Юная Венера (сборник)
За бесчисленные тысячелетия острова стали пристанищем для самых различных форм жизни. Главным образом – для деревьев с пятнистой корой, чья древесина служила источником любых прекурсоров [2] для фармацевтических препаратов, и яжа в том числе. И как только люди научились путешествовать между планетами, земляне обнаружили, что Венера богата ресурсами, которые только и ждут, чтобы их использовали.
Но не все радовались этому.
– Мы насилуем эту планету, – заявил Миха, прислонившись к планширу правого борта и наблюдая, как жабоголовые проплывают мимо небольшого виноградного острова. Один из них приблизился к шхуне и на своем квакающем языке передал Михе, что им нужна передышка, но не здесь, а на более крупном острове. Анджело, выслушав это требование, неохотно подчинился и бросил якорь возле следующего острова, более крупного. Похоже, русскому, который всю дорогу отмалчивался, захотелось поговорить.
– Насилуем? – переспросил Анджело, который присел под брезентом, натянутым, как навес, над палубой, и жевал бутерброд, который сам состряпал себе на камбузе. – Не стоит так говорить о своей сестре… нехорошо это.
Миха проигнорировал его слова, так же как и Ронсон. Капитан обладал извращенным чувством юмора; сыщик убедился в этом, когда некоторое время назад спустился в рулевую рубку, где Анджело тут же начал травить анекдоты, один другого скабрезнее, пока не обнаружил, что пассажир незаметно сбежал.
– Почему ты так считаешь? – спросил Ронсон у Чокнутого, повернувшись к капитану спиной.
– Мы приходим сюда, – ответствовал Миха, – и гребем, гребем, но ничего не даем взамен. – Он кивнул в сторону жабоголовых, дремлющих среди полуденной жары на склонах холмов из переплетенных водорослей, вьющихся плетей виноградника и мха. – Они страдают, ведь мы крадем их леса, загрязняем воду нефтью, разрушаем острова…
– А они за это ошиваются вокруг Венерограда и воруют у вас шоколадные плитки, – встрял Анджело, хотя никто его и не спрашивал. – По-моему, вполне справедливый обмен.
– Нет. Не справедливый, – упрямо отозвался Миха. – Весь мир за шоколад… совсем не справедливый обмен.
– Ну, конечно… – протянул капитан. – Особенно если учесть, кто впервые подсадил на него местных. – Заметив вопросительный взгляд Ронсона, Анджело продолжил: – Хотите сказать, вы не в курсе? Шоколад вызывает у них привыкание. Как кокаин, а может, и похуже. После того как они пробуют его, им нужно все больше и больше. И как думаете, кто первый предложил им его?
Лицо русского налилось краской.
– Ты лжешь! – выкрикнул он. – Я не первый, кто это сделал. Один из моих товарищей…
– О, разумеется. Может быть, ты не первый, но один из первых. – Анджело швырнул остатки сэндвича за борт и вытер руки о шорты. – А если не ты, то почему ты не прекратил эти фокусы с шоколадом?
Миха отвернулся, не ответив на обвинение. Ронсон понял, что это правда.
– Однажды мы все заплатим за то, что здесь натворили, – тихо сказал детектив.
– Ладно… Вы платите мне за поездку, а день не резиновый, – пробормотал Анджело, поднялся с места и направился к капитанской рубке. – Велите своим жабам подниматься. Я хочу поскорей добраться до места и вернуться домой.
Желание капитана не сбылось. В конце дня жабоголовые все еще не достигли цели, и «Афродите» пришлось искать другой остров, чтобы бросить якорь. Жабоголовые нашли себе место для ночевки на мшистом берегу. Когда океан накрыла тьма, Анджело отпер ящик на корме и вытащил большую сеть. Ронсон сначала подумал, что она предназначена для траления, но капитан велел ему и Михе растянуть ее от рулевой рубки до креплений, возвышающихся над кормой, так что палуба оказалась полностью закрыта. Затем Анджело погасил все палубное освещение и, как только они трое спустились в салон, опустил шторы на иллюминаторах.
Едва они успели поужинать, Ронсон узнал причину этих предосторожностей. Откуда-то послышалось хлопанье крыльев, перемежающееся с пронзительными криками. Как объяснил Михаил, они принадлежали одному из видов венерианских птиц: ночные сорокопуты, хищники, видом и размерами напоминающие пеликанов, но очень опасные. Сорокопуты охотились стаями, стремясь настигнуть добычу возле островов; они не боялись людей, и были случаи их нападения на неосторожных моряков, которые решались выйти на палубу с наступлением сумерек. Сети заставляли их держаться подальше, но, если и они не помогали, одного разряда электрошокера было достаточно, чтобы отогнать сорокопутов на безопасное расстояние. И все же лучшим средством защиты было не появляться на палубе до рассвета.
Всю ночь, после того как они улеглись в каюте, Ронсон слышал, как сорокопуты кружат возле судна. Отдаленное громыхание и вспышки молний, отсвечивающие из-под края шторы на иллюминаторе, предвещали скорую грозу. Она началась после полуночи, но судно только слегка покачивалось на волнах. Грохотали грозовые раскаты, мерно барабанил дождь по крыше. Детектив так и не смог заснуть – он ворочался на койке, сжимая электрошокер, спрятанный под подушкой. Ронсон прислушивался к звукам, издаваемым крыльями хищников, и к шуму далекого шторма.
Венера оказалась опасным миром.
Под утро все успокоилось. Дождь ослабел, лишь немного моросило. В небе висело жаркое пятно солнца, скрытого облаками. Когда Ронсон поднялся на палубу, возле судна уже слышалось нетерпеливое кваканье. Миха выдал аборигенам шоколад, и, как в прошлый раз, самка-вождь отказалась. Анджело и Ронсон свернули сетку, подняли якорь. Капитан завел двигатель, и «Афродита» двинулась вперед, ведомая жабоголовыми.
Встречные плавающие острова попадались все чаще и становились все крупнее. Ронсон впервые увидел венерианские леса. Деревья с пятнистой корой были похожи на пальмы, но росли плотными группами, как в джунглях, их широкие стволы были туго перетянуты лианами, а широкие, рубчатые листья бросали на воду широкие тени.
Около полудня «Афродита» прошла мимо судна, идущего в противоположном направлении, – деревянного корабля, размером с небольшой сухогруз, палуба которого была загружена распиленными и очищенными стволами. Со встречного корабля подавали сигналы, как это положено в море, но Анджело не отреагировал на них.
– Перекупщики яжа не стали бы отвечать, – пояснил он.
– Перекупщики яжа? – переспросил Ронсон. – Ты имеешь в виду тех, кто…
– Кто хочет приобрести яж, ага, – подтвердил Анджело. – Это будет нашей легендой, когда доберемся до места… Потому что, поверьте мне, у нас нет шансов уйти оттуда живыми, если жнецы узнают, что мы не собираемся покупать наркотики.
Ронсон все еще пытался осознать сказанное капитаном, когда жабоголовые неожиданно повернули вправо и направились к большому острову всего в километре от них. Когда «Афродита» подошла к берегу, мужчины заметили тонкую струйку дыма, поднимающуюся из леса. Анджело передал Ронсону бинокль, и тот разглядел пару катеров размером с «Афродиту», пришвартованных к плавучему причалу.
– Все в порядке, это лагерь яжевых плантаторов, – сказал Анджело и, оглянувшись, воскликнул: – Эй! Что, черт возьми, они делают?
Ронсон повернулся туда, куда смотрел капитан. Трое жабоголовых, развернувшись, плыли к шхуне.
– Думаю, они хотят поговорить, – произнес Миха.
Анджело заглушил двигатели.
– Поговорить, значит, – раздраженно пробормотал он, пожав плечами.
Пока шхуна шла на холостом ходу, русский вернулся на корму. В это время жабоголовые, словно собаки, двигались вдоль правого борта, их тела были хорошо видны под водой. Вождь проквакала что-то Михе, тот выслушал и повернулся к Ронсону.
– Она говорит, на этом островке находится человек, которого мы ищем, – перевел он, – но венериане отказываются плыть дальше. Они останутся тут, пока не увидят, что мы возвращаемся, и тогда последуют за нами.
Ронсона озадачило, что морской народ отказывается сопровождать их на последнем отрезке пути до острова, но он не собирался спорить. Когда шхуна двинулась дальше, он спустился вниз, где под подушкой лежал электрошокер. Только он положил его в пустую кобуру, как в кабину вошел Миха.