Двое в баре на Рождество (ЛП)

— Как жаль, что моя мама не здесь. Она делает прекрасные сырные пироги. Эй! Я позвоню ей и попрошу рецепт, хорошо?
Вайолет промурлыкала удовлетворенный ответ:
— М-м-м. Думаю, мои желания начинают расти. Это звучит очень аппетитно.
Саванна усмехнулась, следуя за Вайолет по изящному коридору.
— Тебе нужно встретиться с моей мамой, Вайолет. Ты полюбишь ее.
— Я просто уверена в этом! — Вайолет остановилась у входной двери и повернулась к Саванне, ее глаза весело заблестели. — Готова устроить двум мужьям сюрприз всей их жизни?
Саванна нетерпеливо кивнула, едва сдерживая волнение.
С размахом Вайолет повернула ключ в замке, вошла в квартиру и крикнула:
— Сюрприз! Мы здесь!
«Хм-м», — подумала Саванна, пытаясь заглянуть через плечо Вайолет. Звук сверчков. Совсем не то воссоединение, на которое они рассчитывали. 
Вайолет потащила свой чемодан в узкую прихожую и саванна последовала за ней, ее плечи опустились, когда она увидела что находилась в крошечной, тускло освещенной квартире, где не было ее горячего мужа-ветерана.
— Зак?
— Ашер?
Вайолет пересекла гостиную и открыла дверь в комнату в дальнем углу и позвала:
— Зак?
Но по тому, как ее голос стал тише, Саванна могла с уверенностью сказать, что его там не было.
Воспользовавшись моментом, девушка оглядела квартиру. Слева от нее была барная стойка с двумя высокими табуретами и прямо за ней, маленькая кухня. Обеденный стол с четырьмя стульями стоял в солнечном уголке, рядом с раздвижной стеклянной дверью, что вела на балкон. Справа была гостиная, на стене между двумя большими с пола до потолка окнами, что выходили на улицу, висел большой телевизор. Напротив телевизора стояли два коричневых кожаных кресла, журнальный столик и уютный, серый плюшевый диван. Это была хорошо оборудована чистая квартира с несколькими фотографиями Зака и Вайолет на кофейном столике и двумя гитарами, висящими на крючках на стене над диваном, но в ней не было ощущения домашнего тепла.
Опустив свой унылый взгляд на диван снова, сердце Саванны внезапно забилось быстрее. На полу она заметила черный чемодан на колесиках с американским флагом, аккуратно пришитым к боку. Ее сердце подскочило, и она приподняла уголки губ в сияющей улыбке. Он принадлежал Ашеру — доказательство, что он был здесь и вернется назад. И где бы он ни был, он был всем, в чем она нуждалась.
Вайолет подошла к Саванне и достала из кармана телефон, затем остановилась и скривила лицо.
— У меня соблазн написать Заку, сообщить, что я здесь и потребовать, чтобы он тащил свою задницу сюда. Но это полностью испортит сюрприз, не так ли?
Саванна кивнула, оглядывая комнату снова.
— Так и будет.
Вайолет опустила плечи, и слезы наполнили ее глаза.
— Боже, я такая эмоциональная! Черт побери!
— Эй, — сказала Саванна, потянувшись утешать подругу. — Обещай, что не обидишься, если я сделаю предложение?
— Давай.
— Ну, — начала она, — как насчет того, чтобы оставить их одних на немного? Где бы они не находились, давай пока не будем говорить им, что мы здесь. Тем временем, мы можем сходить найти елку, немного зелени, может быть, огоньки?
— Рождественские декорации! — засветилась Вайолет. — Да! Синие огни для елки и четыре новогодних чулка для подарков? Мы даже можем купить по паре подарков! И может даже гоголь-моголь?
Саванна захихикала.
— Желания?
— Не могу с собой ничего поделать. Я хочу съесть каждую калорийную вкусняшку!
— И почему бы тебе не сделать этого? Сейчас почти Рождество! Так что ты скажешь?
Вайолет подошла ближе, чтобы заключить Саванну в объятия.
— Я говорю «да».
***
Ашер показывал путь к комнате армейского сержанта Троя Адамса, а Зак следовал за ним, его гитара была висела на груди, держась на старом плетеном ремне, которое Вайолет подарила ему еще во времена Йеля. Если бы кто-нибудь сказал бы ему, что он проведет канун Рождества в медицинском центре Калифорнийского университета, следуя за ветераном из комнаты в комнату и принимая заявки на Рождественские песни, он назвал бы его сумасшедшим. Но сейчас? Здесь? Если он не мог быть с Вайолет, Зак не мог вообразить места лучше, где мог бы находиться.
