Семь шагов к счастью

Бриттани проснулась в десять часов утра на полу собственной кухни. Рядом лежала пустая бутылка, вокруг нее натекла лужица остро пахнущей прозрачной жидкости — этот факт Бриттани порадовал, по крайней мере, она выпила не всю бутылку!
Сама Бриттани была в основном голая, но еще немножечко задрапированная в кухонное полотенце и покрывало с углового диванчика. Видимо, в тот момент, когда мозг уже отказал, инстинкты все еще работали — иначе она замерзла бы, лежа на кафельном полу, да при открытом окне.
Впрочем, все эти мысли пронеслись где-то на краю сознания Бриттани Кларк. Соображать было трудно, жить — невыносимо, моргать — больно.
Она перекатилась на живот, встала на четвереньки, потом с очень большим трудом поднялась на ноги. Поплелась в ванную — и едва не заорала, увидев в зеркале иссиня-бледное чудовище с узенькими щелочками глаз и красным распухшим носом. Судя по всему, ночью она прорыдала часа два подряд, не меньше.
Второй раз желание заорать посетило ее при взгляде на настенные часы — и тут уж сдерживаться Бриттани не стала. Громкого вопля не вышло, но слабый стон — вполне.
В это время она обычно уже вовсю гоняла своих подчиненных на ежедневном утреннем совещании. Интересно, что они сейчас думают?
А ничего! — неожиданно встрял саркастический внутренний голос. Кофе пьют и радуются, что горгона Медуза не пришла. Кстати, могли бы и позвонить.
Мобильный был найден в коридоре, под жакетом и правой туфлей. На экране значилось восемнадцать звонков, это Бриттани порадовало — значит, не забыли. Потом она потащилась в кабинет и проверила почту. Основную массу сообщений оставляли панические вопли Моники — ее личной секретарши и помощницы («Бриттани, ты где?!!»), но при виде последнего сообщения Бриттани почувствовала себя совсем плохо. Оно гласило: «Ван Занд прилетает в одиннадцать и желает поговорить с тобой до заседания совета директоров. Ему нужны все графики, отчеты по продажам за полгода и внятные предложения по реорганизации. Хочет, чтобы ты его встретила лично».
Бриттани посмотрела на часы. Десять ноль девять. Даже если предположить, что она сможет вести машину в таком состоянии и успеет за пять минут привести себя в порядок — а это не так! — до аэропорта она все равно доберется с опозданием. Ван Занд будет в бешенстве.
Бриттани позвонила Монике.
— О господи! Бриттани, я чуть с ума не сошла! Курьера посылала — его консьерж к тебе не пустил. Звоню все утро… Что с тобой?
— У меня… нервный срыв.
— Нашла время!
Моника работала с ней в империи Ван Занда все эти восемь лет. Собственно, она и была тем самым помощником, вернее помощницей, которую старый дьявол попросил ввести Бриттани в курс дела. Отношения у них с Моникой наладились очень быстро, вместе они прошли огонь и воду, так что при личном общении Моника субординацию не соблюдала.
Бриттани осторожно села в кресло и поспешно подперла голову свободной рукой.
— Моника, я не шучу. Мне было очень плохо. Я только что проснулась.
— Брит, ты в курсе, что через сорок минут садится самолет Ван Занда?
— В курсе, но я не могу его встретить.
— Не хотела бы я быть тем, кто сообщит ему об этом.
— Поставим перед фактом. Посылай шофера.
— А! Ты хочешь, чтобы первая волна его гнева смыла меня?
— Страшен только девятый вал, а к этому времени я уже буду на месте.
— Ладно. Попробую отвлечь его девицами из пиар-отдела. Там есть парочка в его вкусе — и совершеннейшие блондинки.
— Прекрати, мы с тобой тоже.
— Мы крашеные, а те девки вообще брюнетки, но душа у них блондинистая. Брит, может, вызовешь врача? Что с тобой случилось?
— Меня вчера бросил Пол.
— Чего? Шутишь?
— Нет. Вызвал на свидание и совершенно официально бросил.
— И ты впала в нервный срыв? Не верю. У тебя нет нервов.
Бриттани горько усмехнулась и вдруг подумала с веселым отчаянием человека, пляшущего в зареве последнего сожженного им моста: а, наплевать! Все равно ведь Моника ее увидит и догадается. Да и кто бы не догадался?
