Мятеж небес (СИ)

– Добро пожаловать, дочь ангела, – пророкотал он.
– Где Габриель? – сразу спросила Софи, не желая любезничать с демоном.
– О, он не так далеко, как кажется. И предвидя твой очередной вопрос, отвечу. Да, я отпущу его через пару мгновений. Его кровь слишком слаба и не нужна мне… Хотя мои слуги знатно попировали на нем.
Демон снова зло хмыкнул, видя, как побледнело лицо девушки, и упрямо сжались нежные губы. Отвернувшись от нее, он взмахнул рукой, словно убирая завесу перед глазами. Тут же из небытия появилась высокая черная гранитная скала в окружении сонма низших демонов. Это были, несомненно, пешки. Безмолвные, они застыли в позе раболепного подчинения. Но не это заняло все внимание Софи.
К скале за руки был прикован Габриель. Оставаясь лишь в одних кожаных штанах, он весь был покрыт ссадинами, кровоподтеками и зверскими укусами, но без других серьезных повреждений. Его голова безвольно свисала на грудь, но заслышав скрипучий голос демона, Брил приложил титанические усилия и посмотрел в их сторону. Сначала в его замутненных глазах было лишь усталое смирение, но завидев Софиру, они зажглись неверием, а затем гневом.
– Нет… Что ты натворила, глупый нефилим?! – его хриплый крик, вырвавшийся из потрескавшихся кровоточащих губ, был для нее равносилен пощечине. Она почувствовала, как слезы навертываются на глаза, но не проронила ни звука.
– Ну что за люди пошли нынче?! – с наигранным возмущением воскликнул демон. – Никакой благодарности за столь самоотверженный поступок!
Софи словно онемела. Она тихо стояла и смотрела на Габриеля, как он натягивал цепи и отчаянно рвался, пытаясь освободиться. Но его тщетные попытки приводили лишь к тому, что железо все больше и сильнее ранило его запястья. Софира видела, как ярость и отчаяние плещутся в таких родных зеленых глазах и слезы безысходности текли по ее щекам.
– Ну, раз все участники на месте и встреча двух голубков состоялась, позвольте мне представиться, как тому, кто собрал нас всех здесь. Князь Вельзевул. Мы находимся в окраинах Пандемониума, столицы нашего властителя, Люцифера! – Демон изящным жестом поклонился и воодушевленно продолжил. – Пора завершать нашу сделку. Мои слуги голодны.
Он вновь театрально взмахнул рукой и перед скалой вырос небольшой черный круглый помост, словно плаха для приговорённого.
– Нефилим! Дабы подтвердить условия нашей сделки, войди в круг добровольно и раскрой свои крылья…
– Нет! Софира! Уходи немедленно! Убирайся прочь! – Кричал Габриель. Софи замешкалась, не сводя с него своих прекрасных глаз, но все же сделала маленький шаг вперед и позволила своим мягким крыльям явить свое совершенство демону.
– Нефилим, если ты не сделаешь этого, охотник умрет на твоих глазах. Но возможно, ты этого и хочешь. Как-никак он был твоим врагом с начала времен. – Лицо демона скривила презрительная усмешка. Он знал, что у нее на сердце, и теперь просто наслаждался происходящим. Немыслимо! Нефилим и охотник, любящие друг друга! Да, он нашел золотую жилу.
Габриель не верил тому, что она была здесь. Как она могла прийти сюда?! Но он прекрасно знал ответ. Он видел его в ее неповторимых ангельских глазах, которые сверкали сейчас подобно бриллиантам, омытые слезами по нему. Любовь к нему привела ее сюда. И она не сбежит. Он с мучительной болью в сердце видел, как в ее взгляде расцветает решимость перед последним шагом на свою плаху.
Как только она ступила на черный помост, невидимая сокрушительная сила заставила упасть ее на колени. В поле ее зрения шагнул демон. В его дьявольских глазах горело предвкушение.
– Договор заключен! Условия выполнены! Охотник! – обратился он через плечо к Габриелю. – Ты свободен! Но прежде, чем ты вернешься к своей земной жизни, я дарую тебе воспоминание, которая потешит твою изначальную сущность…
И за секунду до того, как вновь вернуться на пляж Санта-Моники, Габриель с ужасом увидел, как в руках демона появляется огромная секира, которой он с размаху отрубает ангельские сизые крылья Софиры. Крик чистейшей агонии до сих пор звучал в ушах охотника. Но был то крик Софиры или его, Габриель не знал. Он без сил упал в вечерний прибой и позволил соленым волнам унести его страдающее сознание за горизонт.
  
