Жесткая блокировка

Следующая метаморфоза произошла с Мартой ближе к ночи, после того как Роман разделся и лег в постель. Ничего не говоря, она залезла к нему под одеяло, энергично сделала то, ради чего залезла, и ушла спать на свой диван.
Роман уже ничему не удивлялся и беспрекословно позволял ей использовать себя в качестве резиновой куклы. На какие только жертвы не пойдешь в интересах службы?
  
14 июня, Варшава
 
Полторы тысячи стучащих колесами верст остались позади. Под этот стук Роман отоспался на двое суток вперед. С Мартой-Евой отношения у них выстроились следующие: днем они большей частью помалкивали, разглядывая бегущие за окном пейзажи Германии и общаясь только в вагоне-ресторане, вечером же Марта снова с похвальным рвением исполняла супружеские обязанности. Правда, на вторую ночь она ушла не сразу, а задержалась на пару часов, видимо, оттого, что перед тем выпила в ресторане коньяку. Размякнув от любви и алкоголя, она лежала в объятиях Романа и рассказывала ему о своем детстве, проведенном без родителей у строгого до невозможности деда.
Все это было Роману знакомо из ее личного дела, но он вежливо слушал, пуская дым в открытое окно. Дед Казимир Гломба держал внучку в ежовых рукавицах, не давая ни малейшего послабления. Никакой косметики, никаких парней, никакой западной музыки и тому подобных излишеств. Он растил из нее железного строителя коммунизма и намертво вбил в мозг следующий постулат: лучшей страны, чем Советский Союз, нет и никогда на будет. При этом на людях он демонстрировал скептическое отношение к СССР и даже позволял себе поругивать его престарелых лидеров. И так же велел поступать и ей. Зачем? Об этом Марта узнала только тогда, когда стала совершеннолетней, и дед решил, что может на нее положиться.
Наконец-то Роману стало понятно происхождение этих бесконечных перепадов в настроении Марты. Старый разведчик с малого детства раздвоил психику ребенка, приучив ее существовать в двух мирах одновременно, что автоматически накладывало отпечаток на все совершаемые ею поступки.
– Ты, наверное, обижена на деда? – спросил Роман, гладя ее бархатистую спину.
– Нет, – поелозила острым подбородком по его груди Марта. – Я его люблю. Он удивительный человек.
– А родителей своих ты помнишь?
– Только маму… Немножко. Не лицо, а так, что-то как во сне. Голос, который меня зовет. Руки, которые меня купают… Отца совсем не помню.
– Выходит, дед был тебе и отцом и матерью?
– Да, – отозвалась Марта. – Хотя мать из него была никудышная.
– Наверное, тебе приходилось с малых лет готовить и убирать?
– Нет, этого не было. Я убирала только свою комнату. А все остальное делала прислуга.
– У вас была в те времена прислуга?
– Ну да. Дед занимал высокий пост в городском управлении, и ему полагалась кухарка и уборщица. Тем более он жил один, без жены.
– А почему он не женился второй раз?
– Не захотел, – просто сказала Марта. – Его жена, моя бабушка, погибла во время войны… Он очень любил ее и поклялся больше ни на ком не жениться. К тому же он считал, что это будет мешать его делам…
«Вот это вернее», – подумал Роман, сдерживая зевоту.
Марта надолго замолчала. Стучали колеса, в окно тек свежий ночной ветер. Роман, согреваемый телом Марты с одной стороны и освежаемый ветерком с другой, задремал, весьма напоминая своим поведением супруга с десятилетним стажем.
Марта какое-то время изучающе смотрела на его спокойное во сне лицо, после чего усмехнулась, как человек, удостоверившийся в своем превосходстве, выскользнула из-под одеяла и ушла к себе.
Роман слышал, как она уходила, но не делал попыток ее остановить, притворяясь спящим. Все эти ночные излияния были не для него. Хорошо, конечно, облегчить душу ближнему, сделать доброе дело. Но как-то нудно вдаваться в подробности чьей-то биографии, тем более что эта биография известна от корки до корки. Через сутки-двое они расстанутся, чтобы уже никогда более не увидеться, и загружать в себя груду бесполезной информации у Романа не было никакой охоты. Секс с ней также восторгов не вызывал, какая-то смесь камасутры и американского кетча, поэтому он тихонько обрадовался ее уходу и тут же уснул.
