Для вкуса добавить "карри", или Катализатор для планеты (СИ)

Закрыв крышкой котёл с ароматной кашей, Хейа присела рядом и взяла у меня мальчика. Мне кажется, она до сих пор не верила, что малыш жив, здоров и рядом. Женщина почти не спускала его с рук, постоянно тискала и чмокала в щёчки. Заживающие ладони нестерпимо чесались и я без конца их обо что-нибудь тёрла. Взяв мою руку, она посмотрела на розовые шрамы, ещё местами покрытые корочкой, и тихо спросила:
- Вы ведь прошли через "райское поле"?
Я непонимающе взглянула на неё, какое "райское поле"? Она продолжала:
- Как у тебя это получилось? Одной, с маленьким ребёнком на руках?.. Это же невозможно...
Тут до меня дошло! Это страшное болото, с высокой травой, действительно выглядело как поле. Вспоминая уже знакомые слова, я спросила:
- Почему "райское"?
- А ты не знаешь?
- Нет.
- Потому что все, кто пытается его пересечь, не доходят до другого края. Они попадают в рай, - и добавила после паузы, - они умирают. Или поле быстро засасывает свою добычу или, в редких случаях, те, кто сумел выползти, умирают от ядовитой травы, от которой нет никакого спасения. Ты же о траву изрезала руки?
Я кивнула.
- Но ты не умерла... Мы ждали, что ты скоро умрёшь... Все умирают...
Я опять уставилась на свои ладони. Все умирают... А я не умерла, хотя Мозговой сказал, что была на грани. Значит, мне опять повезло. Возможно, дело в том, что я не местная. А предчувствие не обмануло, когда я не пошла напрямую через это "райское поле", хотя очень хотелось попасть под спасительное дерево. Вот почему страх пробирал до самых печёнок, перед тем как был сделан первый шаг. Да... тут есть над чем поразмыслить, как-то странно всё. Из задумчивости вывел следующий вопрос Хейи:
- Откуда вы, эрдана? Нельзя не знать про "райские поля", наши дети впитывают страх перед ними с материнским молоком. И хотя на севере их нет, про эти страшные ловушки там знают.
Что я могла ей сказать?
Поэтому просто сидела и молчала, почёсывая руки о штаны. Поняв, что ответа она не дождётся, женщина обняла меня и поцеловала в щёку:
- Я не буду больше спрашивать, прости... Ты вернула мне моего мальчика, а всё остальное неважно, верно?
- Да, Хейа, верно.
Вскоре каша была готова, и когда собралось всё семейство, мы сели ужинать. Держа миску с дымящейся кашей, Гай обратился ко мне:
- Эрдана Карина, как вы себя чувствуете?
- Хорошо, спасибо, - эти слова я уже выучила.
- Вы хотите быстрее освоить язык?
Он упорно обращался ко мне на "вы", а также они все постоянно добавляли это обращение "эрдана", что меня сильно напрягало. А сказать моим спутникам, чтобы они не обращались ко мне так официально, пока не получалось, словарного запаса не хватало. Мне очень хотелось освоить разговорную речь, чтобы не так выделяться, да и вообще, не выглядеть полной дурой. Поэтому на заданный вопрос я бодро кивнула.
- Тогда... я сейчас, - он поднялся и пошёл к повозкам.
Я уже была готова к тому, что меня начнут чем-нибудь поить или кормить для лучшего запоминания и произношения, но ошиблась.
Гай принёс гитару. Самую настоящую. Присев рядом на раскладной стульчик, он положил инструмент на бедро и лёгким движением тронул струны.
- Будем петь.
Я икнула. Только этого не хватало! Отсутствием слуха я не страдала, но голоса точно не было. Я вжала голову в плечи. Нет, только не петь! Гай понял, что я не горю желанием, но не смутился:
- Не бойтесь, эрдана, никто смеяться не будет, - и ласково улыбнулся. - Есть такие песенки, детские, какие-то я сам придумал, другие же известны с давних времён, которые очень хорошо помогают запоминать слова и правильно их произносить. Поверьте, я знаю, что говорю! Я буду петь, а вы повторяйте...
Что оставалось делать, сама же согласилась. Оказалось, что это были не совсем песенки, а такие скороговорки и трудноговорки, положенные на музыку. Скороговорки состояли из похожих по звукосочетанию слов, типа "шла Саша по шоссе...", а трудноговорки включали в себя сложнопроизносимые слова и речевые обороты, подобно нашим "корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали...".
