Круг

— Судя по всему, электричество отключилось из-за грозы.
Улицы были объяты темнотой, погасли даже окна пивных и баров. За стеклами угадывался свет фонариков. «Гроза», — подумал Венсан.
— После сквера второй поворот направо.
Они обогнули маленький круглый сквер, забранный чугунными решетками, и выехали с площади по узкой, мощенной булыжником улице, петлявшей между фасадами высоких домов. Метрах в двадцати различили синий свет мигалок на крышах машин. Жандармерия… Кто-то их вызвал.
— Это что еще за цирк? — удивился Эсперандье. — Ты знал, что жандармерия в деле?
Они припарковались за «Рено Трафик» и «Ситроеном С4» полицейской «масти». Струи дождя расстреливали крыши автомобилей. Сервас молчал. Венсан посмотрел на шефа и удивился, заметив, как тот напряжен. Мартен поднял голову, бросил на помощника непроницаемый взгляд и вылез из машины.
Несколько жандармов в плотных брезентовых куртках стоически мокли под дождем. Один из них направился к прибывшим, и Сервас достал свой значок. Жандарм удивленно вздернул брови: бригада уголовного розыска явилась на место преступления, не дожидаясь вызова.
— Кто руководит осмотром? — спросил Сервас.
— Капитан Бекер.
— Он в доме?
— Да, но я не знаю, можно ли…
Сервас, не дослушав, пошел к двери.
— МАРТЕН!
Он повернул голову и увидел припаркованную чуть дальше по улице, у левого бордюра, машину — «Пежо 307». Передняя дверца со стороны водителя была открыта, а за рулем сидела женщина, с которой Сервас расстался навсегда — во всяком случае, так он думал до сегодняшней ночи.
Дождь, свет фар и синих мигалок слепили глаза, все вокруг казалось зыбким и каким-то нереальным, но Мартен все-таки узнал ее силуэт — он узнал бы его среди тысячи других. Плащ с поднятым воротником. Разделенные пробором вьющиеся белокурые волосы и непослушная прядь, падающая на левый глаз, мгновенно промокли. Она стояла очень прямо, держась рукой за дверцу и выставив подбородок вперед — в точности как в его воспоминании. Страх и страдание ясно читались на ее лице, но гордости она не утратила.
Именно это он в ней и любил — когда-то, очень давно. Пока это свойство ее натуры не воздвигло между ними непробиваемую стену.
— Здравствуй, Марианна, — сказал Мартен.
Она наконец оторвалась от дверцы, кинулась к Сервасу и мгновение спустя оказалась в его объятиях. Он ощутил внутри себя толчок, как при землетрясении, и осторожно обнял всхлипывающую женщину. Жест был скорее протокольно-вежливым, чем интимным. Сколько прошло лет? Девятнадцать? Двадцать? Она выдворила Серваса из своей жизни, предпочла другого и сумела свалить вину на него. Он любил ее, о да… еще как любил… Возможно, он ни одну женщину не любил сильнее — ни до, ни после… Но это было в другом столетии, очень давно…
Марианна отстранилась и взглянула на Серваса; ее длинные, насквозь промокшие волосы коснулись его щеки. Он снова ощутил мини-толчок — 4 балла по шкале Серваса. Ее глаза — два зеленых сверкающих озерца — оказались совсем близко, и он разглядел в них миллион противоречивых эмоций. Боль. Печаль. Страх. Но и благодарность и надежду. Малюсенькую, робкую надежду… Она надеялась на него. Мартен отвел взгляд, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце. Прошло девятнадцать лет, а она почти не изменилась. Разве что появились тонкие морщинки в уголках глаз и рта.
Он вспомнил сказанную ею по телефону фразу: «Случилось нечто ужасное…» Сначала Сервас решил, что Марианна говорит о себе, что это она что-то натворила, и только потом понял — речь о ее сыне: «Юго… Он нашел мертвую женщину, у нее дома… Все против него, Мартен… Его обвинят…» Марианна так плакала, что едва могла говорить, он не понимал и половины слов.
«Что случилось?»
«Он позвонил мне… Его накачали наркотиками… Он проснулся в доме этой женщины и… она была мертва…»
Ее рассказ звучал нелепо, бессмысленно. Сервас подумал, что она могла выпить или что-то принять.
«Марианна, я ничего не понимаю. О ком ты говоришь? Кто такая эта женщина?»
