Научить тайнам любви

Да о чем он вообще тогда думал?
Или это ловушка? Они же ненавидели друг друга со школы…
– Да, больной ублюдок. Моя сестра-«девственница» беременна. От тебя.
Доминик так выделил слово «девственница», что Натаниэлю мгновенно захотелось хорошенько ему врезать, но вместо этого он лишь уселся на диван, закинув ногу на ногу и сложил руки на груди, отлично зная, что эта поза разозлит принца куда больше попытки физического насилия.
– А с чего ты взял, что отец именно я?
– Она призналась. Она послала одну из своих компаньонок за тестом на беременность, а другая компаньонка, верная дому Фернандесов, что-то заподозрила и отыскала спрятанную упаковку. И сразу же сообщила мне о находке.
В мозгу Натаниэля разом пронеслись проклятия на всех известных ему языках.
– Каталина использовала тест вчера утром, а потом и наш семейный врач подтвердил результат. Счастливого Рождества. Моя сестра от тебя беременна.
– Где она? – Словам Доминика нет веры, тем более когда речь идет о чем-то настолько важном. – Я хочу ее увидеть.
– Во дворце. Как ты догадываешься, новости полностью испортили нам Рождество.
– Искренне сочувствую.
Доминик жестко улыбнулся.
– Мы с отцом тщательно обсудили этот вопрос. У Каталины все еще есть будущее, но нам придется принять определенные меры. Помимо всего прочего ты должен временно на ней жениться, чтобы узаконить ребенка.
В ответ Натаниэль лишь рассмеялся.
Может ли все это быть пьяным бредом?
– Я говорю совершенно серьезно. – Доминик наконец-то уселся, вытянув ноги, явно пытаясь обозначить свое превосходство. – Ты на ней женишься, или твои документы на право собственности пересмотрят, и земля вернется в распоряжение дворца. Так же как строящийся «Рейвансберг».
– Ты мне угрожаешь?
– Всего лишь предупреждаю о последствиях, – после секундной заминки нашелся Доминик. – Мне достаточно щелкнуть пальцами, и тебя за шкирку вышвырнут из Монте-Клера.
– Не сомневаюсь. – Натаниэль покачал головой. – Знаешь, глупость некоторых людей меня всегда поражала. Кому вообще придет в голову угрожать отнять законно купленную землю и остановить строительство комплекса, что подстегнет развитие экономики целой страны? И если капризный правитель может в любую секунду отобрать законную собственность, кто захочет вкладывать туда сбережения? И как правителю может прийти в голову ставить под угрозу всю экономику?
Доминик резко побагровел.
– Больше всего на свете мне хочется отобрать твою собственность и вышвырнуть тебя вон, черт с ними, с последствиями. К тому же мы бы быстро оправились от любого экономического удара, но отец не позволит, чтобы в доме Фернандесов появился ублюдок. Каталина и так принесла нам достаточно позора в последние месяцы…
– Это чем же? Тем, что разорвала помолвку с Гелиосом? – насмешливо прервал его Натаниэль. – По-твоему, она должна была выйти за него, даже зная, что он любит другую?
– Мы оба знаем, что, что бы там ни говорили, помолвку разорвал сам Гелиос. Если бы Каталина выполнила свой долг и завладела его вниманием, он не стал бы отвлекаться на безродную шлюху, и сестра уже была бы королевой Эгона.
Натаниэль так и не понял, как ему удалось удержаться и все-таки не врезать Доминику.
– Твоя сестра всю жизнь только и делала, что выполняла свой долг.
– Очевидно, что нет. Иначе этот разговор вообще не состоялся бы. И дело не только в Гелиосе, отец отыскал ей другую партию.
– Шведского герцога? – Натаниэль ясно видел, как недоволен Доминик, обнаружив, что его врагу известны дворцовые тайны.
– Да, но теперь и этот союз невозможен. Если бы решал я, Каталину просто изгнали бы из семьи, но отец придерживается несколько иных взглядов. Он считает, что она еще представляет определенную ценность, и готов дать ей последнюю возможность оправдаться. И здесь начинается твоя роль. Либо ты на ней женишься, либо ее выгонят из дворца без единого цента в кармане.
Натаниэль лишь плечами пожал:
– Вперед. Я обеспечу и ее, и ребенка.
