Мороз-воевода

А Юля? Куда она все-таки запропастилась? А что, если?.. Если это ее рук дело? Ну, мало ли что между двумя женщинами произойти могло? Увидела, например, что соседка ее шубку решила на время позаимствовать. Ссора, случайный толчок... Лестница – дело такое, особенно когда ты на высоких каблуках. Испугалась и убежала. Куда только? На мороз раздетая? 
Вот скажи, Кир, а почему тебе вечно всякие гадости в голову лезут, а? Вот почему твой племянник четырехлетний, увидев на заборе букву Х, спрашивает: «Это значит Христос воскресе?», а ты сразу совсем другое думаешь? Странный вопрос, потому что у взрослого дяди голова всяким дерьмом набита так, что из ушей прет.
Кто-то тихонько поскребся в окно. Или послышалось? Нет, снова шорох. Он подошел к окну, присмотрелся. Ничего не видно, свет мешает. Выключил, снова вернулся. Какая-то темная фигура, лица не разобрать. Юля? Или нет, мужчина, вроде. Рукой махнул, кажется, палец ко рту поднес: мол, тихо. Кирилл пожал плечами – и дальше что?
Фигура под окном исчезла. Прошло несколько минут, и он услышал осторожные шаги в коридоре. Замок щелкнул, дверь приоткрылась.
- Выходи! – прошептал невидимый спаситель. – Только тихо. И быстро.
Не успел Кирилл задуматься, а стоит ли бежать из-под замка, не будет ли потом хуже, как уже оказался в коридоре. Невысокая темная фигура манила его в сторону подвальной лестницы. Прижимаясь к стене, ступая на цыпочки, он направился к едва различимому силуэту. Как в тупом боевике, - промелькнула мысль.
Когда Кирилл оказался на грязной подвальной лестнице, человек в черной куртке стоял внизу, у обитой металлом двери и снова манил его. Это уже напоминало не боевик, а какой-то мистический триллер. Что он в подвале-то забыл?
- Не бойтесь, - тихо сказал спаситель. – Спускайтесь. Она здесь.
- Юля?
- Да.
- А что она тут делает?
- Сейчас все узнаете.
Вот так вот лохов и разводят, с тоской подумал Кирилл. И медленно начал спускаться. Потому что когда кругом театр абсурда, приходится действовать по наиболее логичной схеме. Даже если ничем хорошим это не кончится.
Продолжая наращивать саспенс, человек в черном ждал его за дверью, в конце низенького коридорчика, по стене которого шли толстые потные трубы. В коридорчике было достаточно светло, и Кирилл смог наконец разглядеть его. Невысокий, смуглый, темноволосый, с восточным разрезом глаз. Лицо жесткое, словно армированное.
Наконец Кирилл очутился перед дверью с грозной надписью «Бойлерная. Не входить!». Его провожатый толкнул дверь, и они вошли. 
В крохотной комнатке стоял большой паровой котел, что-то тихонько шипело. Трубы, краны, циферблаты. Вспомнилось зачитанное некогда до дыр «Сияние» Стивена Кинга. 
Юля лежала на полу рядом с котлом. Рот заклеен скотчем, руки и ноги плотно замотаны. Платье порвано, волосы растрепаны, на скуле багровая ссадина. Увидев Кирилла, она замычала, замотала головой. Кирилл бросился было к ней, но дуло пистолета остановило его рывок.
- Спокойно, - ласково сказал человек в черном. – Учти, здесь очень хорошая звукоизоляция. Можно взорвать фугас – никто не догадается.
- Это ты убил Юлину соседку?
- Делов-то, - усмехнулся человек в черном. – Она пыталась возражать против моей беседы с дамой. Оказалась, как говорится, не в том месте и не в то время. Каблуки, длинная юбка… Хватило маленькой подсечки. Даже руки пачкать не пришлось.
- Кто ты вообще такой? – Кирилл пытался хорохориться, но получалось не слишком. Это перед телевизором хорошо воображать: да я бы на месте этого идиота…
- Слушай внимательно, гнида! – человек в черном приблизил свое лицо, а заодно и пистолет, к самому лицу Кирилла. – Эта женщина – моя. А если не моя – значит, ничья. Понял? Я ее долго искал, когда она удрала. Как видишь, нашел. Я последний раз тебя спрашиваю, - он повернулся к Юле и резким движением сорвал скотч с ее рта. – У тебя еще есть шанс вернуться и все исправить. Да или нет?
- Нет. Лучше сдохнуть.
