Семь дней страсти

Задержав дыхание, Ник уступил соблазну. Он осторожно снял сюртук и прилег рядом с ней поверх одеяла, не касаясь ее тела. У нее под ресницами дрогнули веки. Он подождал секунду и только потом выдохнул, погрузившись в перины.
Вблизи она больше походила на ангела. Кожа напоминала тончайший шелк, хотя Нику не понравилось это избитое сравнение. Ему даже самому себе было неловко признаться, что ее губы напоминают спелые вишни. Прядь волос упала на щеку, но Ник не осмелился убрать ее. Синтия может проснуться, и тогда ему придется улыбаться и шутить, вскакивая с кровати с веселым выражением лица.
А ему не хотелось вставать. Он никогда не спал рядом с женщиной прежде и не был уверен, что когда-нибудь отважится на это. Если она потянется к нему в середине ночи и проведет рукой по его спине… Ланкастер вздрогнул от этой мысли. Он с криком проснется, но что еще хуже – он может наброситься на нее.
Но с этой проблемой можно жить. У них с женой будут отдельные спальни. Теперь он знал, что Имоджин будет этому только рада, но насчет Синтии он не был уверен. Да теперь он и в себе не был уверен.
Во всем, что он видел сейчас, присутствовало умиротворение и покой: в том, как поднимается и опускается ее грудь, как бьется ниточка пульса у шеи. Его жизнь словно приостановилась на время. Он снова был под водой, как будто плавал в прохладном бассейне.
Шли минуты. Ник не мог сказать, сколько времени прошло. Возможно, он даже немного вздремнул. Но в конце концов серый свет утра превратился в тусклый белый, а значит, пришло время будить Синтию. Им предстояло искать клад и планировать свою будущую жизнь.
Ланкастер глубоко вздохнул, осторожно встал с кровати и натянул сюртук. Он пригладил волосы и постарался скрыть изумление в своих глазах.
– Синтия. – Ему хотелось облегчить ее пробуждение, но тихий голос не возымел никакого действия. Она даже не пошевелилась. – Син!
Бесполезно.
Теперь стало ясно, что он мог бы броситься к ней в постель и лечь рядом, нисколько не беспокоясь, что она проснется.
– Синтия! Просыпайся!
Она, наконец, пошевелилась, но только застонала и отвернулась от него. Из-под простыни показалась ее рука и потянула одеяло на голову. Николас, вздохнув, подошел к ее столу.
– Давай-давай, нам надо торопиться, если мы хотим отправиться на поиски до полудня.
Синтия что-то проворчала в ответ.
– Сладкая, как утренняя роса, – пробормотал он в ответ, перебирая разбросанные по ее столу листки бумаги. – Вставай, любовь моя… Господь всевышний!
Из стопки бумаги выпал листок с очень интересным наброском, и Ник стал рассматривать его.
– Что? Что такое? – послышался хриплый голос Синтии.
Ник перевел взгляд с рисунка, который держал в руке, на кусочек угля, медленно катившийся к краю стола. Потом снова посмотрел на рисунок.
Обнаженный мужчина, явно в возбужденном состоянии, немного уродливого вида, слегка напоминал его самого.
– Это я?
Его внимание отвлекло неожиданное шуршание простыней, он повернулся и увидел расширенные глаза Синтии, которые смотрели на него. Когда ее взгляд упал на листок в руках Ника, она вскочила, прикрываясь простыней, и вскрикнула:
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь разбудить тебя. Син, ты не говорила мне, что это твои рисунки.
– Убирайся!
– Прости. Я бы никогда не назван их ужасными и незрелыми, и…
– Ты не называл их ужасными, – оборвала его Синтия. – До настоящего момента. Просто убирайся! У тебя нет права находиться в моей спальне. Это неприлично.
– Но, Син…
– Это возмутительно!
– Ты бы не была в своей спальне, если бы я не принес тебя сюда в полночь. И хочу напомнить тебе, это тоже было неприлично.
– Ах, так! – Синтия нахмурилась и яростным взглядом окинула пространство вокруг себя.
– Нечем бросить, дорогая?
Ему следовало отступить, когда она прищурила глаза, но потом он был даже рад, что не сделал этого. Синтия выпрямилась, открывая его взгляду свое великолепное тело, и кинулась на него. Короткий миг, и его окутало тепло ее тела.