— Нервов, может, и нет, но я выпила свою годовую норму алкоголя, и у меня ужасное похмелье.
— Ясно. — Судя по всему, Монику этот факт вовсе не шокировал. — Возьми две таблетки аспирина, запей минералкой. Контрастный душ, лед под глаза, крепкий кофе…
— Меня стошнит от кофе!
— Очень хорошо, пусть тошнит, у тебя же интоксикация. Короче, кофе — и на работу. Трудотерапия — лучшее средство от похмелья. Да, возьми такси. В твоем состоянии лучше не садиться за руль.
— Откуда тебе знать, в каком я состоянии?
— Шутишь? Мой Морис — ирландец. Когда они с друзьями отмечают День святого Патрика, одной годовой нормой дело не обходится. Все, до встречи. Машину в аэропорт я уже послала.
Что бы я без нее делала? — мрачно подумала Бриттани, направляясь в ванную.
Через полчаса очень бледная, неестественно прямо держащая голову женщина в громадных темных очках и дорогом костюме села в такси. Чего стоили Бриттани Кларк двадцать минут поездки — лучше не вспоминать.
— Добрый день, мисс Кларк!..
— Привет, Брит!..
— Мадам, вам уже говорили сегодня, что вы прекрасны?..
Бриттани прорезала толпу подчиненных, словно раскаленный нож — масло. Ворвалась в приемную и рухнула на кожаный диван. Моника, склонившаяся над компьютером, выпрямилась и с укором посмотрела на нее.
— Мисс Кларк, мистер Ван Занд успешно приземлился и уже едет к нам. Легкий завтрак накрывают в зимнем саду, у вас есть минут пятнадцать…
— Если я увижу еду, меня точно стошнит.
— Не выдумывай. Вот, я тебе приготовила. Только не спрашивай, что это, просто пей.
— Оу-у-у-фрхст!!! Мо… ни… ка…
— Ничего страшного. Знаешь, для алкоголички ты на редкость хорошо выглядишь.
— Знаешь, чего мне это стоило? Господи, что за дрянь я пила?
— Говорю же, не спрашивай. Туда входит перец…
— Это я почувствовала. Как ты думаешь, Ван Занд заметит?
— Заметит? Ха! Его папаша торговал самогоном во времена сухого закона, а сам Ван Занд служил в джунглях — там пили все, что горит, чтобы не было дизентерии. Естественно, заметит.
— Ох…
— Вот графики. Вот отчет. Вот предложения по реорганизации, прочитай страницу семь, там мы элегантно переводим стрелки на партнеров…
— Моника?
— Что?
— А почему он не назначил на эту должность тебя?
Моника О'Брайен выпрямилась, усмехнулась — и вдруг погладила Бриттани по голове.
— Второй этап похмелья — вселенское чувство вины и осознание того, как несправедливо устроен мир. Держись, Брит, скоро настанет третий этап, и тебе полегчает.
— Какой еще третий?
— Ненависть ко всему сущему. Тут надо поесть и лечь спать. Работать все равно не сможешь. Слушай, чего ж ты так напилась? Неужели только из-за Пола?
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Насчет должности… Видишь ли, я хороший второй. Надежный, исполнительный, решительный — но второй. Брать на себя окончательные решения я не умею и не люблю. Кроме того, я не особенно стервозна и не умею ходить по трупам.
— Браво! Блестящая характеристика для Бриттани Кларк.
В зеленых глазах Моники блеснул чуть заметный ледок.
— А разве это не так? И разве ты этого не знала? Думаю, Ван Занд тебе все внятно объяснил, когда приглашал на должность. Он всегда так делает.
Бриттани закусила губу и уставилась в пол. Вспомнила яркое африканское солнце, смятые шелковые простыни в лучшем номере лучшей гостиницы города, высокого статного старика с мощной волосатой грудью и фигурой тридцатилетнего мужчины… Его насмешливый голос: «В любовницы я тебя не возьму — это дело хлопотное, семья будет против, да и ты, скажем прямо, технична, но не зажигательна. Это не твое, поверь мне… Я хочу предложить тебе пост главного редактора в одном моем издательском доме… Хватка у тебя есть, принципов — ноль, ты цинична, хорошо соображаешь и выросла в провинции. Из таких, как раз и получаются акулы… Если все пойдет гладко, через пару месяцев войдешь в совет директоров. Не думаю, что я в тебе ошибся, так что… Удачи».