- Желание дамы – закон. Смотрите сюда. Вот это – автоматический контроль давления в котле. Я его отключаю. А этот проводочек – сигнализация. Если автоматика не срабатывает, а давление поднимается до критического, у смотрителя звенит звоночек. Только сегодня звоночек не прозвенит. Примерно через пять часов котел разнесет к ядрене матери. И вас заодно. Я в это время буду далеко. А у вас еще будет время поболтать. Напоследок.
- Скотина тупая, - с ненавистью сказала Юля. – Ты даже убить не можешь нормально. Все из фильмов да из книг.
«Не зря я Кинга вспомнил, - подумал Кирилл. – Там тоже котел взорвался в конце концов».
Человек в черном подошел к Юле и наотмашь ударил ее по лицу. Юля вскрикнула, из губы потекла кровь. Кирилл дернулся вперед, но получил мощный удар под дых, отлетел, ударился головой о стену и потерял сознание. А когда очнулся, его рот был заклеен, а ноги и руки за спиной были туго стянуты скотчем, как у Юли.
- Просто пристрелить вас – это слишком скучно. Всего хорошего!
Дверь захлопнулась.
Кирилл посмотрел на Юлю – ее рот снова был заклеен. Он огляделся – в комнате не было ничего острого, обо что можно было бы перетереть скотч. Руки начали неметь. 
Он попытался вытолкнуть через плотно сжатые под скотчем губы тонкую струйку слюны. С трудом оттянул нижнюю челюсть вниз и начал протискивать сквозь зубы язык. От напряжения в ушах зазвенело, показалось, что вот-вот что-то лопнет внутри. 
И все-таки ему удалось облизать под скотчем губы. Он начал свирепо гримасничать, стараясь, чтобы скотч с внутренней стороны подмок и начал отклеиваться. На это ушло минут двадцать, не меньше. Содрав нашлепку плечом, Кирилл подполз к Юле и наклонился над ней, пытаясь зубами подцепить уголок скотча на ее губах. Мельком подумал, что это напоминает какой-то совершенно невероятный поцелуй, но в этот момент ему было не до эротических мыслей. Наконец он сорвал скотч. Юля заплакала.
- Кирилл, прости! Все из-за меня. Мне надо было тебе сказать, а я испугалась. Понимаешь, мы с ним два года прожили вместе. Сначала все хорошо было, а потом… Я не знаю точно, но, кажется, он начал какие-то наркотики принимать и совсем бешеный стал. Я хотела уйти – он меня избил и запер. А я все равно удрала. Сначала у подруги жила, потом она мне этот пансионат предложила: дешево, тихо и далеко. И она же, наверно, меня Артему и сдала. Иначе откуда он узнал, что я здесь? Я когда елку в вазу ставила, зачем-то на балкон посмотрела и вдруг увидела, что он там… Стоит и на нас смотрит. Сначала подумала, мерещится. А он мне рукой машет – чтобы я на улицу вышла.
- И ты побежала, - не удержался Кирилл.
- Я за тебя испугалась. Он же совершенно… в голову убитый. Подумала, может, уговорю его оставить меня в покое. Дура наивная. Если он сюда приехал, так точно не для того, чтобы красиво попрощаться.
- А твоя соседка?
- Оля? Она за мной вышла. Я ведь к себе забежала за дубленкой. Оля как раз в бар шла. Я впереди, она сзади. А Артем… Он уже на лестнице был. Схватил меня в охапку, потащил вниз. Оля хотела вмешаться, ну и… Он ее толкнул.
- А почему она в твоей дубленке была?
- Я ее на плечи накинула, а когда он меня схватил, она, ну, дубленка, упала. Оля подняла и в руках держала. Ну, так и получилось, что когда она по лестнице скатилась, оказалась под дубленкой. Кирилл, что мы делать-то будем?
- Орать бесполезно. Можем, конечно, попробовать, но сомневаюсь.
Они попробовали звать на помощь, но только голоса сорвали. Кирилл на коленях добрался до двери и принялся колотить в нее ногами. Прошло минут пятнадцать или больше, но никто так и не пришел. 
- Спасение утопающих, как известно… Давай сюда руки.
Он принялся грызть скотч, то и дело касаясь губами тонких Юлиных запястий. И вдруг понял, что здорово завелся. Разозлился на себя, начал грызть сильнее, отплевываясь от отвратительного привкуса, - и чаще «целовать» Юлины руки. Такой вот замкнутый круг. Похоже, она понимала, что с ним происходит, потому что старательно прятала улыбку.