Семь дней страсти

Она слышала, как Ник выкрикнул ее имя, выходя из нее. Упругая сила покинула его тело, и Синтия почувствовала, как теплая струя потекла по ее спине и ягодицам. Вцепившиеся в нее пальцы оставляли синяки на коже, но Синтия не думала об этом.
Она пыталась восстановить дыхание, опустив подбородок на руку Ника. Хорошо, что он все еще прижимал ее к своей груди, иначе она бы просто рухнула в кровать раненой птицей. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он пришел в себя.
– С тобой все в порядке, Син?
Она кивнула, говорить у нее не было сил. Когда он осторожно опустил ее на кровать, она уткнулась лицом в холодную подушку, чувствуя необыкновенное удовольствие.
Ник надолго замер сзади, но она не могла, поднять голову, чтобы увидеть его лицо.
– Я только… – сказал он наконец, – не двигайся.
При всем желании она не смогла бы пошевелиться. Ей показалось, что она только лишь закрыла глаза, но матрас вдруг прогнулся, и холодная ткань коснулась ее спины.
– Прости, – сказал Ник, когда она тихонько ойкнула. Полотенце опустилось ниже спины, коснулось ягодиц и бедер. – Я немного испачкал тебя…
Ник с глубоким вздохом лег рядом с ней, обнял за талию, и Синтия улыбнулась. Это был лучший день в ее жизни.
Ланкастера беспокоило собственное сердце. Когда они занимались любовью, оно, понятно, колотилось как сумасшедшее. Но он и сейчас слышал его гулкие и частые удары, от которых даже в груди заболело. Вряд ли это было вызвано только беспокойством. Скорее всего это от избытка-удовольствия. Не только физического, но и эмоционального.
У него никогда не было… такого единения с женщиной. Ник никогда не чувствовал, чтобы им так дорожили.
Никто никогда не лучился счастьем просто потому, что он был рядом. Желание – да. Страсть, удовольствие и, возможно, изумление, если это было редкое свидание, которое не подразумевало оплаты за услуги. Но не радость.
Прижавшись лбом к плечу Синтии, Ник старался выровнять дыхание и чувствовал себя почти… нормально, почти хорошо. Пока она не заговорила.
– Все было не так, как я предполагала, – вздохнула она.
У Ника едва не остановилось сердце. Он задержал дыхание, но Синтия, кажется, решила дальше не продолжать.
– Да? А что не так? – хрипло спросил Ник.
– Это совсем не похоже на то, как было в первый раз.
Он еще крепче прижался лбом к ее плечу и закрыл глаза.
Ее первый любовник скорее всего уложил ее на лепестки роз, зацеловал всю, нашептывая о любви, звездах и луне. А он просто взял ее сзади, как животное.
– Прости, – выдохнул Ник.
– Прости? – рассмеялась Синтия. – Ты сума сошел? В первый раз все было ужасно. А это было… Это было потрясающе.
– Правда?
Ник открыл глаза и уставился на бледную кожу у него перед глазами. Синтия перевернулась на спину, заставляя его отлепиться от нее.
– Ты ждешь комплиментов, Ник? Ну что ж… Ты в этом деле оказался более опытным. Разве ты не ласкал меня и не говорил, что я восхитительна?
Ник не мог поверить, что она улыбается ему. Его мозг еще не успокоился после пережитого ужаса.
– Ты была восхитительна, – тупо повторил он.
– Спасибо.
Когда Синтия рассмеялась, напряжение наконец отпустило его.
– А почему в первый раз все было ужасно?
– Просто было, и все. – Синтия замкнулась.
Ник подумал, что надо радоваться, что первый раз у нее это случилось с кем-то другим. Что не он причинил ей боль. Но ему не нравились ее печальные глаза.
– Потому что было больно?
Он провел пальцем по ее щеке.
– Да.
Она опустила глаза.
– И?
– И потому что это была ошибка. Ужасная, непоправимая ошибка.
Ник прижал ладонь к ее щеке, она закрыла глаза и прижалась к ней.
– Ну что ж, не могу с этим не согласиться, – произнес он. – Во-первых, потому что ты была с другим мужчиной. И, во-вторых, потому что, когда ты говоришь об этом, у тебя печальные глаза. Расскажи мне.
Синтия покачала головой, но потом посмотрела на него и стала рассказывать.
