Пойманные сном (СИ)

Лёхин пересказал обмен репликами Павлу и Леониду, и сыщик немедленно попросил:
- Лёхин, а можно, я дотронуться попробую? Я осторожно.
И, присев на корточки, потянул ладонь к углу, где стояла невидимая корзина. Лёхин шагнул к столу, чтобы видеть происходящее. Как сыщик ни старался, но его пальцы не просто коснулись сухих прутьев, но толкнулись в них. Кикиморка, сидевшая ближе к нему, ошалело моргнула и свесила голову за край корзины поглядеть на источник побудки. Лёхин хотел на всякий случай предупредить Павла (а вдруг клюнет?), но круглые тёмные глаза кикиморки снова заволокло белёсой пеленой, и она снова нахохлилась дремлющей курицей.
Заинтересовавшись, подкатили оба Шишика. Джучи глянул на них, но против совместного созерцания невидимой людям корзины и её содержимого не возражал.
- Почему я всё чувствую пальцами, но ничего не вижу? - спросил Павел, вздохнув.
- А ты кто по восприятию? Не кинестетик? - спросил Леонид, предварительно выяснив, что именно почувствовал пальцами сыщик.
- Не знаю.
- Хочешь - тестов подкину? Всё о себе узнаешь.
У запасливого Лёхина нашлось два мешка, которые он когда-то взял с сахаром-песком по оптовым ценам. Уложили туда хлеб. За два конца снизу привязали верёвки, с запасом оставив верх, пропустили третью верёвку по краю и стянули мешок. Первым впрягся в котомку-рюкзак Леонид. Хмыкнул и сказал, что, несмотря на куртку, при такой тяжести верёвки всё равно немного режут плечи. Елисей сбегал в ванную, принёс тряпок под "лямки". И Леонид довольно оценил:
- Вот теперь ничего.
Павел вдруг заржал в голос - и ойкнул, спохватившись, когда на него возмущённо замахали руками. Прислушиваясь, не встал ли Ксандр, Лёхин спросил:
- Что придумал? Выкладывай.
- А собак впрячь! Хоть по две буханки нагрузить по бокам с обеих сторон.
Шишики хулиганисто покосились на кота. Кажется, им в голову тоже пришла идея, кого ещё можно нагрузить хлебом.
Полусонного Ксандра на дорогу угостили рыбкой, оставшейся с ужина, затем вручили корзину с такими же полусонными кикиморками. Вышли из дому под бодрые вопли Дормидонта Силыча, заверявшего хозяина, чтоб о деле не беспокоился, что дело, да и все дела в ажуре будут, а враги-соперники посрамлены… Лёхин ничего не понял, но на выходе из подъезда обернулся попрощаться с домочадцами. Компания домовых стояла перед раскрытой дверью, в проёме покачивались привидения, косяк облепили Шишики. Оглядев разнородную толпу, Лёхин не нашёл ничего лучшего, чем сказать:
- Елисей, за домом не забудьте присматривать. Имею в виду защиту. Дормидонт Силыч, персонально к вам обращаюсь (купцово привидение подбоченилось): не слишком увлекайтесь. Вернусь - займёмся делами вместе.
- Не извольте беспокоиться, - снова запел Дормидонт Силыч. - Всё тип-топчик будет!
- Я присмотрю, - пообещал Глеб Семёнович и, остро взглянув на купцово привидение, внушительно добавил: - Проконтролирую.
Прошли дом, спустились к дороге. К мосту пошли помедленней, чтобы Павел, рванувший к "Гастроному" при остановке, успел бы легко догнать их. Неуверенно бредущий Ксандр, ведомый под руки, осмелился спросить, куда побежал Павел. Услышав про хлеб, он засиял не хуже придорожного фонаря, а кикиморки, приободрившиеся в темноте позднего вечера, распотрошили кулёк с пряниками и сушками и деловито принялись то ли за ужин, то ли за подобие загородного пикника (корзинка-то есть!).
Заметив, что Ксандр наклонился к корзине, невидимой для Павла и Леонида, и улыбнулся суетливой возне пассажирок, Лёхин впервые осознал: староста Каменного города наклонился, не услышав возню, - он, в своём странном состоянии между двух миров, видит лишь корзину с кикиморками. Возможно, он видит их жующими, а вот что у них в руках - для него тайна, поскольку гостинцы, положенные Елисеем, принадлежат миру Лёхина… Брр… Голова кругом от такого понимания. Лучше не думать о таких тонкостях.
Павел догнал, когда они перешли дорогу и стали спускаться по лестнице вниз, к сваям моста. Запыхавшись, он сообщил:
- Так себе магазинчик. Цены аховые, а хлеба почти нет. Белый взял.
