Куда уехал цирк (СИ)

Швед тем временем снял крышку с ближайшей коробки, и Марья взвизгнула, как глупая девчонка. Осторожно вынула и развернула шелковую шаль, легкую, изукрашенную искусными узорами.
— Это точно был чей-то багаж. Кто-то под купца косить собирался. Такая упаковка шалей, это же целое состояние.
— А мы под русских косим? — задал риторический вопрос Ло. — Тогда ставьте самовар.
— Только проверь его на остатки носков, — шепотом посоветовал Гари. — А то чай с носками как-то не комильфо.
— «Марья, а можно к нам на обед пригласить гостей?» — раздался в ухе женщины вопрос. Кто из троих стажеров его задал, было не понятно, так как голоса различить по внутреней связи невозможно. Для распознания существовали позывные. Но давно ощающиеся люди узнавали друг друга, по манере речи и специфическим словечкам.
— «И много их, гостей?»
— «Двое…»
— «Ведите…»
— У нас к обеду гости, — сообщила Марья остальным ходокам. — Практиканты ведут…
Обед прошел слегка натянуто. Гости, светленькая девочка лет четырнадцати, представилась Анастасией. А если на американский манер, то Стаси. И тот самый, пытавшийся утром уговорить медведя паренек — Алекс, чувствовали себя весьма напряженно. Правда, после объяснения, что в этом доме, принято есть за одним столом и слугам, и хозяевам — гости слегка успокоились. Если можно слугам, то и цирковым, наверное, тоже. Марья видела, что дети голодны и уже не первый день недоедают, но ели они сдержано и старательно жевали даже суп. Сияющий самовар, водруженный на стол Оле, вызвал у детей улыбки.
— А правда, что вы все русские? — робко спросила девочка, и тут же смутилась, покосившись на Ло.
— Хм, — Ник улыбнулся, — некоторые из нас точно. Вот Эни и Дени, и мы с Марьей. Оле — швед. Ло — вот китаец, а Гари англичанин.
— Я наполовину шотландец, — уточнил Морок. — Мои родители жили в горах на границе Шотландии.
— Горец ты наш, — буркнула Марья. То, что это шутка вся наличная молодежь поняла, но в чем она заключалась, нет.
— С Сонком вы уже знакомы… А вам, что больше русские нравятся?
— Да нам все равно, — паренек потянулся за еще одной сушкой, но передумал. — Просто наш дед русский и мама, папа — поляк, а цирк называется Росс.
— А я удивляюсь, в кого вы такие светленькие, — улыбнулась Марья. — А ваши родители сейчас где?
— Наши родители погибли два года назад, — на глаза девочки навернулись слезы, а паренек вздохнул.
— Ой, простите, ребята, — женщина расстроилась, что своим вопросом невольно причинила детям боль.
Подросток ощутил, что эти люди искренне сочувствуют им с сестрой. И ему захотелось выговориться, рассказать о той тяжести, что давила на сердце.
— Наши родители погибли во время репетиции, — начал рассказывать мальчик, а вся команда замерла, боясь нарушить тишину даже громким вздохом. — Лопнул канат. Дедушка вызвал полицию, он говорил им, что это не несчастный случай. Что опытный канатоходец, только ступив на канат, сразу почувствует неладное. Но полицейские не захотели возиться и написали в протоколе, что папа сам виноват — «перетянул» мол канат, — Алекс перевел дух, рассказывать оказалось, не так тяжело, как он думал. — Тогда наш цирк, был очень хорошим, нас приглашали на гастроли, но когда мамы и папы не стало, дедушка запил. Прошло всего два года, а мы уже нищие. Артисты, которым есть, что показать, ушли в другие цирки. Последние трое уже здесь на ярмарке. Некому давать представления, нет денег даже на прокорм животных. Сначала нам еще давали в долг, но вчера отказали. И если бы мистер Ло утром, а потом ребята и Сонк не помогли нам, не знаю, что бы мы делали. — Паренек виновато посмотрел на брата и сестру. — Извините, но мы не только животных кормили, но сварили еду для всех…
Марья, да и все сидящие за столом, почувствовали себя очень неуютно.
— Так что, у вас совсем не осталось артистов? — спросил Ло чтобы повернуть разговор в другую сторону.