– Он был художником. И пока выполнял заказ в Скарборо, увлекся азартными играми. Он проиграл моему отчиму, и они договорились, что он отработает свой долг. Не то чтобы отчим был рад такому предложению, но что он мог поделать? – Синтия пожала плечами. – Поэтому Джеймс нарисовал мой портрет. Мы флиртовали. Он несколько раз целовал меня. Это было восхитительно. Мне было семнадцать…
– Семнадцать, – прорычал Ник, но Синтия не обратила на это внимания.
– Кроме того, он был красивым и изысканным. Меня уже сватали за сэра Реджинальда и о Гарри говорили, поэтому я решила сделать так, чтобы на меня не было спроса среди мужчин.
– Из-за того, что лишилась невинности?
– Да.
– Но ты была слишком молода.
– Думаю, я была достаточно взрослой. Он закончил портрет, но когда уезжал, возник спор. Отец отказался платить за краски и холст для моего портрета. Я видела, как Джеймс выбежал из дома, и пошла за ним на конюшни, понимая, что это мой последний шанс. Я попросила его лишить меня невинности, и… он сделал это.
Ланкастер выдержал паузу, но Синтия больше ничего не сказала.
– Что ты молчишь? Что это значит?
– Только то, что он лишил меня невинности. Я думала, это будет романтично. Он ведь художник, в конце концов, и так здорово целовался, мне понравилось. Но никакой романтики не было, и думаю, глупо было на это надеяться. Он несколько раз целовал меня, и мне было… интересно. Но когда он начал хихикать, а потом затащил меня в стойло, опрокинул на бочку и…
– Что он сделал? – выкрикнул Ник.
Синтия подпрыгнула от неожиданности.
– Я думаю, он все еще сердился, чувствовал себя одураченным. А еще я думаю, он решил, что девушка, которая хочет так дешево отдать себя, не заслуживает доброго отношения.
– Син, – в ужасе выдохнул Ник, – не говори так.
– Но ведь, это правда? Я попросила точно то, что получила. Я даже не попыталась выразить это более приличным языком. Я просто сказала: возьми меня. И получила это. Когда он закончил свое дело, застегнул штаны и заправил рубашку, то сказал, чтобы я передала отцу, что теперь они в полном расчете. И ушел. Вот и все.
Ланкастер не мог даже говорить. У Синтии не было слез в глазах, но ему казалось, что он сам плачет за нее.
– Скажи мне, кто он, – попросил Ник, убирая волосы с ее лба.
– Зачем?
– Я найду его и изобью до полусмерти.
– Он просто мужчина, – засмеялась Синтия.
Как она могла смеяться, когда у него сердце разрывалось на части.
– За это не наказывают.
– Мужчина? – прорычал Ник. – Он вел себя как животное!
– Он взял лишь то, что…
– Ты считаешь, я когда-нибудь поступлю так с тобой? Или с кем-то другим?
– Нет, – она посмотрела ему прямо в глаза, – только не ты.
– Какой мужчина причинит боль женщине таким способом? Ты, должно быть, была в ужасе от случившегося.
На этот раз в ее глазах блеснули слезы, и Ланкастер почувствовал такой приступ гнева в душе, что сам испугался. Он легко мог бы убить этого Джеймса.
– Не плачь, Син.
– Прости, – прошептала она, уткнувшись ему в шею. – Мне не следовало рассказывать об этом.
– Ш-ш, успокойся.
– Лучше бы это был ты. Ты просто великолепен. Это было прекрасно.
Прекрасно? Он крепче сжал ее в своих объятиях и попытался успокоить свое разгневанное сердце. Прекрасно. Ему следовало убить этого подонка.
Но, несмотря на всю свою злость, ему хотелось, чтобы она повторяла это снова и снова: «Ты был великолепен», «Это было прекрасно».
Возможно, с Синтией все так и было.
– Ник?
– Да?
Она подняла голову и посмотрела на него:
– А почему ты не захотел, чтобы я прикоснулась к тебе?
Ланкастеру показалось, что в комнате не стало воздуха. Ему в голову пришла запоздалая мысль, что настоящее единение создает проблемы. Друг всегда заметит то, чего не заметит незнакомый человек.
«Почему ты не захотел, чтобы я прикоснулась к тебе?» Что он мог на это ответить? Он мог только солгать ей. Он привык лгать, но губы все равно не слушались его.