Проведя две ночи в поезде и преодолев две границы – документы Марты не вызвали ни малейших подозрений, – «супруги Морозовы» прибыли наконец в Варшаву.
Выйдя на перрон, Роман испытал чувство облегчения. Все-таки первая, и основная, часть задания выполнена. Марта успешно из Парижа извлечена, в Польшу доставлена. Здесь больших затруднений возникнуть не должно. Встретиться с дедушкой, узнать, где он хранит списки, забрать их и отбыть на Родину. Всего делов-то. Правда, надо добраться до места. Дед проживал в хуторе под Люблином. На автомобиле – несколько часов езды. Но эти несколько часов были сейчас для Романа чем-то вроде туристической прогулки.
Марта, судя по всему, большой радости по поводу приезда на родину не испытывала. Но Роман уже привык к ее настроениям и внимания на них не обращал. Повесив свою сумку на плечо, он бодро катил чемодан Марты по перрону. Она своей обычной прыти не проявляла и цокала каблуками гораздо тише обычного.
– Вот мы и дома, – сказал Роман банальную в таких случаях фразу.
Он понял, что она побаивается, и хотел немного ее отвлечь и поддержать.
– Вы – может быть, – немедленно парировала Марта.
«Ох, язва», – вздохнул Роман, видя, что в его поддержке никто не нуждается.
Они вышли на привокзальную площадь и, пройдя направо, свернули, согласно инструкции, в первую же улицу. Роман посмотрел на стоящие автомобили, выискивая среди них красную «БМВ».
– Вы, кажется, заблудились? – услыхал он за спиной веселый голос.
Он обернулся. Перед ним стоял рослый, улыбчивый мужчина тридцати с небольшим лет, покручивал в пальцах брелок от автомобильных ключей. Одет он был в белый льняной костюм и белую сорочку, волосы имел цвета выгоревшей соломы. Этакий светлый ангел – еще один связник от Дубинина.
– Нет, мы ищем тех, кто нас встречает, – сказал Роман.
Без паролей в шпионской жизни никак не обойтись.
– Здравствуйте, – протянул мужчина крепкую руку. – Метек.
– Роман. Это – Ева.
– Счастлив приветствовать вас, шановни пани, на польской земле, – сказал Метек, целуя Марте руку.
Целование рук было, конечно, лишним, но Марта соизволила улыбнуться. Похоже, красавец-блондин своей учтивостью угодил ей.
– Идемте, – сказал Метек, забирая у Романа чемодан, – ваша машина немного дальше. Тут совсем не было места, хотя я приехал три часа назад. Пришлось встать чуть не в начале улицы.
Они прошли метров сто пятьдесят, и Метек указал на чистенькую «БМВ», притулившуюся у обочины.
– Вот ваш транспорт. Не лимузин, конечно, но для дальней дороги вполне згоден.
Разговор шел на русском, но Метек то и дело вставлял в речь польские словечки.
– Я за вам проследил от вокзала, – говорил он, укладывая чемодан Марты в багажник. – Хвоста нет, все чисто. Это машина нигде не засвечена, номера только вчера зарегистрированы. Так что можете ездить смело, никто не прицепится. Пшепроше, пани [3], вы куда сядете, вперед или назад?
Марта молча залезла на заднее сиденье.
– Я, чтобы было быстрее, вывезу вас из Варшавы на люблинское шоссе. Дальше уже проще, погоняй по прямой и по указателям. Ну что, едем? – спросил Метек Романа, усаживаясь за руль.
– Едем, – кивнул Роман, садясь рядом с ним.
Торопясь скорее выбраться за пределы Варшавы, Метек ехал так, чтобы переполненный туристами центр оставался в стороне. Роман видел только верхушки величественных костелов и мелькающие в отдалении памятники. Что касается Марты, то она проявляла полное равнодушие к одному из красивейших городов Европы.
– Пани Ева, может, хочет покушать? – спросил Метек, глядя на нее в зеркало. – Тут есть одно цудовное кафе, как раз по дороге. Там подают таких цыплят – пальчики оближешь.