Крестовый поход

Из-за одного этого убийства стоило пересечь океан. Осмелится ли Серджио сделать что-нибудь получше? Ну-ка пускай отыщет среди саламанкийцев своего предателя, своего «птенца» Антонио. Но Серджио понятия не имеет, что Антонио все еще жив, и уж тем более не знает, что тот пал столь низко и стал активно помогать людям.
Антонио де ла Крус — вот кто истинный Проклятый. Когда его нашли, ни один бог не проявил бы к нему милосердия, ни те, кто царит в небесах, ни те, кто правит под землей, в аду. А она уж точно не проявит, когда добудет его, чтобы обеспечить себе положение в условиях нового мирового порядка, который грядет и уже не за горами.
— Но еще не скоро, — вслух сказала она, и Лориен ответил недоумевающей улыбкой.
Он, конечно, смазлив личиком, но круглый идиот.
Скорей всего, Сержио даже не заметит, когда она проткнет колом это ничтожество. Но вот когда она доставит Антонио де ла Круса, его сеньор, конечно, обратит на это внимание. О, да, он это сразу оценит.
Она улыбнулась, глядя в окно, словно видела в стекле свое отражение. Нет, конечно, она потеряла его уже более пяти сотен лет назад. В тюремной камере, глубоко под землей…
  
ГЛАВА 4
 
 
 
 
Любовь мы предлагаем вам и мир.
 
Посмотрим сверху мы на этот мир.
 
Любите нас — нам больше ничего не надо.
 
И благо человека нам лучшая награда.
 
И обитающие в тьме кромешной ночи,
 
Неодолимой обладая мощью.
 
Избавим вас от тягот и забот,
 
И жизнь счастливая свободно потечет.
 
 
 
1490 год от Рождества Христова
Толедо, Испания
Аврора дель Кармен Монтойя де ла Молина Абрегон
— Mujer, — прошептал молодой, с рябым лицом стражник, открыв камеру.
Дверь заскрипела, и крысы, испугавшись, стремглав скрылись в охапке сена.
— Женщина.
Он посмотрел на нее, потом опустил глаза, засовывая ключ в карман грязной форменной одежды. Вокруг впалых черных глаз его виднелись темные круги, свидетельство того, что святая инквизиция лишила его способности спать. Душевные страдания этого человека говорили о том, что он еще не потерял совести и, с Божьей помощью, души.
— Приготовьтесь. К вам идет сам Великий Инквизитор.
Он перекрестился, и его изможденное лицо побледнело.
— А у, Dios те guarda, [13] — прошептала она, не в силах сделать то же самое.
Руки ее были схвачены цепью, прикрепленной к ржавому кольцу посередине пола. Она попыталась встать на колени, ее запачканная рубашка из небеленой ткани задралась, открывая колени. Она дернулась, стражник хотел было ей помочь, но, услышав эхо шагов в коридоре, отдернул руки.
Дрожа от страха, она со стоном снова упала на больное бедро. Звук шагов раздавался все ближе; она дернула головой, длинные черные волосы запутались в ее пальцах.
— Прости меня, — зашептал молодой человек, — если бы я мог помочь…
От него вкусно пахло чесноком и мясом. Если бы не эти цепи, она бы набросилась на него и съела. Она не помнила, когда ела в последний раз. От голода у нее мутился разум.
— Идет, — сказал стражник.
Он вытащил из кармана ключ и уставился на него. Руки его были все в язвах и волдырях, то ли в ожогах, то ли от мороза.
— Если бы я мог, я бы, поверьте…
— О, пожалуйста, рог favor, [14] уведите меня отсюда! Спасите меня!
Она бросилась к нему, схватила за руки. Ключ упал на солому, и она ощупью принялась искать его. В голове ее роились фантастические мысли, как она найдет ключ, как отомкнет запор и побежит по коридору к камерам, где сидит ее бедная мать с детьми, потом к старшим братьям и сестре, Марии-Луизе…
Раскрыв рот, стражник упал на колени рядом. Она похолодела, и тень Торквемады, Великого Инквизитора Испании упала на нее как сеть, сплетенная из обжигающе холодного железа. Руки ее замерли; она знала, что ключ все еще где-то здесь, но теперь это просто бесполезный кусок металла, и ничего больше.
Поговаривали, что Торквемада способен читать мысли своих заключенных, способен заставить их говорить правду, ломая волю, а правда заключалась в том, что они колдуны и ведьмы, богохульники и евреи, которые только прикидывались, что обратились в христианство.
Как, например, эта Аврора и вся ее семейка.
Сама королева Изабелла призвала Томаса де Торквемаду и благословила на террор, превознося его за усердие до небес. Отец Авроры выступал против арестов, вынужденных признаний и публичных казней, он заявлял, что, по его собственному разумению, Бог — это прежде всего любовь. И за то, что он осмелился подвергнуть сомнению мудрость королевы и методы слуги Божьего, Торквемады, Диего Абрегон был объявлен еретиком и брошен в тюрьму, а земли его прибрала к рукам Церковь. Но во время пыток он вскричал, моля о святом заступничестве не Деву Марию, а бога евреев. Был объявлен марраном, [15] евреем, который лишь притворялся, что принял истинную веру. Лжецом, который позорил город Толедо своими антихристовыми обычаями. Жену Диего и его детей насильно заставили видеть смерть его на костре, а потом бросили в Торквемадовы темницы.
А вот теперь Торквемада пришел за Авророй, старшей дочерью Диего.
— Mi hija, [16] — раздался низкий, глубокий голос.
Сердце Авроры часто забилось, рот заполнила горькая желчь. Этот самый голос, ужасный голос торжествующе звучал, когда ее бедного отца лизали языки пламени, это он предостерегал Сатану о том, что ряды его земных любимчиков поредели, что скоро кости Диего превратятся в пепел. Аврора попыталась проглотить горькую слюну и закашлялась.
Торквемада — это сущий демон, чудовище, сумасшедший.
— Оставь нас, — приказал он стражнику.
Тот вскочил на ноги и умчался прочь, оставив Аврору одну лицом к лицу с Великим Инквизитором.
Ключ все еще валялся где-то в соломе. Он все еще здесь. Ах, если бы найти его, воткнуть ему в глаз, перервать ему горло…
— Подними голову, дочь моя, — вкрадчиво сказал он. — Не бойся меня.
Аврора громко всхлипнула.
— Как же мне вас не бояться?
— Только виновный нуждается в страхе Божием. А если ты невиновна…
«Виновна в том, что я еврейка? Виновна в том, что я люблю свою веру и свои обычаи?»
Она продолжала сидеть с опущенной головой, и слезы катились по ее щекам. Вдруг что-то больно ударило ее по тыльной стороне правой ладони. Маленькое, красивое распятие, отделанное рубинами посередине в честь крови Христовой — это ее распятие; ожерелье, на котором оно висело, она отдала одному из стражников, чтобы он принес ей новости о матери.
— Я возвращаю его тебе, — сказал он. — Его отобрали у тебя по ошибке.
Она сжала крест в ладони. Был ли это акт великодушия? Неужели всемогущий Бог смягчил сердце Торквемады?
Она набралась смелости и подняла голову. За спиной Великого Инквизитора на стене горел факел, и ей плохо было видно его лицо. На нем был черный плащ с капюшоном с белой накидкой на плечах. Скрытое в темноте удлиненное лицо его словно плавало перед ней, но из складок капюшона глаза его сверкали так, словно внутри у него пылало адское пламя. Вдруг он улыбнулся. Зубы у него черные и неровные, а голова похожа на голый череп. Сердце ее испуганно замерло.
— Его взяли у тебя по ошибке, потому что тебе сообщили, что мать твоя все еще жива, — закончил он.
Ей стало нечем дышать. В голове не осталось ни единой мысли, тело обмерло и больше ничего не чувствовало.
Она смотрела на него во все глаза, пока он осенял ее крестным знамением своими пораженными артритом пальцами, похожими на когти демона. Она вдруг забыла о том, что умеет говорить. Могла только смотреть на него в немом ужасе.