Голос у Гая, как я и предполагала, был великолепен, и это он только скороговорки со мной пропевал. А как же он поёт в полную силу? Вот бы послушать! Мучили меня пением, наверно, часа два. Все уже и поели, и посуду убрали, и Натри спать уложили. Хейа не выдержала:
- Хватит, милый! Оставь девочку в покое, она уже хрипит. Если тебя не остановить, то ты не успокоишься. Посмотри, замучил её совсем! - И забрала гитару.
Гай очнулся, как от гипноза:
- Ой, да... простите меня, эрдана, увлёкся... Вы очень устали. - Но тут же хитро подмигнул. - А для первого раза у вас прекрасно получается, я не ожидал... И голосок у вас приятный. Слабенький, конечно, но если заниматься толк будет.
Я поперхнулась. Вот чего в жизни никогда не хотела, так это петь! 
А песенки помогали, да ещё как! Днём, пока мы ехали, я вместе с Айрой повторяла слова. Девочка правила телегой, а я, сидя рядом, пропевала по памяти всё, что запомнила с предыдущего вечера. Если допускала ошибку, она меня исправляла и пропевала со мной.
Айра была истинной дочерью своих родителей, взяла и красоту матери, и голос отца. Сочетание просто сногсшибательное. С такими данными, на Земле, она могла бы стать "звездой" мировой величины. Я наблюдала, как эта девчушка в поношенном платье с короткими рукавами, во всём помогала родителям, была послушной, скромной в общем, образцовой дочерью. Иногда я брала Натри, и мы втроём горланили эти весёлые песенки всю дорогу. Было весело! Мышонок тоже быстро учился и говорил уже не только своё любимое "та-ма". Хоть многие звуки малышу пока не удавались, но он старался. Меня он называл Ина, а вскоре и Айра, когда родители не слышали, так как они ехали впереди, начала говорить Карина, а иногда и просто Кари, что только радовало.
Другие члены каравана, относились ко мне спокойно и ровно; никто не пытался заговаривать, да и я ни к кому не лезла, удовлетворившись компанией Гая и его семьи. А вот Скай, старший ребёнок в этом семействе, держался от меня подальше. И так, будто меня, вообще, не было. Он обычно правил последней, третьей повозкой, принадлежавшей их семье, и там же ночевал. Мы же с Айрой спали вдвоём в той, в которой я очнулась в первый раз. Чем было продиктовано такое поведение старшенького, я не понимала, и жалела о том, что нехотя послужила каким-то камнем преткновения.
Дней через десять мой словарный запас вырос настолько, что вполне можно было кратко объяснить чего хочу или ответить на вопросы. Память впитывала новые слова, их значение и произношение, как губка воду. И чем больше я запоминала, тем быстрее и лучше могла говорить. Вот вам и песенки-потешки!
 Караван следовал своим путём, через холмы, поля, лесистые участки, хутора и маленькие посёлки. Мы проследовали через очередную деревню, которая, к слову сказать, не произвела на меня никакого впечатления. Обычные деревянные дома, одни побольше, другие поменьше, с покатыми, крытыми дранкой или соломой, крышами; сараи, огороды, засеянные поля, домашняя скотина на выпасе - всё почти так же, как и на Земле в сельской глубинке. Надолго в таких деревеньках караван не останавливался. Происходил обмен почтой и посылками, если они были, закупались припасы по необходимости, и мы двигались дальше. Караванщики не только торговали, но и выполняли работу почтовой службы, не бесплатно, конечно. Как я узнала позднее, богатые люди могли себе позволить отправить гонца со срочным посланием или выпустить "летуна" с короткой запиской, если содержали этих редких и крайне дорогих зверюшек. Всё остальное население пользовалось услугами караванов - медленно, но вполне надёжно.
К этому времени я уже вполне привыкла к походному укладу и постоянному движению и пришла к выводу, что хочу того или нет, но нужно учиться ездить верхом и хоть немного овладеть каким-либо видом оружия, так как рассчитывать в первую очередь мне нужно только на себя. Поэтому на вечерней стоянке я спросила у Айры, не могла бы она дать мне несколько уроков верховой езды или стрельбы из лука. Девочка была удивлена: