Золотой Человек (СИ)

Никола всегда работал на лестнице. Он залезал на самые высокие деревья, собирал ближайшие яблоки, а затем тряс рукой ветви, стряхивая вниз остальные.
Ближе к обеду, ребята немного подустали, тележка была уже почти наполнена. Милош посмотрел наверх.
— Эй, балбес, ты как там оказался? — крикнул он Николе, который и вправду, пересев с лестницы, оказался на одной из самых высоких ветвей — хватай его лестницу!
Милош вновь загорелся идеей пошутить над другом и откинул лестницу от дерева, та гулко ударилась о затвердевшую землю. Никола остался один на самой высокой ветке с полными яблок карманами. Он злобно посмотрел на Милоша и друзей, гоготавших над ним снизу. Только Слава стояла рядом и продолжала перекладывать один плод за другим.
— Не смешно! — огрызнулся Никола, откусив знатный кусочек одного из наливных. Из надкуса вылез червяк. Мальчик увидел его и тут же передернулся, он, выплюнув все изо рта, кинул червивое яблоко прямо в Милоша. Плод разбился на куски от удара у его ног.
— Мазила! — крикнул Милош, посмотрев сначала на разбившееся яблоко, затем снова на Николу. Сверху уже летел второй плод. — Ай! Больно же, они жесткие.
Теперь Никола, сидя в недосягаемости, смеялся над уклонявшимися от яблок друзьями. Стрелять было есть чем, хотя если кто-нибудь из взрослых увидел бы, что дети так переводят ценное сырье, им бы мало не показалось.
— Да успокойся, успокойся, вернем мы тебе лестницу — крикнул один из мальчишек.
Никола, уже спускаясь, посмотрел на Славу. Девочка, прикрыв рот, еле заметно посмеивалась. Он остановился, уставившись на нее, на душе сразу потеплело. Мальчик улыбнулся, отвернувшись, почувствовав немного гордости за ее смех.
Вечер все разукрашивал в оранжевый цвет. В воздухе уже до тошноты отдавало кисло-сладким яблочным запахом, как от гнилых, так и от переспевших плодов вперемешку с холодной сыростью. Все собранное было решено оставить на ферме родителей Милоша, собственно, это была его идея заработать на яблоках. Завтра он должен был продать их одному из виноделов, а доход бы разделился поровну. Друзья разошлись, когда светило уже окончательно скрылось за горизонтом.
Слава и Никола направлялись домой. Девочка и вправду повеселела после работы. Она, держась за ладонь своего друга, смотрела в сторону последних лучей вечернего солнца, чему-то улыбалась, немного покачивая рукой. Грязные светлые волосы еле-еле кончиком доставали до плеч, лицо испачканное, как и рабочая одежда — все это ни чего не значило против того, что Никола впервые за долгое время свиделся с ней и заставил ее сегодня улыбнуться.
— Значит дядя Драган все еще в другой стране? — спросила Слава
Он не ожидал этого вопроса.
— Да… должен был вернуться месяц назад, что-то вот его нет… — Никола затих — мама переживает поэтому.
Мальчик, действительно, в последнее время не мог на нее смотреть без тревоги. Эльза отвечала улыбкой на его взгляды. Но это была фальшивая улыбка, семилетнего мальчика сложно было обмануть. Он не просто видел, он чувствовал мамино беспокойство.
Слава ничего не стала говорить. Душо обогнала их. Собака была вся грязная, видимо, по дороге, пока хозяин не видел, она окунулась в одну из еще не высохших луж.
— Домой сегодня не просись… — проговорил Никола
Дети подошли к дому семьи Ташиных. Одинокий огонек горел в окне. Никола встал напротив девочки и почесал затылок. Слава взглянула ему в глаза и сказала:
— Спасибо что позвал сегодня, ну… увидимся?
— Да, а давай завтра утром на качели сходим к дубу?
Девочка кивнула, улыбнувшись, и скрылась за калиткой.
— Я обещаю, что заставлю тебя смеяться еще — тихо сказал мальчик сам себе уже в полном одиночестве.
Он помчался домой, в животе урчало так, что сейчас Никола был готов съесть что угодно, кроме, разве что, яблок.