— Есть, цыган дядя Яков, хозяин Потапыча. Он простудился зимой и до сих пор кашляет, только сейчас с трудом на солнышке погреться выходит. И его жена, гадалка тетя Зара. Но она тоже не работает, ухаживает за мужем и говорит, что совсем, ничего не видит в шаре. Еще танцовщица Ая, она красиво танцует, но ее освистывают из-за красного лица. Кричат, что не хотят смотреть на уродину. И старый клоун, Бигль, но он совсем не смешной…
— Дрессировщица умерла этой зимой, а ее собаки меня не слушаются, — грустно добавила Стаси. — Я их бить не могу, мне их жалко. А они вредные, так и норовят тяпнуть.
— Их хозяйка сильно била, что бы лучше работали, — пояснил Алекс. Над столом повисло молчание.
— Послушайте, ребята у нас к вашему деду, есть дело. — Ник, был очень серьезен. — Возможно, вы сможете помочь нам, а мы вам. С ним можно встретиться?
Деда сейчас нет, он пошел в банк, хочет попытаться получить заем под заклад цирка.
— Ну что же, как только он вернется, приведи его сюда, или позови нас в гости.
— Вы молодцы, — похвалил троицу командир, когда шаги гостей затихли за палаткой. — Догадались гуманитарную помощь организовать.
— Ага, помощь, — Эни сморщилась. — Сонк купил мяса, половина — тухлого и вонююючего. Как его Потапыч вообще ест?
— С огромным удовольствием, — улыбнулся Сонк. — И если бы не был таким голодным, что все слопал, так еще и вывалялся бы. К тому же не купил, а за так отдали.
— Все равно фууу…
Наемный экипаж неспешно катил мимо деревянных домов, в основном двух и трехэтажных. Абсолютно функциональные, простые фасады с небольшими окнами, взгляду зацепиться не за что.
Настроение было хорошее. Марья и Эни все еще посмеивались, вспоминая первую «семейную» ссору которую закатил Ник. А как еще можно назвать то возмущенное непонимание, с которым он взывал к окружающим? Вот спрашивается, зачем ехать через полгорода в русский квартал заказывать платья? Если тут совсем рядом есть лавка готовой одежды, и они с Денни купили там прекрасные костюмы тройки! И не надо говорить, что они дешевые и сядут после первой же чистки, потому, что стараниями великого хозяйственника Крота, в сундуке нашлись баллоны наноспрея! Эта часть заявления несказанно обрадовала Марью, а призраки корыта с мыльной водой и допотопного утюга грустно забились в темный угол палатки. Но несмотря на все доводы, женская половина отряда осталась непреклонна, а все призывы подумать логически утонули в переглядываниях и смешках. Потом швед, не обращая внимания на ошарашенное лицо извозчика, уселся рядом с ним на козлах. А на попытку согнать пассажира на отведенное для оного места, получил выдвинутую вперед челюсть и бурчание по поводу женских разговоров о тряпках. Извозчик, обернулся к пассажиркам, посмотрел на двух небогато, но прилично одетых женщин. Перевел взгляд на внушительную ширину плеч соседа по облучку и решил смириться. Из мужской солидарности.
В доль улицы продолжали тянуться кварталы деревянных домов, и Марья недоуменно хмурилась.
— Любезный! — женщина громко обратилась к извозчику. — Я слышала, что у вас в Чикаго строится высотный дом, для контор. В целых шестнадцать этажей! Вы не могли бы нас к нему отвезти?
— У нас? Такое строится? — извозчик с изумлением посмотрел через плечо. — Не, не слыхал.
— Ну, как же! Я же в газете читала, то ли в центре, то ли на берегу озера Мичиган, — продолжала настаивать Марья.
— На берегу порт, куда в нем строить? А в центре — скотобойни, мыловарни, красильни, — извозчик посмотрел на Оле, видя в нем союзника, осуждающе покачал головой, и тихо, только для пассажира, добавил. — И зачем женщинам газеты читать? Баловство одно, — и снова обернулся к пассажиркам. — Возле скотобоен такой запах стоит — ни один клерк не высидит. Да вы сейчас сами услышите, мы там немного проедем.
И они услышали! Женщины зажали носы и старались пореже вдыхать ртом. Оле гордо делал вид, что ему все ни почем, но хитрые взгляды извозчика выдавали его с головой.
— Уф, вот это вонь! — поразилась Марья, когда запах стал вполне терпимым. — И это почти в центре города…