«Она преподаватель. В Марсаке. Юго у нее занимался».
Марсак… Там учится Марго. Сервас растерялся, но тут же подумал, что в университете, лицее и коллеже работает не меньше сотни преподавателей, так что Марго может и не знать именно эту женщину.
«Они наверняка обвинят его. Мартен… Он не виноват. Юго на такое не способен… Умоляю, ты должен нам помочь…»
— Спасибо, что приехал, — сказала она. — Я…
Он жестом не дал ей продолжать:
— Не сейчас… Возвращайся домой. Я с тобой свяжусь.
Она бросила на него затравленный взгляд, а он, не дожидаясь ответа, развернулся и пошел к дому.
— Капитан Бекер?
— Да.
Сервас снова показал удостоверение, что было довольно бессмысленно из-за отсутствия света.
— Майор Сервас. Региональное отделение уголовной полиции Тулузы. А это лейтенант Эсперандье.
— Кто вам сообщил? — с ходу спросил Бекер.
Около пятидесяти, коренастый, судя по мешкам под глазами, страдает бессонницей. Сильно потрясен увиденным. И очень зол. Еще один футбольный болельщик, которого оторвали от телевизора.
— Свидетель, — уклончиво ответил Сервас. — А вас кто предупредил?
Бекер фыркнул так недовольно, как будто не желал делиться информацией с чужими.
— Сосед. Оливер Уиншоу. Англичанин… Он живет в доме на другой стороне улицы. — Капитан сопроводил объяснение указующим жестом.
— Что именно он видел?
— Окно его кабинета выходит в сад. Он увидел молодого человека, сидящего на бортике бассейна, и множество покачивающихся на воде кукол. Зрелище показалось ему странным, и он вызвал нас.
— Куклы?
— Да. Сами увидите.
Они находились в гостиной, погруженной в темноту, как и большинство домов в Марсаке. Входная дверь в дом оставалась открытой, и фары припаркованных во дворе машин, отбрасывающих длинные тени на стены, освещали помещение. Сервас сумел различить обставленную на американский манер кухню: стол со стеклянной столешницей, четыре кованых стула, буфет, а за стойкой — лестница на верхние этажи. Влажный воздух проникал внутрь через распахнутые настежь балконные двери, и Сервас понял, что их специально заблокировали, чтобы не хлопали. Он слышал шум дождя и шелест листвы на ветру.
Фонарь прошедшего мимо жандарма на мгновение выхватил из полумрака их силуэты.
— Они устанавливают электрогенератор, — пояснил Бекер.
— Где парень? — поинтересовался майор.
— В фургоне. Под надежной охраной. Его отвезут в жандармерию.
— А жертва?
Жандарм указал пальцем на потолок:
— Наверху. Под крышей. В ванной.
По голосу Сервас понял, что тот еще не пришел в себя от потрясения.
— Она жила одна?
— Да.
Даже на взгляд с улицы дом был большой — четыре уровня, считая первый этаж и мансарду, хотя площадь каждого составляла не больше пятидесяти квадратных метров.
— Я правильно понял — она преподаватель?
— Клер Дьемар. Тридцать два года. Преподавала что-то там такое — не знаю что — в Марсаке.
Мартен встретился взглядом с капитаном.
— Мальчишка был одним из ее учеников.
— Что вы сказали?
Раскат грома заглушил ответ жандарма, и он повторил:
— Я сказал, что он учился в одном из классов, где жертва вела занятия.
— Это мне известно.
Сервас и Бекер молча смотрели друг на друга в полумраке комнаты, занятые каждый своими мыслями.
— Рискну предположить, что вы — человек куда более привычный, чем я, — прервал молчание жандарм, — и тем не менее считаю своим долгом предупредить: зрелище не для слабонервных. Я никогда не видел ничего столь… омерзительного.
— Прошу простить, что прерываю ваш разговор… — произнес чей-то голос.
Они повернули головы к лестнице.
— Могу я узнать, кто вы такие?
Высокий силуэт медленно выплывал из темноты: человек спустился по ступенькам и подошел к ним.
— Майор Сервас, уголовный розыск Тулузы.
Незнакомец протянул Сервасу руку в перчатке. Роста в нем было метра два, не меньше, длинную шею венчала квадратная голова с оттопыренными ушами и по-армейски коротким ежиком волос. Великан крепко пожал руку Сервасу и представился: