Пусти к себе свет (ЛП)

– Тетя Ширли, мне пора считать выручку и закрываться. Спасибо, что заглянули, но у нас все будет нормально. И кстати, нас слушают любопытные уши.
– Мы с твоим дядей Хорасом можем взять этого ребенка к себе.
– Этого не будет, тетя Ширли.
– То есть, ты собираешься позволить людям распускать о твоей семье сплетни? – вопросила она.
– Люди всегда распускают сплетни.
– Что они скажут насчет того, что он живет в одном доме с таким человеком, как ты? Господи, удивительно, что еще никто не позвонил куда надо. Позор! У меня, знаешь ли, есть репутация, о которой надо заботиться – хотя, куда тебе знать, когда у тебя ее нет.
Она посмотрела мимо меня, впервые заметив, что за мной прячется маленький мальчик.
– Ну разве ты не прелестный малыш? – сказала она. – Наверное, скучаешь по маме, но без нее тебе будет лучше…
– Тетя Ширли!
– Что? Это правда, и ему, видит Бог, не повредит узнать правду. Не можешь заботиться о ребенке – значит, не заводи его, а ей, когда она родила, было всего четырнадцать, и теперь она сбежала и опозорила всю семью.
– Тетя Ширли, прошу вас…
– Не знаю, куда она делась, но лучше пусть там и останется. Бросить своего ребенка совсем одного и не вернуться – это что за мамочкой надо быть? Я говорила твоей матери, и не один раз, что ничего путного из этой девчонки не выйдет. Слишком распущенной она была с самого детства. Это все Гудовы гены. Когда твоя мать выходила замуж, я предупреждала ее, но она слушала меня не больше твоей сестры, и вот теперь она убежала…
– Тетя Ширли, пожалуйста! – воскликнул я громко.
– Как будто нам мало того, что сделали твои мама с папой, но это, Хен, уже чересчур. Зачем вам приспичило позорить семью, я просто не представляю.
– Не понимаю, какое отношение это имеет к вам.
– Не забывай, Хен, что дом, где ты живешь, принадлежит моей семье, поэтому меня касается все, что там происходит. Если бы папа узнал, что в этом доме живет какой-то гомосексуалист…
– О, Бога ради!
– Ты подумай, о чем я сказала, – прошипела она, пришпиливая меня к месту своим фирменным взглядом. – И знай, Генри Гуд, если придется, я не испугаюсь побороться с тобой за опеку над этим ребенком. Думаешь, я позволю тебе выставлять нашу семью на посмешище? Думаешь, я соглашусь с тем, чтобы какие-то извращенцы-гомосексуалисты жили в моем доме и вытворяли невесть что с невинным ребенком?
Она фыркнула и, не попрощавшись ни с кем из нас, удалилась. Типичная тетя Ширли. Ни тебе «здравствуйте», ни «как вы» и «что у вас нового». Сразу к делу с изяществом отбойного молотка по коробке с котятами и нередко с похожими результатами.
– Кто это? – тихо спросил Ишмаэль, который, вытянув шею, смотрел ей вслед.
– Сложно сказать, – ответил я, – но думаю, она в родстве с невестой Чаки. (отсылка к одноименному триллеру – прим. пер.)
 
Глава 23
Боевые шрамы
– Марш! – сказал я и показал на ванную.
– Но я не хочу мыться!
– Ванну надо принимать каждый день.
– Мама никогда не заставляла меня мыться.
– В этом доме ты должен мыться.
– Ну пожалуйста.
– Марш.
– Ну пожалуйста.
– Парень, я не такой, как твоя мама. Когда я что-то говорю, то говорю это серьезно и не собираюсь туда-сюда менять свое мнение. Я не треплю языком просто так. Ты меня понял?
– Но…
– Никаких «но».
На его лице появилось печальное выражение поражения.
– А теперь марш, какашка ты маленькая, – сказал я.
– Дядя Хен, я не какашка.
– Я знаю, но пахнет от тебя уже как от какашки.
– Я не какашка!
– Марш. И помой за ушами. И если не хочешь, чтобы я побрил тебя налысо, то будешь мыть волосы каждый день. У меня нет желания ловить на твоей черепушке вшей. Твой дядя Сэм научил тебя мыться, так что иди и мойся, но только как следует, иначе я возьмусь за тебя сам, и вряд ли тебе это понравится.
Он скорчил несчастную физиономию.
– Налить тебе ванну? – предложил я.
