За сумеречным порогом

– Мэтлок в субботу прошел полный курс наук, – объявил Уоллс-младший.
Остальные с удивлением посмотрели на него.
– На полную катушку? – поинтересовался Дейкр.
Уоллс-младший кивнул.
– Не может быть. – В голосе Хорстеда слышалась зависть. – Как это ему удалось? Он же не выходил из танцевального зала.
– Он говорит, что проделал это, когда девчонки уже собрались уходить, перед тем как подошел автобус.
– Где?
– Да тут.
– Ерунда!
– Небось просто перепутал божий дар с яичницей.
– Я думаю, он говорит правду, – сказал Уоллс-младший.
– И как все прошло? – с интересом спросил Харви.
– Он всю неделю волновался, чуть не заболел, говорит, что пользовался резинкой, а она соскочила прямо в ней, и его корабль дал течь.
– Ну и задница, – сказал Пауэлл.
Хорстед подмигнул Суайру:
– Ты же перепихнулся с той птичкой, которую приводил на вечеринку к Рекетту на Пасху? Как ее зовут?
Харви покраснел и ничего не ответил.
– Почему ты никогда не говоришь об этом, Харви?
– Эй, кончайте, мы уже опаздываем. – Дейкр постучал по наручным часам и сунул под мышку крикетную биту.
Харви снял с крючка над головой свитер для крикета.
Бирка с его именем оторвалась и теперь держалась всего на одном стежке. Он некоторое время смотрел на нее: мелкие красные буковки на белом фоне: «Х.К.Э. Суайр»; на него нахлынули грустные воспоминания. Его мама пришивала метки в маленькой комнатке наверху, слушая, как всегда, пьесу по радио, она гладила, склонив голову набок, светлые пряди волос свешивались на одну сторону, красивое лицо ее выглядело немного усталым и печальным.
Интересно, как она сейчас. Иногда он ощущал ее присутствие. Недавно, на каникулах, она была в его комнате – он делал свои эксперименты, и, можно сказать, она отнеслась к этому одобрительно. Когда она была жива, он никогда не разрешал ей смотреть на свои опыты – знал, что она брезглива. Но теперь она мертва, так что все о'кей.
– Эй, Харви, ты идешь?
Он схватил свою биту, и все с грохотом затопали по каменному полу и дальше вниз по дорожке к навесу из рифленого железа, где стояли велосипеды.
– Быстрей пешком дойдем, – заметил Пауэлл.
– Играем с «Горизонтом», ух и зададим им жару.
– Баллокс, – сказал Дейкр, – ты тащишь наши биты. – Он вывел свой белый гоночный «Клод Батлер», ловко оседлал его и двинулся прямо на Харви, изо всей мочи звеня в звонок. – Эй, Харви, что с тобой? Сегодня ты засыпаешь на ходу.
– Он всегда засыпает на ходу, – съехидничал Пауэлл. Велосипед задребезжал, когда Дейкр описал круг по неподстриженной траве и, промчавшись вдоль боковой стены дома, не оглядываясь выехал на улицу. Потом сделал крутой вираж и вернулся обратно.
– Поехали, через две минуты у меня жеребьевка.
– Ну и жеребись себе, – отозвался Пауэлл.
Харви взобрался на свой синий «Роллей» и, не сразу поймав крутящиеся педали, неловко сунул ноги в крикетных бутсах в лямки. Дейкр бросился его обгонять, Харви с досадой свернул с дороги, и ему в нос ударил резкий запах «Брута».
– Харви, кто последний, тот дурак! – И Дейкр изо всей мочи ринулся вперед.
Харви притормозил, услышал, как заскрежетала цепь, и, тяжело нажимая на педали, поехал за ним вдоль боковой стены дома. Дейкр вылетел на улицу. Харви, давя на педали, кинулся ему вслед и вдруг услышал рев автомобильного гудка.
Краем глаза он увидел машину. Она казалась неподвижной, как на фотографии. Он так явно видел все детали, что и сам удивился. Большой «форд» унылого зеленого цвета со сверкающей хромированной решеткой. За рулем – женщина, ее волосы аккуратно завиты, будто она только что от парикмахера, в левой руке между двумя костлявыми пальцами в кольцах с драгоценными камнями – сигарета с фильтром. Блестящие красные губы сложены в кружок, словно она только что выпустила колечко дыма, глаза – одни сплошные белки – готовы выпрыгнуть из орбит.
Фотография изменилась – проектор перешел к следующему кадру – теперь машина надвигалась на него огромной тенью. Откуда-то послышался голос:
– Харви! Осторожно!
