Погоди, я пойму

- Каждый жених в день своей свадьбы должен быть чисто выбрит. 
Теперь перед ней стоял совершенно другой Юджин Фрейзерс. О грубом мужлане, который, возможно, спас жизнь ей и ее подруге, напоминали только пронзительно-голубые глаза, порождающие в ней постоянное ощущение скрытой опасности. Без щетины его подбородок выглядел еще резче очерченным, а небольшая ямочка на нем более заметной. 
Исчезли и потертые джинсы и фланелевая рубашка. Теперь его широкие плечи и грудь ладно облегала шелковая сорочка кремового цвета, а узкие бедра - прекрасно сшитые темно-коричневые брюки. 
Юджин швырнул полотенце на кровать и начал закатывать рукава рубашки, обнажая мускулистые, загорелые руки. 
- Извини, что у меня нет ничего из одежды для тебя, - сказал он, кивая на ее скромное одеяние, - но завтра, когда откроются магазины, это можно будет легко поправить. В конце концов, разве это не любимое занятие каждой женщины - делать покупки? 
- Не каждой,- возразила Саманта, вспомнив о своих шкафах, забитых больше джинсами и теннисными шортами, чем юбками и платьями. 
И тут до нее дошло, что в ближайшие полгода ей придется одеваться как жене сенатора - хуже того, играть ее роль! Сможет ли она изображать из себя напыщенную раскрашенную куклу, вроде тех, которых ей доводилось изредка видеть на коктейлях и официальных приемах? 
Чем больше она размышляла о своем предстоящем замужестве во время безмолвного путешествия до городка Агуа-Приета на границе с Мексикой, тем больше ей казалось, что она сошла с ума. Она же едва знакома с Юджином Фрейзерсом, с тем Юджином Фрейзерсом, о котором писали газеты и который играл видную роль в жизни штата! 
Тот человек, с которым она провела два дня и две ночи в охотничьей хижине в горах и не соответствовать его публичному имиджу. Но он обладал над нею такой властью, как никто другой, и Саманта порицала себя за неожиданно проявившуюся в ней женскую слабость, заставившую практически безоговорочно согласиться на более чем рискованную авантюру. Если Юджину всего за два дня удалось полностью подчинить ее себе, то что он успеет сделать с ней за полгода, представ перед ней во всем своем великолепии и могуществе. 
Она с тревогой посмотрела на темный профиль мужчины, сидящего за рулем. Он вел тяжелый полноприводный джип с привычной легкостью - такой же, какую проявлял в общении со своими политическими противниками. Внимание сосредоточено, движения внешне как бы замедлены, по-кошачьи неторопливы, но выверены. Лицо обманчиво безразлично, хотя взгляд мгновенно схватывал любую, даже самую мельчайшую деталь. Ничего удивительного в том, что он слыл опытным охотником и влиятельным политиком. 
Саманта поежилась от мысли о том, какой безумный поступок совершает, связывая свою судьбу с этим человеком, пусть и на несколько месяцев. Заметив ее состояние, Юджин спросил: 
- Тебе холодно? - Но голос его не оставлял сомнений в том, что он читает мысли своей спутницы. 
- Немножко, - ответила Саманта, не желая выдавать свою тревогу. 
Юджин включил отопление, и через некоторое время девушку потянуло в сон. За окном на фоне бархатно-черного, усыпанного звездами неба распростерлась заснеженная страна. Из-за позднего времени и плохих дорожных условий другие машины в пути им не попадались. Все было так, словно силы природы сговорились укрыть их от посторонних глаз. 
Это было бы - должно было бы стать - романтическим путешествием... если бы человек за рулем любил ее. Но Саманта никогда еще в своей жизни не чувствовала себя такой одинокой. 
Было уже около часу ночи, когда их встретили яркие огни Агуа-Приета с его белыми под черепичными крышами домами и живописными ресторанчиками, откуда, несмотря на позднее время, доносились звуки гитар и барабанов мексиканских оркестров. 
Большинство населения штатов, граничащих с Мексикой, знает испанский язык, и Юджин Фрейзерс не был исключением. Он без труда нашел среди кривых улочек дорогу, к нужному ему дому. За обычным глинобитным забором стоял дом, больше напоминающий небольшой замок. 
Пока служанка по просьбе Фрейзерса поднимала алькальда с постели, Саманта оглядела комнату, видимо, служившую гостиной! Гипсовая, пестро раскрашенная статуя Пресвятой Девы Гваделупской, занимающая нишу одной из стен, свидетельствовала о том, что их брак будет скреплен человеком, имеющим отношение к церкви, чего ей вовсе не хотелось. Почему бы ему не быть просто мировым судьей? Саманта всегда считала церковную церемонию театрализованным фарсом, чем-то сродни тем "часовням для бракосочетания" в Лас-Вегасе, чем-то вовсе не обязательным для людей, по-настоящему любящих друг друга. 
- А он не будет недоволен тем, что его разбудили в такое время? шепотом спросила она Юджина, втайне надеясь, что тот передумает в последний момент. 
Ее спутник усмехнулся. Если у него и оставались какие-то сомнения в правильности принятого им решения, он ничем не выдал их. 
- Ты что, надеешься, что алькальд откажется обвенчать нас? Если так, то твои надежды напрасны, потому что тогда я найду кого-нибудь еще. Но Порфирио Герреро не откажется. Он не раз бывал моим гостем на ранчо "Ла Палома", и в моей охотничьей хижине. 
Не успел Фрейзерс договорить, как в гостиной появился коренастый мужчина средних лет, сверкая дружеской белозубой улыбкой из- под густых, как у моржа, усов. 
- Амиго! Как дела?- воскликнул он по-испански, протягивая руку. 
- Спасибо, замечательно, Порфирио! - сказал Юджин, отвечая на рукопожатие. И тут же перешел к делу: - Я решил, что мне пришла пора жениться. 
- Ты хочешь жениться? - переспросил Порфирио уже по-английски. Его блестящие черные глаза с сомнением посмотрели на мужскую рубашку и мятые джинсы предполагаемой невесты. - Ты хочешь жениться на этой прекрасной леди? - не унимался он. 
- Да, да, Порфирио, и немедленно. Мы слишком сильно любим друг друга, чтобы ждать еще хоть одну минуту! - При этом он одарил Саманту взглядом, который должен был изображать безграничное обожание. 
Темпераментный алькальд хлопнул себя по лбу и восторженно воскликнул: 
- Боже мой! Какая любовь! Давайте начнем! Я готов!