***
Мальчик приближался к дому. Уже совершенно стемнело, уличных фонарей в пригороде не было. Свет на дороги кое-как попадал из окон домов, расположенных рядом, некоторые дворы освещались лампами. Мальчик, перед тем как зайти в дом, посмотрел на одинокие качели. Выглядели они пугающе — черный силуэт дуба на холме и длинные две веревки с доской на фоне темнеющего с каждой минутой неба.
Странно было то, что ни газовая лампа над входной дверью, ни даже свет из окон в доме Николы не горел. Может быть, мама уже легла спать, подумал мальчик. Душо смиренно проследовала в свою будку.
Дверь в дом не была закрыта полностью. Она покачивалась из стороны в сторону, создавая неприятный скрип от петель. Внутри, за ней, была кромешная тьма.
Никола медленными шагами прошел расстояние от калитки до двери, поглядывая то на дерево, немного шелестевшее листвой, то на темное окно из кухни. Деревянный порожек поскрипел, когда мальчик наступил на него. Он открыл дверь.
С улицы хоть немного, но все же проник свет в черный коридор. Его, однако, не хватало даже до ближайшей лестницы на второй этаж. Камин в гостиной не работал, это было ясно еще на улице, по трубе без дыма. Хотя было и не слишком холодно, чтобы его разжигать.
Если мама и вправду спала, то в своей комнате, напротив арки входа на кухню. Дверь в свою спальную она всегда запирала, как и сейчас.
Покушать было очень неплохой идеей, и Никола осторожно в темноте последовал на кухню. Здесь, поскольку имелось большое окно, все было хорошо видно.
На полу лежала его мама. Она не шевелилась. Николу что-то колкое пробрало с ног до головы. Мальчик, испугавшись, быстро подошел к ней и опустился на колени. Эльза лежала спиной к нему.
В коридоре послышались шаги, ребенок обернулся.
В проходе стоял мужчина. Высокий, с короткой стрижкой, весь в черном. Гневным, пронзительным взглядом он смотрел на мальчика, Никола не знал, что делать. Резко стало очень холодно.
— Вот и ты, мелкаш, заждался тебя — он говорил как-то хрипло и низко, таким тоном, будто бы Никола являлся виновником всех его бед — эх… — сказал он, изображая усталость — был бы твой папаша поумнее, Чадаев не приказал бы мочить детей и женщин.
Он продолжал стоять в кухонной арке. Мальчик заметил в его крупной волосатой руке метательный нож. Он сверкал от света из окна. Сердце мгновенно сжалось. Мужчина был в расстегнутой черной короткой куртке, под которой была черная рубашка с острым воротом, черные штаны — эту монотонность нарушал только тонкий и длинный красный галстук из шелка, на котором был какой-то золотой значок.
Никола руками начал будить маму, не отрывая напуганных глаз от незнакомца
— Мама! Мама!
В Николу тут же полетел нож, но мальчик успел мотнуть головой, и лезвие чиркнуло его по левой скуле. Появилась резкая боль. Никола закричал.
— Ишь ты, шустрый какой… молчи и не двигайся, уйдешь так же быстро, как она — он достал из-под куртки большой черный пистолет и направил оружие на мальчика. Он начал медленно приближаться, глядя прямо в его расширенные зрачки.
Никола закрыл глаза, задыхаясь. Раздался лай и тут же последовал выстрел. Мальчик вскрикнул и подскочил от страха. От прямого попадания Николу уберегла Душо. Собака с яростью всем своим телом повалила ничего не ожидавшего бандита сзади на пол. Она рычала, вгрызшись в подставленную мужчиной руку.
Мальчик воспользовался моментом. Вернее, воспользовались его ноги. Он, сам того не ведая, помчался прочь с кухни на лестницу второго этажа. Он не кричал, но дышал так тяжело и часто, что, казалось, вот-вот свалится задохнувшись. Кругом была полная темнота, но Никола уже не боялся обо что-нибудь споткнуться или удариться. В голове он лихорадочно перебирал все варианты, где можно было спрятаться. Левая щека вся горела от боли, из нее лила кровь. Внизу, из покинутой кухни, послышался еще один выстрел и жалобное скуление Душо.
Никола забежал в отцовский кабинет, хлопнув дверью. Он сразу же ринулся к письменному столу, на котором стояла коробка с подаренным отцом кинжалом.