Влюбленный мятежник
– Пожалуй, нет Все было как обычно.
– Ты ошибаешься. С каждым днем становится все хуже и хуже.
Он видит, как ты вырастаешь в женщину – Даниелла замолчала, глаза ее сверкали. – Мне нужно было убить его много лет назад!
– Даниелла! – поражение воскликнула Аманда. – Да как ты могла подумать о таком? Тебя же повесят. И может… может быть, даже Бог не простит тебя.
– Бог меня простит! – с жаром ответила Даниелла и сочувственно посмотрела на девушку. – Лучше пусть повесят меня, чем он будет творить с тобой такое.
Аманду вновь охватила дрожь, и это ей совсем не понравилось.
– Он мой отец Он никогда по-настоящему не навредит мне – Но слова не помогали. Дрожь не прошла Перед глазами стояла сцена, во время которой Найджел назвал ее мать шлюхой и заявил, что она, Аманда, такая же Даниелла хотела что-то сказать, но промолчала и стала помогать Аманде снимать платье. Оставшись в одних чулках и нижней юбке, Аманда обхватила себя за плечи.
– Какой была моя мама, Даниелла?
– Красивой, – тепло отозвалась служанка. – С глазами цвета морской волны и волосами такими же яркими, как закат солнца От ее улыбки сразу зажигались ответные улыбки, а характер у нее был добрый и нежный Она была очень красивой – Подобрав с пола юбку, через которую только что переступила Аманда, Даниелла, немного поколебавшись, добавила:
– Ты ее точная копия. Вот почему…
– Что почему?
Даниелла покачала головой.
– Она была очень добра ко мне и Полю.
– Полю?
– Моему брату. Он умер еще до того, как ты родилась.
Даниелла развязала ленты на корсете Аманды и помогла ей надеть ночную рубашку Пробормотав слова благодарности, девушка присела на кровать, чтобы снять туфли и чулки с подвязками, одновременно не спуская глаз с Даниеллы, убиравшей ее вещи в шкаф и кофры.
– Мне никогда не забыть, – продолжала Даниелла. – Это было ужасно! Мы, акадийцы, были фермерами в Нова-Скотии Когда французское правление сменилось английским, мы присягнули на верность королю. Потом разразилась новая война, французы испугались, что мы будем воевать на стороне англичан, а англичане заподозрили, что мы вернемся к французам. И они просто отобрали нашу землю и выгнали нас с земли, на которой МЫ родились.
Аманда, сидя на кровати в одном чулке, стискивала кулаки при мысли о несправедливости и страданиях, причиненных народу Даниеллы. Многих из тех, кто выжил в путешествии, не приняли на колониальном побережье, и им пришлось снова уйти и искать пристанище дальше на западе, у французов.
Даниелла медленно вздохнула:
– Прости. Это было очень давно, в 1754 году, еще до того как ты родилась.
– Но моя мама была жива. И была добра и милосердна. Добра, милосердна и красива.
Даниелла кивнула:
– Она была очень хорошей. Разве кто-нибудь говорил тебе другое?
Аманда поспешно замотала головой. Она знала, что слова, которыми ранил ее отец, ранят Даниеллу еще сильнее.
– Мне просто захотелось услышать о ней от тебя, вот и все – Тогда спокойной ночи, та belle jeune flile [5], – ласково проговорила Даниелла. Она поцеловала Аманду в лоб и с улыбкой вышла из комнаты.
Аманда забралась под одеяло. Ночь была не очень холодная, но огонь в камине едва-едва теплился, а в воздухе ощущалась осенняя свежесть. «Я просто замерзла, – пыталась убедить себя Аманда. – Стоит согреться, и дрожь прекратится».
Закрыв глаза, она начала молиться, чтобы сон облегчил ее душу.
Но несмотря на усталость, девушка никак не могла заснуть. В голове вертелись события сегодняшнего дня, перед глазами встал отец, называющий ее мать шлюхой. Называющий шлюхой ее. Угрожающий ей. А затем лицо отца уплыло куда-то, и Аманда увидела перед собой Эрика Камерона, вглядывающегося в нее своими стальными глазами, знающего… что-то очень важное. Перед глазами задвигались шахматные фигуры. Эрик склонился над ней;
– Шах и мат, миледи. Шах и мат.
Аманда вздрогнула. Должно быть, она задремала а сейчас очнулась. Она не понимала что происходит, не могла разобраться в своих ощущениях.
Огонь почти совсем погас, – окно, спальни было распахнуто. Светлые занавеси колыхались на ветру. Аманда могла бы поклясться, что, когда она ложилась спать, окно было закрыто.
Откинув одеяло, девушка опустила босые ступни на пол, встала и подбежала к окну. Лунный свет проникал в комната, ветер усиливался.
Занавеси надул ветер, тонкий шелк ночной рубашки облепил, тело девушки.
Аманде показалось, что она видит в комнате чью-то тень. Девушка развернулась, но в ослепительном свете луны ничего не увидела.
Однако в комнате кто-то был. Она чувствовала чье-то присутствие.
– Кто… кто это? – Аманда задохнулась. Вместо крика из горла вырвался лишь свистящий шепот.
Внезапно в комнате что-то шевельнулось. Аманда увидела приближающийся силуэт и хотела закричать, но ее губы закрыла чья-то ладонь. Она лихорадочно замолотила кулаками, задев незнакомца, но тут ее подняли в воздух и с силой бросили на кровать. Оглушенная, Аманда попыталась откатиться подальше, но ее притянули обратно, и кто-то тяжело навалился сверху. Извиваясь, она сумела высвободить колено и сорвать ладонь со рта. Аманда судорожно вдохнула, но крикнуть так и не смогла: одна рука незнакомца снова обхватила ее подбородок и закрыла губы, а другая крепко сжала ее тело. В бешенстве Аманда вцепилась в державшие ее пальцы, царапая их ногтями, но незнакомец глубоко вдавил ее в кровать. Он все еще держался сзади, прижимая Аманду к себе; рука его, словно железный обруч, обхватила девушку под грудью.
– Tec… – прошептал пришелец. Теплое мужское дыхание, приятно отдающее смесью бренди и хорошего трубочного табака, коснулось ее щеки. Аманда попыталась укусить его, но не смогла: ее держали слишком крепко. Она снова попробовала вывернуться, но с ужасом поняла, что от этого подол ночной рубашки задирается все выше и выше, обнажая ноги. Сквозь тонкие кружева Аманда чувствовала на своей груди чужие пальцы.
– Леди, я говорю серьезно. Ни звука! И лежите смирно!
Аманда замерла… от потрясения. Это был лорд Камерон!
Осознав это, она впала в панику и начала биться и вырываться с новой силой. Грубо выругавшись, он подмял Аманду под себя, зажав ей рукой рот, навалившись всем телом, притиснув свои бедра к ее бедрам. Девушка уже не могла дышать и испугалась, что сейчас потеряет сознание. Его глаза странно блестели в лунном свете, смешавшемся с бликами умирающего в камине огня. Камерон смотрел на нее с выражением, в котором не было ни любви, ни юмора.
– Не двигайтесь, – опять предупредил он, дерзко глядя прямо ей в глаза. Потом очень медленно убрал руку с губ девушки.
– Убирайтесь! Я сейчас закричу изо всех сил! – возмущенно произнесла она.
– Да, именно этого я и боялся, – сказал он.
Аманда вздрогнула, увидев у него в руке нож. Эрик Камерон вытащил клинок из ножен на поясе и поднес его к ложбинке между ее грудей. Девушка судорожно втянула воздух, пытаясь сохранить мужество, затем подняла на него глаза.
– Вы не сделаете этого. Не ударите ножом невинную женщину.
– Но вы отнюдь не невинная женщина! – парировал он.
Он знает. Он видел, как она взяла конверт. Аманду обуял страх.
– Вы не убьете меня, я знаю. А я буду кричать. Вы отвратительны! Как вы посмели ворваться сюда?! Я закричу, и мой отец сделает так, что вас повесят…
– Ваш отец будет рад, если в свое время меня повесят, но, готов биться об заклад, сейчас ему это невыгодно. А как же ваше любезное извинение, которое вы принесли мне только сегодня? – спросил он. – Предупреждаю вас, леди… – Он помолчал, дав ей почувствовать холод стального лезвия. – С вами может случиться большое несчастье.
– Вы вломились в мою комнату… в губернаторский дворец! – Внезапно Аманда торжествующе улыбнулась. Он не посмеет причинить ей вред, она была в этом убеждена. Открыв рот, Аманда собралась закричать, невзирая на последствия.