Он кивнул, но с таким убитым лицом, что я почувствовал себя виноватым.
Я наполнил ванну водой, усадил его внутрь, вымыл как следует ему голову.
Пока он играл в воде, я попытался обустроить его спальню. Закончив складывать его вещи, я спрятал их в шкаф, а пижаму положил на кровать. Потом откопал в кладовке старый ночник и включил его в розетку. И еще поставил на тумбочку его Супермена, решив, что знакомая фигурка его успокоит.
Он вернулся, волоча за собой полотенце и капая на деревянные половицы водой.
– О, ну в самом-то деле! – рявкнул я. – Ты что, не знаешь, как вытираться?
Он встал, раскрыв рот, точно птица, пытающаяся срыгнуть.
Я забрал у него полотенце, необъяснимо злой из-за воды, которой он закапал мой пол. В конце концов, это была просто вода. Развернув его, чтобы вытереть спину, я увидел пересекающие его левую ягодицу рубцы – четыре темно-красные, уже поблекшие полосы. Сара, судя по всему, хорошо его приложила, раз остались такие следы.
– Что это? – потребовал я ответа.
Он задрожал.
– Что случилось? – спросил я.
Он повернулся ко мне с затравленным выражением на лице.
– Твоя мать что, побила тебя?
– Я сделал плохое, – признался он. – Мама сказала, я плохой ниггер.
– Не говори так.
– Это правда.
– Не употребляй такие слова.
– Но это правда!
– Мне без разницы. В моем доме такие слова запрещены.
– Извини, дядя Хен. – Внезапно губы у него затряслись, и он ударился в слезы.
– Перестань, – сказал я.
Он стал несчастно тереть глаза.
Я завернул его в полотенце, взял на руки и отнес к кровати, где посадил его к себе на колени.
– Перестань, – повторил я, но уже мягче. – Все хорошо. Я не сержусь на тебя. Я просто хочу узнать, что случилось.
– Я сделал плохое, дядя Хен.
– Что случилось?
– Я разбил окно в ванной. Я попросил у нее прощения. Я сказал, мама, я стану лучшéе. Я сказал, что больше не буду.
– Иши, все хорошо.
– Я сказал ей, но она не слушает меня, никогда.
– И она выпорола тебя?
– Я попросил у нее прощения.
– Все теперь хорошо.
– Я хочу домой, дядя Хен, – сказал он с беспредельным отчаянием.
– Я знаю.
– Я хочу к маме.
– Какое-то время тебе придется пожить вместе с нами.
– Мне тут не нравится.
– Скоро привыкнешь.
– Я хочу домой!
– Извини, но домой тебе пока что нельзя.
– Я не хочу мыться.
– Так надо.
– Мама никогда не заставляла меня.
– Я не твоя мама, парень. И потом, разве тебе не приятней теперь, когда ты весь чистенький, а твои волосы вкусно пахнут?
– Мне тут не нравится.
– Я знаю, что нет.
Он втянул сопли в нос и потер глаза.
– Давай-ка высушим тебя. Уже пора спать.
Пока я вытирал ему голову и помогал с пижамой, Иши молчал.
Забравшись под одеяло, он поднял взгляд на меня.
– Можно мне поспаться с тобой?
– Ты должен спать у себя. Мы будем рядом, дальше по коридору.
Он насупился.
– Я поставил тебе ночник, чтобы не было слишком темно. И еще поставил вот сюда твоего Супермена – он будет присматривать за тобой.
– Я не люблю Супермена.
– А я думал, любишь. Я думал, потому-то он и есть у тебя.
– Мама не слушает меня, никогда. Я сказал, что хочу Капитана Америку, а она сказала, что они одинаковые, раз одеты в одинаковые цвета, но они разные. У Супермена нету щита. Я так ей и сказался.
– Капитан Америка довольно крутой, – согласился я.
– Я тоже хочу такой щит. Его просто бросаешь в кого-нибудь – бам! – и все. И еще он американский, а Супермен прилетелся из космоса.
– О.
– Мама больше не вернется, да, дядя Хен?
– Вернется.
– Правда?
Я вздохнул.
– Она не вернется, да?
– Не знаю, – признался я. – Поживем и увидим, что будет.
– Но почему, дядя Хен?
– Твоей маме надо кое с чем разобраться. И ты в этом не виноват. Иногда взрослые чуть-чуть сходят с ума. Может, ей просто нужно немного времени. Я не хочу, чтобы ты волновался. Дай ей немножко времени, хорошо?