Поместье Вэйдов
Обогнув старый пруд, я пошла дальше и скоро различила среди зелени черную решетку. Подойдя ближе, я увидела железные ворота, запертые на проржавевший навесной замок. За ними начиналась лестница из ветхих деревянных ступеней, круто спускавшаяся вниз, к желтой полоске пляжа у маленькой тихой лагуны. Дальше до самого горизонта простирался темно-голубой океан.
Взявшись за замок, я с удивлением обнаружила, что он не заперт. Я отвела рукой в сторону створку ворот и начала осторожно спускаться к лагуне по крошащимся под ногами ступеням лестницы. Стоял отлив, и в воздухе остро пахло гниющими на солнце водорослями.
Оказавшись внизу, я сняла туфли и пошлепала босиком по оставленным отливом лужицам, переполошив тысячи обитавших в них мельчайших рачков. Поверхность океана мерно вздымалась и опускалась бесконечной чередой покатых валов, но здесь, в лагуне, защищенной от ветра неровной дугой скалистого мыса, вода была спокойной и ласковой. Солнце приветливо пригревало с неба, терпкий йодистый запах водорослей приятно щекотал ноздри, и скоро я позабыла о миссис Кингсли и ее придирках.
Я сидела на горячем песке, обхватив колени руками, и смотрела на белые гребешки волн, плещущих с разбега в каменистый берег мыса. Как было бы чудесно устроить здесь с Джефом пикник! Мы бы взяли с собой вареного цыпленка, сэндвичи, картофельный салат, холодное пиво… Потом мы бы отправились бродить между скал, выискивая разноцветные камешки и диковинные раковины, а летом плавали бы наперегонки в прозрачной воде лагуны.
Вдруг я почувствовала, что за мной наблюдают. Это было неприятное ощущение, похожее на легчайшее дуновение холодного ветра за спиной. Я обернулась, но лишь затем, чтобы убедиться, что на пляже я совершенно одна. Я уже хотела было отогнать нелепые мысли, но тут в шуме прибоя мне послышался странный звук, будто кто-то звал меня по имени:
— Нэнси-и! Нэнси-и-и!
Не совсем уверенная, что это мне не чудится, я все-таки подняла голову и посмотрела вверх. Порыв ветра разметал листву над обрывом, и я увидела, как у железных ворот мелькнула знакомая синяя юбка.
Вскочив на ноги, я бросилась к лестнице. По ней уже спускалась, отчаянно маша мне рукой, миссис Вейд. Я стала поспешно подниматься ей навстречу, боясь, что она оступится на крутых ступеньках и разобьется насмерть.
Когда я, запыхавшись от быстрого подъема, добралась наконец до миссис Вейд, она не успела одолеть и четверти всех ступеней. Судорожно схватив мою руку, она с неожиданной силой потянула меня вверх.
— Нэнси! — взволнованно зашептала она. — Туда нельзя! — Она посмотрела вниз расширенными от ужаса глазами.
— Нельзя куда? — удивленно спросила я.
— Нельзя спускаться в лагуну! Там очень опасно! — Она опять потянула меня за руку.
— Но почему? Я не вижу никакой опасности.
— Нет, нет, ты не понимаешь! Пожалуйста, уйдем скорее отсюда! — В ее голосе слышалась мольба.
Уступив ее настойчивым просьбам, я покорно последовала за ней вверх по лестнице.
— Никогда больше не приближайся к лагуне, — сказала она, все еще сжимая мою руку, когда мы снова оказались за черной решеткой ограды.
— Но там так уютно! — попыталась возразить я. Я никак не могла уразуметь, что так напугало миссис Вейд. Не боялась же она, что меня унесет в море начинающимся приливом?
— Там страшно! Ты не можешь знать… — Она задрожала.
Мы двинулись обратно по тропинке, но едва сделали несколько шагов, как увидели спешащего к нам навстречу Сьюарда.
— Эрнестина, где ты была? Я повсюду тебя ищу — разве ты забыла, что обещала мне партию в шашки?
— Ах, Сьюард, я ходила за Нэнси. Она была внизу, в том ужасном месте, где… — Миссис Вейд испуганно умолкла, прижав к губам ладошку.
Сьюард обнял ее рукой за плечи.
— Успокойся, Эрнестина, все уже позади. Пойдем, я провожу тебя в твою комнату, — голос его был мягким, почти нежным.
— Но Нэнси была внизу!..
