Anorex-a-Gogo (СИ)

 Очевидно, эти слова были написаны, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше.
 Фигня. То, что я Фрэнк Айеро, совсем не повод для гордости.
 Я натягиваю на лицо свою влажную подушку и мечтаю иметь достаточно смелости, чтобы задушить себя.
 ***
 Каким-то образом мне удаётся провалиться в беспокойный сон, из которого меня вырывает голос.
 — Да, он здесь... Прости, как, ты сказал, тебя зовут? — это был голос моей матери, доносившийся из прихожей.
 — Джерард, — ответил другой голос, немного хриплый от огромного количества выкуренных сигарет.
 Моё сердце подпрыгнуло от чего-то, что было похоже на счастье, но затем быстро превратилось в дикий страх. Я не мог увидеться с Джерардом, не мог позволить ему увидеть меня в таком состоянии. Не мог позволить Оуэну увидеть его. Меня тошнило просто от мыслей о том, что Оуэн сделает, если узнает, что здесь был Джерард.
 Это волновало меня. Джерард и Оуэн. Я имею в виду, Джерард видел, как Оуэн приказывал мне выйти из машины, слышал это, был свидетелем и точно заметил мой страх. Он узнает. Каким-то образом он видит меня насквозь.
 Я снова закрываю глаза и поворачиваюсь лицом к стене, как раз когда дверь открывается. Мама спрашивает Джерарда, откуда он меня знает. Я могу слышать чистое любопытство в её голосе. Интересно, как бы он звучал, если бы она, наконец, точно узнала, гей её сын или нет. Я напрягаюсь, просто думая об этом.
 — Мы... — многозначительная пауза от Джерарда, — друзья. Мы друзья. Я — брат Майки, — наконец отвечает он.
 Затем дверь захлопывается, и тишина наполняет комнату. Я напрягаю слух, чтобы расслышать их голоса, удаляющиеся от моей двери. Может быть, они на самом деле поверили, что я сплю. Я снова открываю глаза, но потом слышу вздох и звук падения сумки на пол. Джерард садится в кресло, в котором его брат сидел полтора часа назад. А потом всё стихает, зато теперь я знаю, что он находится в комнате.
 — Боже, Фрэнки, что он с тобой сделал, — шепчет Джерард. Я предполагаю, он не думает, что я его слышу, я же изображаю сон. Он протягивает руку и убирает волосы с моего лица, и я могу снова почувствовать его запах сигарет и дешёвого одеколона. Я пытаюсь вдохнуть его как можно незаметнее. Боже, это похоже на то, как будто он грёбаный наркотик, который заставляет меня кайфовать.
 — Я никогда не должен был позволять тебе выходить из машины, — вздыхает он.
 На этом месте я замираю. Откуда он может это знать? Он не может видеть физические повреждения, нанесённые Оуэном, потому что я укрыт одеялом. Для него я выгляжу таким же потрёпанным, как вчера. То же разбитое лицо, перевязанная рука со стежками под бинтом. Так откуда он может знать? Что он увидел такого, что пропустили моя мама, Майки и даже я сам?
 Проходят долгие минуты, когда я пытаюсь выглядеть спящим, а Джерард просто сидит, пропуская мои волосы сквозь тонкие пальцы, и смотрит на меня "спящего". Это успокаивает меня, и мне на самом деле становится трудно бодрствовать. Это чувство безопасности, которое я испытывал вчера, когда он сидел со мной в коридоре, это реально было только вчера? Кажется, что много-много лет назад. Дождь тихо стучит по крыше, почти как колыбельная...
 И затем я слышу пение. Тихое, настолько тихое, что я едва могу расслышать его. Я уверен, что никогда раньше не слышал эту песню. И чёрт, это заставляет меня захотеть заплакать. Джерард — тупой, вечно источающий сарказм Джерард, — поёт. Для меня. Или "спящего" меня, потому что я уверен, он бы никогда не сделал этого, если бы я не спал. Я напрягаю слух, ловя каждое слово его драгоценного голоса.
 А потом я вдруг замираю, понимая две вещи:
 1) я улыбаюсь, как полный дурак, и
 2) мои глаза широко открыты, и я смотрю прямо на Джерарда.
 Как я, чёрт возьми, это допустил?
 Уже слишком поздно снова закрывать глаза, и если я попытаюсь это сделать, то буду выглядеть просто глупо. Наши глаза в буквальном смысле замыкаются друг на друге, и никто не отводит взгляд. Так что я делаю ещё более глупую вещь и просто продолжаю смотреть на него и улыбаться. Мои глаза начинают слезиться, так что я быстро мигаю пару раз. Он усмехается.
 — Я победил.
 — Что? — я удивлён и растерян.
 — Ты моргнул, так что я выиграл.
 Мне требуется секунда, чтобы переварить то, что он сказал, но потом я понимаю, что он имеет в виду.
 — Так нечестно! — протестую я. — Я не знал, что это было соревнование!
 Его улыбка становится ещё шире, если это возможно, и он с наслаждением смеётся.
 — Ну, очевидно, что это твоя вина, нужно быть более наблюдательным, — отвечает он, даже не пытаясь скрыть своё очевидное ликование.
 Доверьте Джерарду Уэю превращать серьёзные моменты в грёбаные гляделки.
 Я сдаюсь и надуваю губы, даже не пытаясь хотя бы присесть и занять более достойное положение. Я собираюсь продолжать лежать в своей грёбаной комнате, и Джерард просто должен смириться с этим.
 Видимо, он тоже так считает. Но он находит выход и просто ложится рядом со мной на кровать, лицом к лицу. И, чёрт возьми, всё ещё улыбаясь.
 — Джерард, — шиплю я, нервно поглядывая на закрытую дверь. — Что, если моя мама решит зайти?
 — Называй меня Джи.
 — Какая разница?
 — Для меня разница есть.
 Я вздыхаю и закатываю глаза.
 — Хорошо, Джи, что если...
 — Нет, не так.