Военная клятва

Мои щёки запылали, но я не ослабила своей решимости. 
— Если бы твои люди обладали лекарскими навыками, ты бы помог им.
— Ты отдаёшь отчёт своим словам? — зарычал Кир. 
— Прекрасно отдаю, Кир. Моему народу нужны твои люди для защиты, когда наши силы исчерпаны, для торговых связей, для нашего будущего. У моих людей есть всё, чтобы пережить зиму, но они должны собрать каждое зёрнышко с полей, чтобы выжить. Если это эпидемия, и если она распространится... — Я закрыла глаза от такой возможности. — Ты ведь отправляешь разведчиков, если не знаешь, с чем имеешь дело? Мы должны узнать, и единственный способ сделать это — это войти туда.
— Должен быть другой…
Я впилась в него взглядом.
— А если болезнь доберётся до Равнин? Что насчёт твоих людей? Воины-жрецы им помогут?
Он остановился, стиснув зубы, сгорбив плечи, сжав руки в кулаки. Начал проклинать, и слова полились из него потоком, слова, которые я на тот момент не знала. Он замолк, едва переводя дух.
— Должен быть иной путь.
Он продолжил подкрадываться ко мне и стал переубеждать. Я не ожидала, что будет легко, и легко не было. Пока он шёл, повторяя каждый свой аргумент, я опровергала их снова и снова, зная, что права. Я начала расшнуровывать куртку. Эти тяжёлые кожаные одежды были тёплыми, и у меня вспотела шея. Как же они носят это всё время?
Наконец Кир развернулся, чтобы посмотреть на меня, и ткнул пальцем в мою сторону.
— Мы можем отправить Гила. Он…
— Ты же не отправишь ребёнка делать работу взрослого?
Он вспыхнул, как огонь, политый маслом. 
— Ты последний живой представитель рода Кси. Я не рискну твоей жизнью. Я не рискну всем, что мы пытаемся сделать для наших людей. — Он сделал шаг ближе, и я поборола желание сделать шаг назад. — Я не буду рисковать всем ради крошечной деревушки. Кто узнает? Кто увидит?
Он повернулся и направился к нашим лошадям.
— Небеса узнают.
Он остановился как громом поражённый, спиной ко мне, сжав ладони в кулаки.
Ком подкатил к горлу, но я добавила:
— Богиня узнает.
Молчание между нами стало гробовым. Не было слышно ни звука, даже перезвона колокольчиков в моей руке. Лишь ветер хлестал по траве и развевал мои волосы.
Напряжение сначала покинуло левую руку Кира, и он медленно разжал пальцы. Затем расслабились его спина и шея. Он сделал глубокий вдох. Я задела колокольчики пальцем, и нежный перезвон разнёсся по равнине.
Кир повернулся и пошёл обратно ко мне с печальным взглядом.
— Я должен был понять. С момента, как ты проигнорировала меня на рынке, я должен был понять. Во всей моей армии не найдётся больше чести и упрямства, чем в одной крохотной ксианке.
— Крохотной? 
Я подняла бровь.
Он улыбнулся и поднял руку, чтобы погладить моё лицо. 
— Кир, оставить этих людей будет такой же большой ошибкой, как…
— Как погрузить меч в грудь Дёрста.
Я кивнула. 
— Мне не стоило этого делать, огонь моего сердца. 
Кир провёл по моим губам большим пальцем.
— Все другие альтернативы ещё хуже. Выбора нет, Кир. 
Я подошла ближе и обхватила его руками. Он обнял меня, и мы стояли долго-долго, храня хрупкий мир.
В конце концов, я отступила. 
— Я должна поговорить с Гилом.
— Мы позовём его на сенель. — Кир посмотрел вдаль, в сторону армии. — Несколько дней задержки погоды не сделают.
Я открыла рот, чтобы поправить его, но захлопнула, когда он повернулся ко мне спиной. 
— Пойдём, Лара. Давайте сделаем это как можно быстрее.
Я взяла его за руку, не сказав ни слова, и мы пошли обратно к лошадям.
***
Если Ифтен не уберёт этот самодовольный взгляд с лица, Кир сделает это за него.