Ему почудилось, что кирпичная стена ударила его и подбросила в воздух. Лицо женщины стало ближе. Глаза ее еще больше вылезли из орбит. Он смотрел на нее откуда-то сверху, через лобовое стекло, руки ее были подняты к лицу. Он услышал, как она закричала.
Проектор щелкнул, теперь на переднем плане появилось лобовое стекло. За какие-то доли секунды до того, как услышать звон, Харви почувствовал хруст где-то глубоко внутри своего тела; лобовое стекло взорвалось сверкающими брызгами. Раскаленные докрасна, они, казалось, жгли его лицо и руки в миллионе разных мест.
Он завис в воздухе, а брызги сыпались куда-то вниз, под него. Упало вниз и еще что-то, какая-то огромная тень. Сперва Харви подумал, что это его велосипед, или его свитер для крикета, или брюки. Он смотрел, как все это падало на брызги, потом ударилось о капот зеленого «форда» и отскочило, как тряпичная кукла. На капоте появилась большущая вмятина, с нее посыпалась краска. Тень взлетела в воздух, но несколько ниже его, затем снова стукнулась о крышу «форда», скатилась сбоку с багажника, с глухим шлепком плюхнулась на гудроновое шоссе и покатилась, яростно подпрыгивая, будто через нее пропустили электрический ток, пока, наконец, не замерла у бордюра.
Харви видел, как открылась дверца «форда» и женщина выбралась наружу, плача и причитая. Дейкр слезал с велосипеда. Рекетт несся через дорогу. Харви увидел свой велосипед, который попал под передок «форда», – погнутое переднее колесо торчало под странным углом; некоторые спицы были сломаны и вывернуты наружу, и он в досаде прикидывал, удастся ли ему починить их так, чтобы отец ничего не узнал.
– Харви? Харви? С тобой все в порядке? – Дейкр встал на колени перед тем, что лежало в водосточной канаве, – перед тем, что упало с велосипеда. И тут он с изумлением понял: то, над чем склонился Дейкр, был он сам.
Он смотрел на собственное тело. Он наблюдал за происходящим откуда-то сверху. Видел кровь, тонкой струйкой бежавшую по его собственному лбу.
– Не трогайте его! – крикнул кто-то.
– О господи, я задавила его! – визжала женщина.
– Вызывайте скорую, – распорядился Дейкр.
Харви видел, как Дейкр лихорадочно нащупывал у него пульс: интересно, а знает ли он, что ищет, пришла ему в голову мысль. Он увидел, как Уоррал бросил свой велосипед на тротуар и побежал обратно в дом, крича:
– Мистер Мэтти, мистер Мэтти! Сэр, мистер Мэтти, сэр! Сэр! Сэр!
Харви увидел, как «остин», ехавший в другую сторону, резко остановился и мужчина в голубом блейзере выпрыгнул из него и побежал через дорогу.
– Я – врач, – сказал он.
– Я не видела его! – кричала женщина. – О боже, я не видела его!
Открылась парадная дверь, и из дома выбежала женщина – миссис Мэтти, жена заведующего пансионом. Она споткнулась и растянулась во весь рост. Он видел, как врач опустился на колени рядом с ним и стал щупать его пульс.
Доктор замер в напряженной позе, рука его скользнула к груди, ближе к сердцу. Затем он увидел, как доктор раздвинул его челюсти, открыл ему рот и полез туда рукой.
– Он проглотил язык, – сказал он в панике. – Кто-нибудь вызвал неотложку?
– Да, сэр, – сказал Дейкр.
Врач вытянул его язык наружу. Харви увидел, что его лицо посинело.
– Как долго он пробыл в таком состоянии? – спросил врач, действуя методично и скоро.
– Всего несколько секунд.
Он уложил Харви на спину, сложил руки крест-накрест и с силой надавил ему на грудь. Затем снова, на этот раз более настойчиво. Минуту-другую он внимательно смотрел на Харви, потом надавил еще и еще, его движения становились все яростнее.
Еле переводя дух, подбежала жена заведующего:
– С ним все в порядке? Он жив?
Не переставая делать искусственное дыхание, врач бросил:
– Нет, он не дышит.
– Со мной все в порядке, – произнес Харви. – Со мной правда все о'кей, все отлично! – Но губы его не шевелились, ни единого звука не вырвалось из его рта. Он снова попытался что-нибудь сказать, но неожиданно почувствовал, что его засасывает куда-то вверх. Что-то тянуло его отсюда, но он не хотел уходить. – Нет! – крикнул он. – Нет!