Дай нам шанс

Королева рожала долго и тяжело, а после родов стало известно, что она больше не сможет иметь детей. О, как старалась Лейла быть такой, какой хотели бы видеть ее родители! Умной и сильной. Смелой и бесстрашной. Такой же, как Зейн.
Лейла не забыла то утро, когда она, стащив ножницы в королевской кухне, отрезала свои длинные волосы, решив, что, если она будет выглядеть как мальчик, то ее будут любить.
– Ты очень старалась быть хорошей девочкой, – говорила себе Лейла, глядя в зеркало.
Она не забыла, как разрыдалась, когда мать застала ее в ванной с ножницами и валяющимися на полу волосами. Ее здорово наказали за это.
Волосы отросли, щеки потеряли детскую округлость, а черты лица стали красивыми… однако красота ее осталась незамеченной.
Лейла вернулась в свою комнату.
– Свободна, – бросила она служанке, сидевшей возле двери. – Свободна на весь вечер, – повторила она, когда та не двинулась с места.
– Но я могу вам понадобиться…
– Мне никто не понадобится, – отрезала Лейла. Она знала, что служанка считает ее заносчивой и надменной – так же, как и мать, – но надменность служила ей щитом.
– Свободна, – прошипела Лейла и подождала, пока смущенная девушка не ретировалась.
Войдя в комнату, она сразу направилась в гардеробную. Там висела разнообразная изысканная одежда, расшитая вручную умелыми дворцовыми мастерицами. Но сейчас одежда ее не интересовала.
Встав на колени, Лейла забралась в самый дальний угол и нащупала там инкрустированный драгоценными камнями сундучок.
Ключ от него лежал в кармане одного из платьев. Но когда она повернула ключ и хотела поднять крышку, ее руки вдруг задрожали, словно Жасмин стояла рядом. Лейла даже слышала ее голос:
– Ты должна спрятать эти вещи. Если кто-нибудь найдет их, у меня будут неприятности.
– А если их найдут в моей комнате? – спросила маленькая Лейла.
Жасмин рассмеялась:
– Никому не придет в голову копаться в твоих вещах. Что у тебя можно найти? Книги, книги и еще раз книги… Ну же, Лейла, спрячь их… ради меня… Пожалуйста.
Лейла нахмурилась и покачала головой:
– Нет.
Жасмин одарила ее чарующей улыбкой и обняла за плечи – небольшой дружеский контакт, который всегда действовал безотказно.
– Ну, прошу тебя, сестренка, сделай это. И Лейла согласилась.
В сундучке хранились доказательства того, что Жасмин была далека от идеала. Впервые за шестнадцать лет она решила взглянуть на них. Имея в руках такие улики, Лейла легко могла бы объяснить родителям, что все их представления о Жасмин ошибочны.
Жасмин никогда не была совершенной. Даже Зейн, на чью голову пало обвинение в ее гибели, не догадывался, насколько далеко простирались буйные фантазии его сестры.
«Конечно, она была далеко не идеальна», – думал а Лейла, глядя на короткое платье с глубоким декольте и черные туфли на высоких каблуках. Лейла открыла бутылку водки и понюхала. Запах еще не выдохся.
Нет, она ничего не скажет родителям, она покажет им.
Но… может ли она так поступить с собственной сестрой?
Даже после смерти Жасмин Лейла продолжала защищать ее репутацию. Через пару дней после похорон на имя Жасмин прибыл пакет из Нью-Йорка. Не вскрывая его, Лейла унесла пакет в свою комнату и спрятала в сундучок.
Сейчас ее пальцы разорвали тонкую бумагу, чтобы наконец узнать, что внутри. Там оказался еще один пакет – целлофановый. В нем лежали красный бархатный бюстгальтер и трусики. Лейла пощупала тонкую материю. Это было вызывающе, это было сексуально. Этого не должно быть у молодой принцессы.
И в то же время это было чертовски красиво.
Лейла достала из сундука блистер с таблетками. И, как бы наивна она ни была, догадалась, что это за таблетки.
Если принимать их каждый день, можно заниматься сексом, не опасаясь последствий.
Бросив таблетки обратно в сундучок, Лейла извлекла оттуда помаду. На этикетке было написано «Гордость». Совершенно не подходящее название, решила она и, сняв колпачок, обнаружила, что цвет помады точно такой же, как цвет нижнего белья.