Сенель был созван под той же ивой. Собрались все командиры, и Маркус успел приготовить тёплого гарта и обжарить хлеб. Кавадж подогревался на костре, и его аромат наполнил воздух. Но я с трудом глотала пищу, настолько напрягся мой желудок. Кир принял решение, и я готова узнать, с чем мы столкнулись. Если скоро уеду, то успею до заката осмотреть больных и поговорить с оставшимися жителями деревни. Пожалуйста, Богиня, пусть за теми воротами останутся ещё живые души. У ксиан есть свои истории, также как и у огненных, о целых городах, полных трупов и умирающих. Только не здесь, Госпожа луны и звёзд. Пожалуйста.
Но прежде, чем уехать, я должна ещё много о чём им рассказать, научить. Я не могу оставить целую армию неподготовленную к эпидемии. Но прежде чем я смогу научить их хоть чему-нибудь, я должна убедиться в серьёзности угрозы. Гил сидел рядом со мной с широко раскрытыми глазами, слушал и трясся всем своим худеньким телом от волнения.
Объявление Кира о том, что мы должны помочь деревне, было встречено недоуменными взглядами некоторых и полным презрением остальных. 
— Оставь их гнить в грязи, — рыкнул Ифтен, и почти все его поддержали.
Заявление, что я поеду в деревню, вызвало лишь ухмылку на лице Ифтена. Он молчал, пока остальные протестовали и спорили, передавая символ Кира по кругу. Они приводили те же аргументы, что и Кир, и он терпеливо переживал всё снова, опровергая их аргументы, как это делала я. Только когда Кир закончил, наступила тяжёлая тишина.
— Как же храбр и благороден военный трофей, что готов протянуть руку помощи проклятому, — бархатным голосом произнёс Ифтен.
— Оценишь ли ты по заслугам её смелость и вызовешься поехать с ней? — поддел Кир. Его тон звучал странно, и я не сомневалась, что мечи вылетят из ножен.
Голос Жодена прорезал напряжение.
— Значит, правда поётся в старых песнях о городах, полностью разорённых в результате болезни.
— Это редко, Жоден, — успокоила я, убедившись, что мой голос скрыл мои страхи.
— Лошади могут заразиться? 
Арет чуть наклонилась вперёд с взволнованным взглядом. 
— Никогда об этом не слышала, Арет.
— Но горожане не живут со своими лошадьми, как мы, — возразила Юзайна.
— Может быть, наши люди не подхватят эту болезнь? — с надеждой произнёс Уэсрен.
— Лекарства военного трофея действуют на наших людей. Боюсь, мы тоже можем подхватить эту хворь, — вздохнул Кир. — Я не могу рисковать. Не привезу эту болезнь на Равнины. Можете представить, как умирают наши дети и тхиэ?
Ифтен фыркнул, махнув рукой на группу.
— Мы все живы и здоровы, военачальник. Среди нас нет никаких следов этой «эпидемии». 
— Но мы уже торговали с крестьянами по дороге и вступали в контакт, пока стояли лагерем за городскими стенами. Военный трофей сказала, что нужно подождать и убедиться, что болезнь ушла.
Сзади поднялась сумятица, и встал Цор. Он был крупным мужчиной с длинными густыми чёрными волосами. 
— Трофей, я прошу о вашем символе.
Я с удивлением посмотрела на него, испугавшись, что он чувствует, раз ему нужен мой символ. Гил толкнул меня в бок и сунул в руку маленькую баночку лекарства от жара. Я подняла её, и Цор вышел её взять. 
— Я держу твой символ, трофей, и хочу озвучить одну истину.
— Я отвечу на твою истину, — сказала я, раздираемая любопытством, что же он скажет.
— Трофей, я видел, как вы исцеляли, и слышал слова военачальника. Не хочу обидеть, но я обеспокоен. Мы, равнинники, имеем сильные традиции передавать наши знания по рассказам тхиэ и певцов. Но ваши люди, они полагаются на слова на «бумаге» и в «книгах». — Он говорил на ксианском медленно, вертя в руках маленькую баночку. — Вы храните вашу мудрость в этих вещах. И у вас нет «книги» с собой, что поведает вам о прошлом. — Он прочистил горло и переступил с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — Возможно ли, что вас подводит память?
Все ахнули, и даже Кир медленно втянул воздух. Маркус свирепо глянул на мужчину, как если бы он оскорбил меня, а, может быть, по их представлениям, так оно и было. Гил выпрямился, пылая от возмущения. Я положила руку ему на плечо, испугавшись, что он может натворить дел сгоряча.