Ёлка для принца (СИ)

Заметив меня, Игорь издаёт невнятный возглас, отталкивая женщину и вскакивая на ноги. На лице всё та же маска злости, в глазах — желание отомстить за унижение, на губах — проклятия.
Кажется, печальный опыт его ничему не научил. Придётся повторить урок.
Сопровождаемый истошным женским визгом, перехватываю его руку и, пользуясь инерцией, разворачиваю противника, коротким движением укладывая на стоящий рядом стол. Сжимаю пальцами шею, придавливая сильнее. Бросаю короткий взгляд на резко замолчавшую брюнетку, торопливо пробирающуюся вдоль стены к выходу, и вновь сосредотачиваюсь на поверженном сопернике.
Несколько секунд тот ещё дёргается, пытаясь вырваться.
— Всё! — сипит придушенно. — Хватит!
Для профилактики жду ещё пару секунд, прежде чем отпустить. Задыхаясь, землянин сползает на стул, с которого вскочил минуту назад.
— Да кто ты такой, чёрт тебя побери?! — болезненно морщится, растирая шею.
— Значит, так, — игнорируя вопросы, озвучиваю условия его дальнейшего существования. — Запомни следующее. Ещё раз посмеешь дотронуться до Елии и смерть твоя будет такой быстрой, что ты ни сделать, ни позвать на помощь, ни понять ничего не успеешь, — незаметно напрягаю руку, пропуская через его грудную клетку гравитационный поток.
Секунду брюнет скептически на меня смотрит, потом хватается за сердце, которое в этот момент фактически останавливается. В глазах появляется страх. Настоящий животный страх, заставляющий хрипеть и цепляться за малейший шанс остаться живым. У этой сволочи боязнь за свою шкуру куда сильнее желания получать физическое удовольствие.
Сбрасываю давление, освобождая тело от мучений. Нет, не испытываю я к нему сочувствия. Эх, Елия! Зачем попросила не убивать?
— И мое отсутствие с ней рядом пусть тебя не обманывает, — продолжаю моральный прессинг. — Первое же поползновение в её сторону закончится для тебя крайне плачевно. Вопросы есть? — сложив руки на груди, покачиваюсь на носках, оценивая, хватает ли человеку ума и сообразительности, чтобы понять: я не шучу и не блефую.
Похоже, разум всё же побеждает. Поспешное отрицательное движение головой, столь же быстрое: «Понял я, понял», и мне можно со спокойной совестью отправляться к себе.
Уже на лестнице сталкиваюсь с «группой поддержки», собранной сбежавшей Яной, в лице сонного Артемия и растерянного Тимофея. Коротко фыркаю: «Жив ваш начальник, не дёргайтесь», продолжая подъём. Надеюсь, Еву шум не разбудил. На всякий случай заглядываю к сестре, убеждаясь, что спит она крепко. Столь же тихо приоткрываю дверь к Елии, вглядываясь в темноту комнаты и прислушиваясь к её дыханию. На моё присутствие она не реагирует, и меня это успокаивает. Значит, можно действовать.
Достаю из кармана последнюю летучку, активируя настройки. Придётся повозиться, как-то не рассчитывал я на то, что диск потребуется для подобных целей. Минут двадцать копаюсь в программе, благо никто мне не мешает, и, наконец, удовлетворённо выдыхаю. Всё.
Отпускаю маленький приборчик, мгновенно поднявшийся в воздух и растворившийся в ночном сумраке. «Растворившийся» не потому, что темно, а по той простой причине, что функцию невидимости я активировал. Теперь его уже никто и никогда не увидит. Разве что на своей шкурке почувствует, что такое летящий со скоростью звука диск, если до девушки попробует дотронуться. Летучки, конечно, не вечны, но года на три энергии им хватает. Так что либо за это время брюнет окончательно от Елии отступится, либо... Ну, понятно в общем.
С чувством выполненного долга заваливаюсь в гигиеническую комнату, которая весьма удачно совмещает в себе все функции необходимые для ухода за телом. Ещё минут десять расслабляюсь под горячими струями воды, доводя организм до такого состояния, когда ему уже больше ничего не нужно. Разве что горизонтальное положение принять.