– Метко, – выдохнул Ник, обхватывая руками ее ягодицы. – Правда, восхитительно.
Оказавшись в его объятиях, Синтия не знала, что ей делать. Ланкастер решил помочь. Он сделал шаг к кровати, осторожно опустил Синтию на спину и охотно последовал за ней.
– Ну что ж, – пробормотал он, прижимая ее руки к матрасу, пока устраивался у нее между бедрами.
– Ты не имеешь… – Она замолчала, когда Ник коснулся губами ее шеи. – Не имеешь права.
Он проложил дорожку из поцелуев, спускаясь все ниже, к розовому соску.
– О Боже! – вскрикнула Синтия, выгибая спину, когда его губы захватили напрягшийся сосок.
– Не уверен, что у нас есть на это время, любимая.
«Который час?» – безнадежно, пытался он сообразить. Если они не станут спешить, то, возможно, им удастся избежать любопытных взглядов возвращающихся рыбаков, которые могут заметить их на побережье.
Тело Синтии казалось необыкновенно горячим в прохладном воздухе комнаты. Как заново разожженный костер. Ланкастер покачал головой, избавляясь от собственных опасений, и стал расстегивать брюки.
Освободившись от одежды, он приблизился к Синтии и вошел в нее одним мощным движением.
Синтия открыла рот в безмолвном крике. Ник подтянул ее к себе, так что ее бедра оказались на самом краю матраса.
О Боже… В этом положении он отлично мог контролировать свои движения, и волны удовольствия катились по его позвоночнику.
Синтия беспокойно двигала руками, словно не знала, что с ними делать. Ник видел, как сжались в воздухе ее пальцы, когда он в очередной раз вошел в нее. Одна рука вцепилась в простыни.
Ланкастер закрыл глаза и приказал себе не делать того, что ему хотелось сделать. Но ведь Синтии понравится. Он знал, что ей понравится.
Когда Ник открыл глаза, он увидел, что Синтия закусила губу, запрокинув голову от удовольствия.
– Син, – хрипло сказал Ланкастер, отрывая ее пальцы от простыни. – Сюда.
Она вовсе не сопротивлялась, даже когда он прижал ее ладонь к одной из ее грудей. Вторую ее руку он устроил на темном треугольнике, прикрывавшем ее естество.
Она открыла глаза, ее взгляд затуманился от наслаждения.
– Прикоснись к себе, – сказал Ник.
Синтия, расширив глаза, посмотрела на свое тело. Неужели она откажется? Неужели отшатнется в ужасе? Ну конечно, так и будет. Но ее пальцы сжали собственную грудь, и Ник едва не застонал от удовольствия.
– Вот так.
Он почувствовал прилив желания, которое уже не мог контролировать.
На ее раскрасневшемся лице промелькнул испуг, но она сделала так, как он ей сказал, и ее пальцы сомкнулись вокруг соска.
Она задохнулась от пронзившего ее наслаждения и выгнулась навстречу его проникающему движению.
– Господи, ты прекрасна.
Синтия закрыла глаза и отвернулась, когда второй рукой прикоснулась к своей разгоряченной плоти.
Ланкастер видел, как ее пальцы приближаются к самому чувствительному месту ее естества. Он двигался медленно и осторожно, давая ей время прикоснуться именно там. Именно в том месте, где соединились их тела, где его плоть проникла в ее влажные глубины.
Ее пальцы прикоснулись к его плоти, вызвав дрожь в теле Ника. Почувствовала ли она, как они дополняют друг друга? Его твердая плоть и ее нежное лоно? Осознала ли изумительное совершенство этого грубого действа?
Синтия прикоснулась к нему опять, на этот раз сознательно, а потом нашла то место, где сосредоточен нерв ее тела, и конвульсивно содрогнулась. Из горла вырвался сдавленный крик, а Ник благодарно увеличил ритм своих движений.
– Ты прекрасна, Син, – выдохнул он. – Прекрасна!
Он подхватил руками ее колени, чтобы крепко удерживать ее на месте.
Он снова почувствовал себя настоящим. Не озлобленным, напуганным или сломанным, а самым настоящим и живым.
Он чувствовал скорое приближение кульминации, потому что не мог больше контролировать себя, наблюдая, как Син ласкает собственное тело.