Лестница закончилась. Они свернули и по мёрзлой земле, с трудом видимой в чёрной тени сверху, подошли к невидимой границе между городом Лёхина и Камень-городом. Лёхин отошёл от Ксандра, которого тут же подхватил под руку Павел, и оглянулся. Еле видные лица. Фигуры, растворяющиеся во мраке. Чёрные доберманы - тень от тени… Сердце чуть сжалось.
- Леонид - первый с собаками.
Невысокая фигура с двумя тенями по бокам встала рядом. Лёхин, не оглядываясь, руку протянул чуть назад, ожидая лёгкого сопротивления. Пальцы мягко спружинили.
- Шагай. Там почти сразу - каменная плита.
Леонид пошёл к невидимой стене - и пропал вместе с собаками. Попривыкший к темноте Лёхин убедился, что его и впрямь нет рядом, и велел:
- Павел.
Тот заторопился. Лёхин знал: будь чуть светлей, он увидел бы улыбку предвкушения на губах Павла… Исчез и он.
- Ксандр, идём.
Тёмное пятно в руках Ксандра - корзина - наклонилась. Из неё высыпали кикиморки (Лёхин невольно отступил - не задавить бы) и, ухватив старосту Каменного города за штанины, с боевым кудахтаньем потащили его вперёд. И - тишина. Ушли.
- Ну что, господа. Вперёд и с музыкой?
Шишики с плеч пискнули что-то решительное - и Лёхин шагнул в неощутимую стену. Как в натиск упругого сквозняка. И уже привычно мир пошатнулся, когда одна его нога наступила на камень, затем другая.
Так и вышагнул на каменные плиты, в пространство с еле-елешным светом, таким, чтобы только человека разглядеть. И остановился. Тёплый воздух в ухо - Шишик Ник вздохнул. Две фигуры терпеливо дожидались его на краю широкой каменной лестницы.
- Э-э… Не понял. А где Ксандр? - спросил Павел.
- В Каменном городе, где ж ему быть? Просыпается, небось, потихоньку.
- Ну, собакины, пошли бегом по ступенькам! - скомандовал Леонид.
- Не так быстро, - недовольно возразил сыщик. - Я всё понимаю: и что времени мало, и что народ страдает, но дайте пару секунд прочувствовать спуск.
По краям лестницы привычно текли вялые струйки жидкости, которые чем ниже, тем ярче светились. Лёхин брал заготовленный фонарь и тоже приготовился к чудесам. Но чехол от зонта всё-таки на всякий случай распаковал и меч-складенец вынул.
- С которой начинается? - жадно спросил Павел.
- Со второй.
Несмотря на тяжёлую котомку, висевшую на плече, Павел вынул из-под куртки пистолет и нетерпеливо устремился вниз. Первая лестница. Всё как прежде. На второй они замедлили шаги. Впереди всех бегущий Павел торжествующе зарычал. На следующей площадке он развернулся, уже потрясая мечом.
- Опять наёмник? - скептически вопросил Леонид, разглядывая скромное одеяние Павла, почти полностью спрятанное под плащом - наружу лишь сапоги с меховой оторочкой, а между полами плаща на груди просвечивает кольчужная рубаха.
- Не, плащ мне точно нравится, - самодовольно отозвался Павел. - Он такой тёплый, изнутри мехом подбит. Тяжеловат, конечно, зато я себя уверенно чувствую в нём. Лёхин, надо же, у Леонида-то пёсики уже не на поводках.
И точно. Доберманы, которым ещё только предстояло преображение, обнюхивали свисающие с них цепи из белого металла. Сам же Леонид по обмундированию мог бы показаться полной копией Павла, если бы не плащ, который отличался от Павлова меховым воротником и застёжкой-аграфом, как у Лёхина. Правда, застёжка Лёхина отличалась обилием мерцающих камней, в то время как Леонидова состояла из цельного металла, на котором отчеканен абстрактный рисунок.
- Слушай, Лёхин, - не успокаивался Павел, - а почему у тебя плащ короткий, а у нас длинные?
- Во заело… У нас дорожные, судя по всему.
- По всему - это по чему? Конкретнее, пожалуйста.
- Во-первых, не слишком новые и даже потрёпанные. - Леонид выпростал из-под плаща руку, глянул на рукав какой-то плотной рубахи - тоже с меховой опушкой. - Ага, вон даже мех потёртый в местах, где к коже прикасается. Так вот плащи… Во-вторых, похоже, что их и у костра вместо спального мешка можно использовать. Завернулся - и дрыхни. У Лёхина не настолько универсальный. На земельке не прикорнёшь. Да и материал, - Леонид оттянул полу Лёхиного плаща, осмотрел, насколько смог в сумеречном свете, - потоньше да побогаче. Ясно, что Лёхин в Каменном городе чином повыше нашего.