***
Красный, синий, красный, зелёный, желтый... Перелив. Погасли. Новая игра огоньков, и снова темнота, разгоняемая мягким светом горящих на столе свечей.
Бездумно слежу за яркими вспышками, рождающимися на той самой новогодней ёлке, что мы наряжали, и отражающимися в гранях изящной резки хрустального бокала в моей руке. Терпеливо дожидаюсь, когда девушки, сбежавшие в свои комнаты, чтобы привести себя в порядок и переодеться к празднику, вернутся обратно. Вполуха прислушиваюсь к негромкому разговору мужчин, сидящих вместе со мной вокруг праздничного стола. Тема обсуждения мне совсем не интересна, ибо Игорь деловито пересказывает нюансы своей поездки и новости, актуальные разве что для посвящённых.
Брюнет, смирившийся с тем, что моё присутствие на его станции — зло временное, но неизбежное, теперь старательно делает вид, что между нами вчера ничего не произошло. И вообще, предпочитает со мной без острой необходимости в контакт не вступать, в отличие от остальных, может, и не высказывающих своё мнение вслух, но посматривающих на меня с изрядной долей уважения.
Ель, которая с утра всё ещё выглядела бледной и напуганной, постепенно пришла в себя и успокоилась. Повеселела даже, вернув себе утраченную уверенность в спокойном будущем.
Ева, как и вчера, сегодня весь день ходила за ней следом, допытываясь, каковы же причины столь разительных перемен. Видимо, узнать не получилось, потому что меня она тоже попыталась «прижать». Но и я шокировать сестрёнку подробностями не стал. Рано ей ещё разочаровываться в жизни.
Впрочем, занятая совсем другими делами, маленькая наследница очень скоро забыла о своём желании быть в курсе событий. Забыла, потому что трудно концентрироваться на одном, когда от тебя требуется совсем иное. Порезать овощи. Протереть бокалы. Найти в шкафу салфетки. Заглянуть в холодильную камеру, проверить до какого состояния замёрз залитый в формочки десерт. Украсить салат, выложенный в большую стеклянную ёмкость...
Евеллина была в восторге. Вернее, сначала в шоке от того, что и приготовление праздничного ужина, и сервировка, и даже уборка, то есть наведение порядка в доме, всё ложится на плечи его обитателей, а потом... Потом не только она, но и я с удовольствием помогали всем готовиться к празднику, заражаясь тем самым лихорадочным нетерпением и предвкушением, которые делают жизнь намного интереснее.
Такого душевного подъёма в ожидании чего-то нового, необычного, я не испытывал давно. И даже начал понимать, почему моя мама всегда с грустью вспоминала о том, как много оставила на Земле, когда согласилась вернуться в империю.
— А вот и мы! — звонкий весёлый голосок извещает о появлении новых участников празднования, и я сбрасываю задумчивое оцепенение, чтобы полюбоваться счастливым личиком сестрички. Поднимаю глаза и в изумлении замираю.
За час отсутствия она из симпатичной, угловатой девчонки-подростка превратилась в эффектную, безумно привлекательную девушку. Очень и очень молоденькую, да, но...
Невысокая, в тёмно-синем платье, облегающем её стройную фигурку, с короткими рукавчиками-фонариками и широкой многослойной юбкой до колен, открывающей изящные ножки в лакированных туфельках-лодочках. Фиалковые глаза выглядят куда выразительнее из-за тонкой тёмной подводки, губы чуть ярче. Из убранных в высокую причёску волос выбивается несколько прядок, непривычно закрученных в спиральки и опускающихся на прикрытые газовой воздушной тканью плечи. Грудь, всё ещё по-детски небольшая, почти скрыта кружевными воланчиками и это заставляет воображение дорисовывать... Многое.
В моём сознании слов не остаётся, потому что я внезапно осознаю, какие трудности ждут нас ещё через пять лет, когда вся эта красота проявится сама по себе, без дополнительных ухищрений. Хорошо, если вопрос, кому из принцев достанется наследница, решится мирным путём, а если нет? Не многие способны отказаться от власти, когда вместе с ней получаешь такое сокровище.
Проследив за искрящейся от нетерпения, метнувшейся к столу сестрой, перевожу взгляд на ту, которая совершила это маленькое чудо. И теряюсь окончательно.