— Эй, — сказал Ашер, останавливаясь у двери. — Трой был сильно травмирован в две тысячи одиннадцатом. Фаллуджа. Снайперская пуля. Сломано много костей в черепе, нет уха, его лицо... во всяком случае, иногда путает свои слова, так что, знаешь...
— Знаю, — сказал Зак. — Все хорошо. Пошли.
Ашер с благодарностью кивнул, открывая дверь в комнату госпиталя.
— Привет, Трой! — сказал он весело, когда вошел в комнату.
Зака снова поразила сила и оптимизм его нового друга. Ашер рассказывал, что до встречи с Саванной, он много лет был затворником, но Зак просто не мог себе этого представить. Ашер был таким общительным, таким добродушным с ранеными мужчинами и женщинами, которых Зак встретил сегодня. Но затем, он вспомнил себя до того, как Вайолет снова вошла в его жизнь. Бездушный. Злой. Она смягчила его жестокость и напомнила ему, каково это — любить и быть любимым. Она сделала его таким мужчиной, каким он был сегодня, и Зак гадал, смог ли то же самое Ашер сказать о своей жене, Саванне. Что-то подсказывало ему что да, мог.
— Кто это? — поинтересовался хриплый голос.
— Ашер Ли, — сказал Ашер, подвигая к кровати стул и садясь.
— Ашер, ты старый сукин сын. Как, черт побери, у тебя дела?
Ашер хихинул, когда Трой высунул из-под одеяла мускулистую, татуированную руку, чтобы пожать бионическую руку Ашера.
— Хорошо. Действительно хорошо. Бренда с детьми придет сегодня?
— Ага. Позже. Хотя время для этой процедуры отстойное, — проворчал Трой. — На Рождество в больнице. Но, черт, я просто благодарен, что почти вернул на лицо улыбку.
Зак сделал еще шаг в комнату и посмотрел на мужчину в кровати. Его голова была побрита налысо и обернута белым бинтом, что закрывал почти все его лицо, кроме левого глаза и небольшой части рта.
— Кто это? — спросил сержант Адамс.
Ашер усмехнулся Заку.
— Мой друг.
— У него гитара.
— Ага, — сказал Ашер. — Пришел, чтобы спеть тебе песню.
Сержант Адамс моргнул одним видимым глазом, когда протянул руку для пожатия Заку.
— Трой Адамс.
— Зак Обри. Мне жаль, что вы здесь очутились на Рождество, но я слышал, что вы почти вернули улыбку на свое лицо.
— Кто сказал тебе это? — потребовал сержант Адамс, отдергивая руку прочь и садясь на своей кровати, будто ему угрожали.
Зак держал свою позицию, но переместил свою гитару со спины на живот и наиграл одну успокаивающую ноту «Д».
— Мой друг, Ашер Ли, что сидит прямо возле вас.
Тело Троя расслабилось, когда он повернулся к Ашеру.
— Черт, Ашер. Как долго ты здесь?
— Уже некоторое время, — сказал он, улыбаясь Трою так, будто все было в порядке. — Мне нужно знать твою любимую Рождественскую песню, Трой.
— Мою любимую Рождественскую песню? А что, сейчас Рождество?
Ашер кивнул.
— Ага. Канун Рождества.
— Чтоб тебя! И я здесь?
— Ага, — сказал Ашер. — Какое название у той песни, повтори? Рождественская песня, которая тебе так нравится?
— О, да, — сказал Трой, кивая. — «Star Carol».
Полуулыбаясь, Ашер взглянул на Зака и приподнял плечи.
— «Star Carol»? Знаешь, Трой, я никогда о такой не слышал. Как насчет...
— Версия «Simon and Garfunkel» подойдет? — спросил Зак.
— А есть другая? — спросил сержант Адамс.
Зак тихо усмехнулся, подумав, с каким бы уважением к его выбору малоизвестной Рождественской народной песне отнеслась бы Вайолет.
— Нет, сэр. Нет.
Пальцами мужчина нежно провел по струнам, заполняя маленькую, стерильную комнатку глубокими аккордами успокаивающей песни.
«Много лет назад, глубокой зимней ночью...»
Играя, он немного расслабился, растягивая сладкий звук, пока ноты не приобрели мягкое убаюкивающее звучание. Когда Зак начал второй куплет, он поднял взгляд и увидел, как из глаза сержанта Адамса скатилась слеза. Зак продолжал играть, сквозь ком в горле напевая слова о маленьком ребенке. Обходя кровать, он медленнее и тише стал подбирать аккорды, пока не остановился прямо за спиной Ашера, шепотом пропевая последние слова — «Всегда и вечно я думаю о тебе» — и посмотрел вверх, чтобы увидеть, как крепко уснул Трой Адамс.