Ловушка для орла

На третий день женщины Мак-Ихе пришли к Хемишу с просьбой, чтобы он выделил им лошадей и взялся проводить к монастырю Святого Колумбана – они хотели помолиться за своих мужчин и заказать службу о благополучии их похода. Обычно в церковь женщин Мак-Ихе сопровождал Ангус, и они не сомневались, что и его сын поступит так же. Однако юноша ответил довольно резко:
– Отец не говорил, чтобы я давал вам его пони. Да и нет у меня желания тащиться к этим длиннополым святошам. Так что идите прочь. А ежели желаете нашим парням добра, отправляйтесь с подношениями в брох. Дух Ночи скорее поможет своим сынам, нежели церковники.
Однако женщины не унимались, вновь и вновь наседали на Хемиша, пока он просто не убежал от них по склону холма, как молодой олень.
Тогда они обратились к Еве:
– Повлияй на своего пасынка. Тебя он послушает.
Ева так не считала: Хемиш избалован отцом, да и ревниво к ней относится. Зато Ева была уверена, что если кто и повлияет на парня, то только мистрис Мойра – ее он почитает, видит в ней едва ли не высшее существо.
Однако в тот момент Мойры нигде поблизости не оказалось – еще с утра она отправилась на холмы, где местные жители установили свои ульи. Ева сама попросила гостью снять мед в сотах, заметив, что эту женщину как будто и пчелы не кусают – может, она и впрямь сродни маленькому народцу? Ведь известно, что пчелы не жалят тех, кто связан с эльфами и фейри.
Узнай об этих слухах Мойра, она бы осталась довольна. Ну а пчелы… Просто надо быть осторожнее, не снимать перчаток и не поднимать до срока тонкую ткань, какая покрывала ее лицо, свисая с широкополой соломенной шляпы. Но и покончив со сбором меда, она не спешила вернуться и устроилась на склоне, глядя на высившиеся вдали склоны гор. Она просидела так долго, словно прислушивалась к тому, что творилось в ее душе. Ибо уже поняла – с отбытием Хата на нее вдруг нахлынуло такое… нет, не успокоение, а какая-то вялость, равнодушие ко всему… тоска.
Мойра старалась разобраться, что ее томит. Она отдавала себе отчет, что попала под обаяние этого странного мужчины. Он был ее похитителем… но и спасителем, спутником, защитником. По сути он стал ей добрым другом. И все же она думала о нем куда больше, чем следовало бы. Она увлеклась им? Однако случалось, что Мойра и ранее увлекалась красивыми, сильными парнями. Насколько это было возможно, учитывая, что она была женщиной вождя Маккензи. Гектор Рой был ревнив, и, если его Мойра на ком-то задерживала взгляд или с кем-то более приветливо общалась, он мрачнел и усылал неугодного под каким-нибудь предлогом. Мойру его ревность лишь забавляла. Разве посмеет она обмануть человека, которому обязана, под защитой которого живет? А эти мимолетные увлечения… Так, немного волнения в крови, вспышка неподотчетного веселья и игривости, и только. Теперь же Гектора Роя рядом не было. Мойра, как и раньше, рассчитывала, что однажды вернется к нему, однако заметила, что постепенно это желание стало каким-то блеклым, неясным. К тому же она была задета тем, что влюбленный вождь Маккензи не смог разыскать ее и вернуть. Конечно, Дэвид хитер и все продумал, когда выкрал ее. Но за время, что прошло с тех пор, она ни от кого не слышала, что могущественный барон Кинтайла Гектор Рой Маккензи разослал повсюду клансменов, дабы разыскать свою фейри. Зато известно, что он примирился с Манро, готовится к войне и даже с Церковью наладил отношения, получив от нее благословение. Раньше церковники предвзято относились к живущему с двумя женами Гектору, а теперь… Мойра неожиданно поняла, что вождю Маккензи нынче выгодно ее исчезновение и, возможно, он смирился с ним. Или решил, что она сама сбежала от него. Это может озлобить его и отвратить от Мойры. А может, она не так уж дорога Гектору Рою, как надеялась?
Но мысли о Маккензи как приходили, так и исчезали. Сейчас молодую женщину куда больше интересовал Хат. Загадочный, полный обаяния и дерзости хитрец, чувства которого по отношению к ней Мойра не могла понять. Некогда Хат сказал, что желает ее, хочет с ней близости, да и за проведенное вместе время он неоднократно мог взять ее силой, как обычно поступают похищавшие женщин горцы. Но Хат так не поступил. И Мойра решила, что его увлечение ею было лишь сиюминутной прихотью самца, которого потом отвлекли иные заботы и желания. Это даже разочаровало Мойру, она привыкла к тому, что легко покоряет мужчин. Но как покорить такого, как Хат? Да и стоит ли? Она ведь уже поняла, кто он. Чужак, иноземец, выдающий себя за клансмена Маклейнов.