«Стыд – вот подходящее название», – подумала Лейла.
Но почему, собственно?
Скорее уж это ей, Лейле, следует стыдиться.
Жасмин, несмотря на то что ее жизнь оказалась короткой, познала радость. Ее любили родители, ее крепко обнимали мужские руки.
Взгляд Лейлы снова задержался на таблетках. Она достала одну.
На ее ладони лежал грех.
О, если бы ее кто-нибудь обнял! Хотя бы на мгновение.
Как это, должно быть, приятно, когда тебя целуют.
Лейла наклонила голову, и ее язык подцепил таблетку.
Держа ее под языком, она достала дорожный саквояж. О ее багаже, конечно, заботилась служанка, но саквояж Лейла всегда носила сама. Еще у нее была кредитная карточка, с помощью которой она покупала через Интернет диски и книги.
Сможет ли она воспользоваться ею, чтобы приобрести билет на самолет?
Лейла собралась бежать и достала из ящика стола паспорт. Но куда?
Она взяла пакет с бельем и еще раз посмотрела на обратный адрес.
Нью-Йорк.
Возбуждение и страх сжали ее живот. Она знала, что вряд ли сможет решиться на это.
Вот Жасмин смогла бы.
Жасмин сбежала бы.
Лейла надела расшитое золотыми нитями платье, головной платок, положила в саквояж пакет Жасмин и вышла из комнаты. Она торопливо шагала по дворцовым коридорам – мимо портретов, мимо гостиной, где сидели ее родители… О чем они говорят? Заметят ли ее исчезновение?
Лейла приказала слуге вызвать машину.
Она щелкнула пальцами, дав знак поторопиться, и, когда машина подъехала, велела водителю отвезти ее в аэропорт.
В кассе она заказала билет в салон первого класса и, затаив дыхание, протянула свою карточку.
Карточка сработала.
Салон был вполне комфортабельным, но Лейла так и не смогла расслабиться, отклонив предложение стюарда приготовить для нее постель.
Она не могла позволить себе заснуть, потому что боялась расплакаться во сне.
Жасмин смеялась над Лейлой из-за этого. Потом над ней некому было смеяться. Но ничего не изменилось. Она просыпалась ночью или утром, и ее подушка была мокрой, а глаза – опухшими.
Поэтому вместо того, чтобы лечь спать, Лейла взяла журнал и, полистав его, остановилась на фотографии с яркими огнями. Таймс-сквер. Трудно представить, что скоро она и сама будет там. Почти вся ее жизнь, за исключением редких поездок по стране, проходила за дворцовыми стенами. У Зейна было больше свободы, потому что он был мужчиной. А Жасмин изобрела свой собственный способ развлекаться, на который Лейла никогда не отважилась бы.
Она посмотрела на рекламу бара, который предлагал разнообразный ассортимент ярких коктейлей с соблазнительными названиями, и вспыхнула, увидев в списке «Пронзительный оргазм», хотя не совсем представляла, что это такое. Там были и другие, но Лейле понравился тот, который назывался «Манхэттен». Она прочитала статьи о ресторанах, где люди встречались, чтобы поговорить и поесть. И о двух фешенебельных отелях в самом сердце Нью-Йорка. Особенно ее заинтересовал «Чатсфилд». Это была целая сеть отелей, раскинувшаяся по всему миру. В них останавливались самые яркие и самые скандальные знаменитости.
Прочитала Лейла и о своего рода соперничестве между «Чатсфилдом» и отелями сети «Харрингтон». Элегантные и стильные, они гарантировали уединение и покой наиболее важным гостям.
Она вспомнила об этих отелях, когда, пройдя таможенный контроль, оказалась вечером, дрожа от холода, на остановке такси. Пока остальные шумно выражали свое недовольство отсутствием машин, Лейла терпеливо ждала, подняв лицо к небу и впервые ощутив на языке вкус снега.
– Вам куда? – спросил водитель.
Лейла знала, какой отель выбрала бы Жасмин, и уже была готова назвать «Чатсфилд», но в последний момент изменила решение.
– «Харрингтон», – сказала она.
Как бы она ни старалась, ей никогда не стать Жасмин.
 
Глава 2
 
Здесь все казалось ей чужим.