Доминик так и лучился самодовольством и злобой.
– Это как же? Ей запретят покинуть страну, а паспорт аннулируют. Она даже банковского счета открыть не сможет и будет скитаться без гроша в кармане и крыши над головой, а тебя вышлют из страны и, если попытаешься вернуться, сразу же арестуют.
– И ты так обойдешься с родной сестрой? – Натаниэль вспомнил собственную сестру, что погибла вместе с родителями много лет назад. Если бы она выжила, сейчас ей было бы тридцать три… Он плохо помнил ее лицо, зато отлично помнил существовавшую между ними близость, и ему было противно при одной мысли, как жесток может быть Доминик с собственной плотью и кровью.
На него вдруг накатило чувство вины.
Ведь это же он во всем виноват. Не стоило ему лезть к Каталине, а он воспользовался ее уязвимостью и слабостью на свадьбе, где вместо невесты она была всего лишь одной из гостей. Ему не стоило к ней лезть, но он просто не сумел устоять, углядев единственный шанс затащить в постель ту самую женщину, что всегда была ему недоступна. И даже ее девственность не смогла его остановить.
Но на такие последствия он совсем не рассчитывал.
А Каталина…
Наверняка она в ужасе.
Никто не должен знать. Именно это она шепнула, впуская его в комнату, а потом приложила палец к губам и указала на соседнюю комнату, где спала ее компаньонка.
Тогда все казалось игрой… Игрой с невообразимыми последствиями.
– Ты забыл, кто здесь правит. У нас не демократия, и слово моего отца – закон. Ей не к кому будет бежать за спасением.
– Ты же всем этим наслаждаешься, верно? – Пытаясь успокоиться, Натаниэль глотнул виски. – Мстишь за Дженну?
Доминик заметно дернулся.
– Дженна тут ни при чем.
– Надеюсь, это же было почти двадцать лет назад.
И я буду ненавидеть тебя еще двадцать. Дженна была моей.
– Что тут можно сказать? – Натаниэль пожал плечами. – Она сама на меня набросилась.
Тогда они встречали Рождество вместе с девчонками из колледжа, что располагался по соседству с их интернатом, и гормоны взяли свое…
Доминик ворвался в комнату, застав их с Дженной в полураздетом виде, но, прежде чем они успели друг друга поубивать, драку остановили, а потом их обоих вызвали к директору. Доминика отправили спать, а Натаниэля, у семьи которого не было ни титула, ни власти, ни даже денег, немедленно исключили.
И он вернулся во Францию к дяде и его жене, но та ночь положила начало цепочке событий, что и по сей день определяли его жизнь. И его мутило при мысли, что теперь одна-единственная ошибка может разрушить и жизнь Каталины.
– Ты всегда был заносчивым несносным уб… – Вспомнив, что они не одни, Доминик глянул на подпиравшего стену телохранителя, и, покраснев как помидор, продолжил: – Дело не в Дженне или моей сестре. Дело в доме Фернандесов.
– И Каталина ему верна.
– Не теперь, когда в ее животе растет ублюдок. Если ты на ней не женишься и не узаконишь ребенка, она превратится в ничто. И ничего не будет стоить.
Натаниэль лихорадочно соображал.
Требования Доминика исходят от его отца, короля. Угроза его деловым интересам в Монте-Клере уже дорогого стоит, но судьба Каталины…
Ее безопасность и малюсенький сгусток клеток в ее животе не то, с чем можно играть. Если она действительно носит его ребенка…
– Какие у твоего отца на нее планы?
– Ваш брак должен продлиться достаточно, чтобы ни у кого не возникло сомнений в законности ребенка. Года будет достаточно. Потом ты с ней разведешься, а она публично покается, что так поспешно отдала себя безродному ничтожеству. Ваш брак узаконит не только ребенка, но и ее саму, и потом мы сможем подыскать ей нового мужа.
– Чтобы наконец-то от нее избавиться? – Натаниэль покачал головой, не веря, что король и наследник могут зайти так далеко. – Для вас она действительно всего лишь вещь.
– Каталина со всем согласна. Она знает свое место.
– Если я на это соглашусь, то хочу получить полные права на ребенка, – протянул Натаниэль сквозь сжатые зубы.