Вздохнув, женщина подняла корзину с сотами и отправилась в долину Мак-Ихе. Но едва приблизилась к селению, как ее тут же окружили местные женщины, наперебой стали уговаривать повлиять на Хемиша, заставить его проводить их в церковь. Мойра понимала желание женщин, однако вынуждена была их разочаровать, пояснив, что сегодня уже поздно отправляться в дальний путь, даже если Хемиш даст им лошадей. Завтра же… Кто знает, что будет завтра? Но женщины продолжали настаивать на своем, и она все-таки решила поговорить с парнем. Не столько даже ради них, сколько ради него самого.
Солнце уже садилось, когда она обнаружила Хемиша за домом: парень вернулся с пустошей и теперь поправлял изгородь в загоне для коз. Хмуро посмотрев на усевшуюся неподалеку молодую женщину, он продолжал вбивать деревянной киянкой колья, на которых держался плетень. Но через время, чувствуя на себе взгляд Мойры, резко повернулся:
– Чего уставилась? Можешь не просить. Чтобы я послушался этих куриц и сам пошел на поклон к попам из обители…
– Но дело ведь не в поклонении францисканцам, не так ли, Хемиш? Ты ведь крещеный, и твой отец служит преподобному отцу Гилберту, так что можешь не рассказывать мне, что ты язычник, признающий только духов из полой башни. И ты отказался от поездки, потому что знаешь – ты настолько грязен и неухожен, что францисканцы просто не допустят тебя в храм Божий. И тебе из-за этого станет стыдно.
Юноша хотел что-то сказать, но едва не задохнулся от возмущения.
Мойра же продолжила: она понимает смущение парня, однако он и впрямь запустил себя и от него так несет хлевом, что даже сам Ангус подозревает, что его сын сходится с козами. К тому же он переживает, что Хемиша трудно будет женить, ибо ни одна женщина не подпустит к себе такого грязного, как подземный гном, парня. Более того, наверное, и дух Ночи из полой башни никогда не явится к похожему на козлоподобное существо мужчине, каким стал сын главы рода Сынов Ночи.
Мойра специально дразнила Хемиша и, даже когда тот стал потрясать своей киянкой, говорила с ним мягко и спокойно. Ева, наблюдавшая за ними со стороны, видела, как юноша в конце концов отбросил свое орудие и сел, обхватив колени и опустив голову. Мойра села рядом, они о чем-то разговаривали, потом она поднялась и пошла к Еве.
– Приготовь мыла, Ева. Хемиш согласился помыться. И надо еще как следует обработать ему голову щелочью – парень весь завшивел.
Ева была поражена: она не единожды говорила мужу, что его сын ужасно выглядит, но тот лишь отмахивался: дескать, когда придет время, Хемиш сам поймет, что с ним не так. И вот Мойре удалось за какие-то полчаса принудить злобного мальчишку к повиновению. И Ева подумала, что гостья, наверное, и впрямь фейри, которой не смеют отказать обычные смертные.
Не только Ева, но и другие женщины Мак-Ихе были удивлены, узнав, что злобный Хемиш дал свое согласие. Когда он вымылся в ручье, а позже позволил обработать голову и даже выстричь колтуны, то неожиданно оказалось, что парень довольно хорош собою. Обласканный и размякший от всеобщего расположения и похвал, Хемиш вышел к вечернему костру, и даже пожилые члены клана выразили ему свое одобрение, позволив сидеть рядом с ними.
Тем вечером Мойра рассказывала Мак-Ихе историю о рыцаре Тристане и его женщинах – Изольде Белокурой и Изольде Белорукой [14]. История любви рыцаря к прекрасной белокурой Изольде, жене короля Марка, взволновала слушателей, но они решили, что эта любовь была греховной. Тристан сам повинен в своих бедах, раз не оценил такую женщину, как его жена, нежная и преданная Изольда Белорукая. Когда же они спросили у Мойры, откуда она знает это сказание, то были удивлены, узнав, что мистрис прочитала историю в книге. О, они слышали о книгах, но считали, что разобраться в том, что там написано, могут только ученые монахи. А тут сидящая рядом с ними чужачка уверяет, что обучена этой науке. По сути колдовству, как они полагали, пусть и освященному Церковью, раз уж в обителях так почитают грамотность. Один старик даже сказал Мойре: