Нотами под кожу (СИ)

Отмыв грязное пятно, вытерев салфеткой остатки воды и вымыв руки, я небрежно комкаю бумажное полотенце и швыряю то в урну. Тянусь уже было к дверной ручке, и тут в меня влетает непонятного рода существо, наступив на ту же кроссовку, что была только что отмыта. Я сразу, мягко говоря, ахуеваю, после попросту выпадаю в осадок, когда пришедший равнодушным охрипшим голосом выдает: «Сори, чувак, занесло». То, что он не наш, я понимаю сразу, ибо, если бы это было существо из универа, оно бы потупилось, а после, припав чуть ли не на колени, долго молило простить сей поступок. Этот же парень валит к кабинке, напевая едва слышно что-то под нос. Испражняется. Выходит и, подергивая головой под музыку, спокойно моет руки, не замечая меня до последнего. Когда он все же поднимает на меня глаза, там столько похуизма, что я снова офигеваю, однако умело прячу все поглубже, нацепив надменную маску. Хотя это уже скорее не маска, а модель моего поведения.
Обращение наподобие «чувак» я дико ненавижу еще со школьной парты, потому подобное из уст незнакомца сразу вызывает негатив. Увидев же его взгляд полный презрения, оценивающий и явно считающий себя превосходящим меня, я начинаю медленно, но уверенно закипать. На вопрос, кто он такой, я ответа добиться не могу, более того, это хамло, оттолкнув меня, наступив мне на вторую кроссовку, выходит спокойно вразвалочку из туалета и направляется явно на выход. Пиздец…
Догнать и возмутиться я не успеваю, потому как он сливается с возбужденной толпой первокурсников, уж они-то не в меру шумные. Выругавшись под нос, возвращаюсь назад и заново оттираю свою обувь.
Этот день определенно не задался с утра: для начала я проспал, плюс к этому в машине что-то полетело, и колесо подозрительно поскрипывает и даже свистит на поворотах, а вдобавок ко всему на фирме проблемка с контрактом, который я так пытаюсь выбить уже второй месяц. Видите ли, они насторожены тем, что управляющий такой молодой, а разница какая? Я за четыре года, что держу под своим правлением компанию, расширил ее едва ли не в два раза. Открыл несколько филиалов в соседних городах и увеличил перечень услуг. Но нет же, возраст, глупая цифра, стала помехой в заключение некоторых крупных контрактов, а они ой как мне нужны. С недавних пор я решил не только открывать сеть фитнес-центров, в придачу я стал закупать тренажеры и открыл пару магазинов со спорттоварами и туристическим снаряжением. С каждым годом я увеличиваю наш ассортимент и открываю все больше точек. Наша компания стала одной из крупнейших не то чтобы в городе, а в регионе, все благодаря мне, а тут хмыри заграничные тупят и тормозят вместо того, чтобы помочь поскорее доставить большую партию товара.
На последнюю пару нет никакого желания идти, потому, вернувшись за вещами, я под шумок выскальзываю из универа, предупредив свою свору, что я сваливаю. Те начинают уламывать меня вечерком состыковаться, но я непреклонно отвергаю все их поползновения. Сегодня мне нужно разобраться с машиной, заскочить на фирму и, наконец, определиться с эскизом своей новой тату. Если первые два дела были срочными, то последнее — прихоть, уделить время которой я все никак не могу.
Мотор отвечает мне довольным урчанием и я, мягко нажав на педаль, еду к дому. Живу я в частном секторе на окраине там тихо, район что-то вроде элитного, хотя это слишком громко сказано, ведь город достаточно маленький, хоть и небедный. Но элита… слишком пафосно для этого мини-поселка новомодных строений.
По приезде звоню своему помощнику, прося того договориться о починке тачки и пригнать к моему дому рабочую машину с водителем. Дождавшись выполнения и переодевшись, еду на фирму, подписывая срочные бумаги, перекидываюсь парой слов со своими заместителями.
— Тихон Игоревич, вам звонила ваша двоюродная сестра, попросила ей перезвонить на мобильный, номер я записала в вашем органайзере, — известил меня мягкий женский голос, обладательница которого стояла на пороге, не входя в кабинет без моего позволения.
Занятно. Моя сестра, с которой я виделся от силы раз пять за всю жизнь, вдруг резко объявилась. Уж не денежек ли захотелось пиявке?
— Спасибо, Инесса. Что-то еще?
— Нет, завтрашняя встреча с главой компании «Протекс» отменена и перенесена на следующую неделю.
— В связи с чем? — хмурюсь, ибо они увиливают уже в пятый раз. Переносят все дальше и дальше, словно ища отсрочки, хотя наше сотрудничество в их же интересах.
— Они не вдавались в подробности.
— Хорошо, ты свободна. И найди мне лучшего тату-мастера.
На ее лице проскальзывает удивление всего на секунду, но она быстро и профессионально возвращает на место вежливую отстраненность.
— Конечно, Тихон Игоревич, что-нибудь еще?
— И переведи на счет пару тысяч, — напоминаю, чтобы она пополнила счет отца.
Как он там, я не знаю, но так как деньги расходуются (операции на его счету я отслеживаю по выпискам), и старые знакомые пару раз встречали его, я знаю, что он жив. По крайней мере, я делаю все, чтобы он ни в чем не нуждался, пусть он и видеть меня не желает. Так уж получилось, что моя мать умерла родами, когда мне было четыре года. Девочка семи месяцев тоже не выжила, и отец начал сходить с ума. Он на этой почве тихо угасал. И, в конце концов, к моему восемнадцатилетию он окончательно спился, отдав счета и управление компании мне в руки, опасаясь, что загубит то, что так долго выстраивал, во что вложил так много финансов и сил, а сам лег в лечебницу.
Лечение ему не помогло. Хотя подозреваю, что он не слишком стремился исправить свою жизнь, не хотел сам вылезти из этого болота. Потому он свалил из больницы и, уехав в ужасную старую квартиру-однушку, там и засел, отказавшись даже общаться со мной. Якобы во благо моему будущему…
А я перевожу ему деньги, чтобы тот не загнулся с голоду и холоду.
Сразу, если честно, я очень боялся браться за бразды правления, но мне помогли влиться, хоть и скрипя зубами и строя интриги. За четыре года управления я поднял компанию на новый уровень. Сменил почти весь состав работников, сделал косметический ремонт, да и вообще легкую перестройку. Теперь я горжусь собой, горжусь тем, чего достиг своими руками, своими мозгами за столь непродолжительное время.
Домой возвращаюсь я к ужину, Вера Петровна, судя по запаху, приготовила отличное жаркое из ягненка. Она живет со мной с младенчества, вместе со своим мужем, который смотрит за садом и домом вместе с ней. Эта пожилая пара стала мне родной, заменила родителей, они меня вырастили, помогли на ноги встать, во всем поддерживали.
— Ох, Тишка, я ж пирог испекла еще утром, старая моя голова, — причитает женщина, крутясь вьюнком вокруг меня в столовой. Подливает мне компота домашнего, подкладывает еды, готова, как маленькому, слюнявчик повесить и крошки с губ снимать. А я молча принимаю ее заботу, ведь кто, как не она? Никого же больше нет.… И я боюсь, что возраст сыграет с ней плохую шутку, а к врачам она наотрез идти отказывается. Морщинистое лицо совсем уже осунулось, а руки дрожат, почти не переставая, но на мои уговоры она обижается и ворчит. Хотя, когда я в прошлом месяце пригласил платного врача на дом, она не ругала меня, а даже согласилась сдать анализы. Видать, что-то ее беспокоит, да вот молчит она, чем меня волнует.
Остаток вечера я бессмысленно валяюсь на огромном ковре у камина и смотрю по плазме недавнишний концерт понравившейся мне группы. Она достаточно молодая, ей от силы лет пять, но быстро раскрутившаяся. Солист бесячий чел, орет как дикий. Заводной, разукрашенный, слегка дерганный. Но сколько же в нем драйва! Я сомневаюсь, что существует кто-то, способный так же быстро и так сильно завести толпу, как он. Люди в зале на их концерте просто сходят с ума, они орут, прыгают, рукоплещут. Они, кажется, готовы землю целовать, по которой ребята из этой группы ходят. Жаль, что я не смог попасть на их концерт, очень жаль. Я бы с удовольствием посмотрел на Фила вживую. Его голос на грани истерики, звонкий, с легкой хрипотцой. Внешность бунтарская, весь из себя рокер, весь из себя звезда. Досматриваю с превеликим удовольствием концерт, выключаю телик и прямо на полу засыпаю, сквозь сон чувствуя, что меня накрывают и выключают свет.