— Она больше не станет туда ходить. Не упрямься, тебе необходимо полежать в постели. Ты немного отдохнешь, а после мы поедем, кататься на машине. Ты ведь любишь быструю езду, верно?
— Очень! Это всегда так весело, Сьюард, словно опять становишься молоденькой девушкой!
Весь обратный путь Сьюард говорил с ней ласковым успокаивающим тоном, каким говорят с испуганным ребенком, и к тому времени, когда мы достигли дверей дома, миссис Вейд заметно успокоилась и перестала дрожать. Сьюард ушел с ней в дом, я же осталась сидеть на ступеньках крыльца, ожидая, что он вернется и объяснит странное поведение миссис Вейд. Прошло минут десять, но он все не возвращался. Подождав еще немного, я отправилась его искать.
Скоро я нашла его в одной из комнат — судя по обстановке, это был рабочий кабинет — сидящим в глубоком кресле с печальным взглядом, устремленным в пустой камин.
— Как себя чувствует миссис Вейд? — спросила я.
— Я уложил ее в кровать, и теперь она спит. Скоро она придет в себя.
— Почему миссис Вейд так испугалась, увидев меня на пляже? Я просто сидела на песке, глядя на океан, и даже не пыталась приблизиться к воде.
Он медленно перевел на меня затуманенный взгляд. В его густо-синих глазах пряталась затаенная боль.
— Однажды в этой лагуне утонула ее двухлетняя дочь. Эрнестина так никогда и не оправилась от перенесенного удара.
— Как же это случилось?
Сьюард помолчал, словно решая, стоит ли посвящать меня в семейные секреты.
— Лотти играла на берегу и ненадолго осталась без присмотра… Эрнестина во всем винит себя.
Я вспомнила ржавый замок на воротах.
— С тех пор ворота на пляж запираются?
Сьюард исподлобья посмотрел на меня.
— Нет, замок висел и раньше. В тот день Эрнестина с няней и Лотти отправились искупаться в лагуну. Няне вскоре понадобилось вернуться за чем-то в дом — кажется, за полотенцем и купальной шапочкой. Эрнестина в тот момент собирала ракушки. Когда она осмотрелась, Лотти исчезла.
Ужасно! — сказала я.
Вы правы. Ее тельце так и не смогли найти, должно быть, его унесло течением в океан.
— Бедная миссис Вейд. Нет ничего удивительного…
— В чем же? — резко спросил он.
Я почувствовала, что сую нос не в свое дело.
— В том, что… ее так пугает лагуна.
Сьюард не ответил. Он снова уставился неподвижным взглядом в темный камин, тем самым давая понять, что лучше оставить эту печальную тему.
На следующее утро после ухода Джефа я, чтобы скоротать время до вечера, решила осмотреть дом.
Комнат оказалось великое множество. Я бродила по пустым спальням и сумрачным гостиным с плотно закрытыми шторами на окнах и с интересом разглядывала древнюю мебель, бархатные портьеры, украшенные шелковыми кисточками, старинные люстры с большими шарообразными плафонами, расшитые цветами парчовые покрывала на кроватях, забавные статуэтки на полках. Все укрывал густой слой пыли, там и сям с потолков свешивались клочья старой паутины. Непонятно было, чем же занималась мексиканка, которая, по словам миссис Кингсли, приходила убираться в доме.
На первом этаже я наткнулась на огромную полупустую комнату, судя по всему, служившую когда-то главной гостиной. Пыль здесь лежала таким толстым слоем, что приходилось догадываться, что из себя представлял тот или иной предмет мебели. Я обошла вокруг фортепьяно, низкой софы, больших неудобных кресел и остановилась перед почерневшим от многолетней копоти камином. Над ним висел портрет мужчины с прямым узким носом, выступающим подбородком, смуглой, почти оливковой кожей. Он сидел за письменным столом в деловом костюме старого покроя вполоборота к зрителю. Где я могла видеть эту открытую улыбку и веселые, с бесовскими огоньками, глаза? Я подошла ближе и обнаружила под рамкой золоченую табличку: «Александр Вейд. 1888–1921».
Сомнений не оставалось, это был отец Джефа. Он умер очень молодым, всего тридцати трех лет от роду, и мне вдруг подумалось, что будь он сейчас жив, то не позволил бы поместью прийти в такое плачевное состояние. Не потерпел бы пыльных полов, немытых окон и заросших паутиной потолков. Быть может, в отсутствии его улыбки и лукавого взгляда черных глаз как раз и кроется причина ужасного упадка поместья Вейдов?