15.
 
На город спускалась темная ночь, когда Габриель, наконец-то, добрался до собора на У. Стрит. Он с шумом ввалился в залу на территории Центра, где полным ходом проходила церемония прощания для него. Охотники и нефилимы, одетые в церемониальные одежды в полном смятении уставились на него, прервав песнопение на полуслове. Секунду идеальной тишины наполняло слабое мерцание сотен свечей, расставленных повсюду. В воздухе витал сильный аромат цветов, что свешивались в виде гирлянд с потолка.
– Габриель… это и вправду ты? – тихо спросила Пенелопа, делая дрожащий шаг к нему, прижав руку к губам.
Брил стоял, упираясь в дрожащие колени руками и тяжело дышал. Свое израненное тело он прикрыл курткой, что нашел на одном из лежаков, что в избытке было на пустующем ночью пляже. Так он меньше привлекал к себе внимание прохожих и полицейских, пока добирался сюда. В остальном, он был весь в копоти и пыли, волосы покрывали пот и кровь. На нем не было живого места. Все его тело было избитым и зверски искусанным. В его венах еле билась кровь, но именно она позволяла ему держаться на ногах и сохранять частичку разума. У него был вид человека прошедшего через ад, как физически, так и эмоционально.
– Брил, как ты смог вернуться?! Ведь еще никто… – тихо спросил Закар, подойдя к другу со стаканом воды в руке.
Габриель с благодарностью взглянул на него и, взяв холодный стакан, выпил всю воду за пару жадных глотков. Другой охотник принес стул с высокой спинкой, на который тут же без сил опустился Брил.
– Верно. Еще никто не возвращался обратно. – Его голос был хриплым и надломленным. Взгляд светлых глаз был тусклым, мертвым. – Потому что никто не предлагал выгодный обмен. – При этих словах все присутствующие в комнате замерли, боясь прервать его страшные слова. – Я здесь, потому что Софира предложила такой обмен…
Эти слова заставили нефилимов ожить и, как один, сделать шаг к нему.
– О чем ты говоришь, охотник?! – прорычал Сайфер.
– Но Софи в своей комнате спит. Она не спускалась… – начала было Пенни, но тут же осеклась.
– Как Софира освободила тебя? – голос Микаэллы был сухим и холодным.
Не в силах смотреть на близнецов, Габриель сосредоточился на старшем нефилиме и прошептал.
– Она осталась там вместо меня… Она освободила меня.
В зале зазвучал гул смачных ругательств. Все словно забыли, что находились в храме Божием, ругаясь и крича, выражая свое отчаяние и боль.
– И ты знаешь причину ее поступка? – не обращая внимания на шум и рыдания Пенелопы, продолжала Микаэлла.
– Это из-за меня… все из-за меня… – он в изнеможении откинулся на спинку стула, закрыв глаза. – Она любила меня и пошла сознательно на этот дьявольский обмен.
– А каковы твои чувства к ней, Охотник? – допрос старшего нефилима был неумолим. И Габриель прекрасно знал тому причину. Микаэлла была главой Центра и должна соблюдать Закон не нарушенным. Джеймсон стоял рядом со своей напарницей и так же серьезно взирал на него. Что ж, Габриель не собирался и дальше скрывать очевидное.
– Да. Я люблю ее. Люблю Софиру МоринГрей. И я готов быть казнен за свою любовь. Это было бы равносильной платой, после того, как она лишилась крыльев ради меня…
– Что?! – в унисон вскричали близнецы. Боль за свою подругу сверкала в их глазах, полных слез.
– Вельзевул отрубил ей крылья прежде, чем вернуть меня обратно. Он хотел, чтобы я видел это… – еле слышно прошептал Габриель.
Он не мог дышать. Не мог больше говорить. Острая боль распространялась от его груди по всему телу. Но демоны тут не при чем. Они не сильно навредили ему в заключении. Кровь, вот все, что им было нужно. И они ее получили, вгрызаясь в него вновь и вновь, словно в лакомую кость. Нет, то болела его душа, что была исполосована страданием, словно кнутом. Софи причинили ужасную боль из-за него. Только за это он хотел умереть, раз не мог получить отмщения. И лишь истощение его тела пребыванием в аду не давало сорваться с места и крушить все вокруг от бессильной злобы и отчаяния. Принять смерть от рук палача Совета – это меньшее, что он мог теперь сделать. Нефилиму не дадут такой же шанс, как ему. И Софира уже мертва. А у него не было ничего, что он бы мог оплакать, с чем проститься, кроме ее любви и памяти о ней.