего на меня офицера.
— Ну ладно, я пошел. Плащ вам завтра верну.
— Можете не торопиться.
— Ну ладно, раз с вами все в порядке… В порядке ведь, да? Ну, тогда я пошел… Спокойной ночи!
Спокойной ночи.
Едва закрылась дверь, ноги мои подкосились, я без сил рухнула на стул. Как странно. Я же видела, как лежал Джеф. У него во лбу был след от пули. Или это мне показалось? Но кровь, по крайней мере, точно была… А если кровь не от пули? А от чего же?
Впервые с той роковой ночи я стала мучительно вспоминать все подробности: как я спускалась по ступенькам, как боролась с Джефом, как он упал… Но как он выглядел, когда упал?.. Несмотря на все усилия, мне не удалось восстановить в памяти полную картину происшедшего.
Может быть, Джеф упал лицом вниз и поранился об осколки? Потом, как предположил Тони, очнулся, вышел из дому и сгинул, смытый в открытое море? Но ведь он был синий весь! Как покойник! Это было хорошо видно на фоне светлого ковра.