Шерлок Холмс из 8 «б» класса (СИ)

Наташа спросила ее:
— А каким тоном вы их задаете? Таким, как сейчас?
Полина Викторовна вскочила, глаза ее засверкали, и она закричала на Наташу:
— Ты, дурочка молодая, не знающая жизни, помолчи! Сама научись жить! Если ты дочь начальника главка, то не лезь в то, в чем не разбираешься! — и сердито выбежала из комнаты. Остальные промолчали.
Над Леней разразилась гроза. Полина Викторовна собиралась поставить вопрос о его переводе в спецшколу для трудных детей. Наташа умоляла ее не делать этого, но она, и еще пара учителей старшего поколения была непреклонна:
— Они, эти детдомовцы, на всем государственном живут, сидят на шее народа, да еще смеют так вести себя! Все условия им обеспечены, учись, так нет, характер надо показать! Правду говорят, что от таких родителей, как у них, и дети вырастают такими же, как не старайся воспитывать.
Наташа не знала, что делать. Глядя себе под ноги, побрела домой, одна, без сопровождения. Дима встретил ее у крыльца школы, и она в отчаянии рассказала ему все.
— Понимаешь, он ведь не такой! Он хороший, добрый мальчик, многим интересуется, и учиться мог бы отлично, а что ведет себя так, так это у него защитная реакция такая, чуть что, сразу в свою раковину, и все в штыки. Ну как им это объяснить?!
Тут и началось их сближение с Димой. Впервые за все годы дружбы он обнял её, прикоснулся теплыми губами к щеке, вытер слезы на ее глазах ее же шарфиком и твердо сказал:
— Пойдем в детдом, прежде чем они пришлют письмо.
Наташа от благодарности нежно прижалась к нему, чего не делала все годы их дружбы, всегда держась на некотором расстоянии.
— Какой ты хороший, милый…
С этой поры начались у них новые отношения, которые каждый таил в своей душе, незаметные внешне, зажглась какая-то искорка. Но было совершенно очевидно, что это была любовь, так неожиданно вдруг раскрывшаяся за все эти долгие годы.
Директор, строгая, в очках, сухопарая и высокая женщина средних лет пригласила их сесть, внимательно выслушала взволнованную Наташу.
— Пусть пишут, что я могу с ним сделать? Побить? Так нельзя. Лишить кино или ужина? Они и так уже лишены родительского тепла. Коллективное воспитание только на бумаге хорошо смотрится. А к Лёне нужен особый подход, тут я с вами согласна. Из него можно веревки вить, если по-хорошему, а можно и грубость услышать в ответ. Умный мальчик, но характер у него очень сложный. Эти дети, они во всем подражают взрослым, ссорятся, страдают, у них появляется комплекс неполноценности, а уж генетика… — она неопределенно покрутила рукой в воздухе, — Я тут сделала за много лет анализ адаптации выпускников из детдомов, это тема моей диссертации, и пришла в ужас: более половины становятся преступниками! Им некуда идти, они не умеют жить в жестоком взрослом мире. Тут мы их кормим, одеваем, все по часам, все, как в неволе, ребенок еще хочет спать, а тут подъем. Знаете, я сама очерствела от этой постоянной боли за них. У меня нет семьи, я всегда тут. Человеку, имеющему семью, здесь работать трудно.
Долго говорили, изливали душу. Расстались, можно сказать, друзьями, Наташа попросила директрису помочь отстоять Леню.
Назавтра Леня пришел в приподнятом настроении. Он подошел к Наташе и сказал ей тихонько:
— Спасибо за то, что вы меня похвалили, мы с нашей матерью (так они называли директрису) чай вчера в ее кабинете пили, и долго разговаривали.
Урок сегодня был особенный, посвященный предстоящему дню 8 марта. Писали поздравления женщинам.
Вечером Наташа открыла тетрадь Лени и прочла написанное.
 
 
Хотелось бы «поздравить» женщин тех,
 
Кто в вихре удовольствий кружит,
 
в угаре пьяном ждет утех,
 
Любой ей станет мимолётным мужем.
 
А знаете ли вы мученья тех,
 
Кого вы выбросили в детстве?
 
Как вещь ненужную для всех.
 
Кому достались мы в наследство?
 
 
 
Не знают женщины о том, как плачут дети от жестокой доли.
 
С пеленок жизнь у них, как у солдат в строю.
 
И, как у пташек, что живут в неволе.
 
Что даст им няня или медсестра,
 
гроши за ту работу получая.
 
Волчком кружась с полночи до утра,
 
Нас «на авось» в болезнях оставляя!
 
 
 
Так запретите же тем женщинам рожать!
 
И запретите дамам этим имя — мать.
 
Я так хочу взглянуть в глаза хотя б одной.
 
Что обрекает нас на нравственные муки.
 
Изгои мы с изломанной душой,
 
И смотрят все на нас, как на зверей, от скуки.
 
 
 
Убейте лучше в сроки у врачей.
 
Нас, брошенных понять несложно.
 
Опутывать гуманной ложью можно.
 
Но пытка-жизнь поверьте, невозможна!
 
 
Рифма хромала, размер тоже, но разве дело было в этом! Для такого маленького ребенка это было слишком хорошее, не от хорошей жизни, знание того, о чем он пишет, и сожаление о своей судьбе, которая могла бы не быть связанной с детским домом.
Наташа плакала навзрыд от своей беспомощности что-либо изменить в жизни этих детей. Она с самого начала, только поступив в институт, дала себе зарок жить только на свою зарплату, принципиально отказалась от помощи отца, кажется, этим даже обидев его, и могла только купить себе еду, помочь Саше и ее маленькому брату, на этом ее возможности и заканчивались.
Маленький Миша уже начал вполне связно говорить, и Наташа хотела позже, когда его мать вернется из больницы, попробовать устроила его в ясли. Шерли добросовестно исполнял обязанности, выполнял данное слово, тетя Раиса тоже.
Вскоре пришли Дима, Володька, а за ними и Шерлок. Поставили на стол шампанское. Закуска была скудной, у Наташи теперь, можно сказать, большая семья, и на себя денег хронически не хватало.
Шерлок доложил, что Саша и брат получили все и всегда под присмотром соседки — добровольной помощницы, чувствуют себя прекрасно. Наташа поделилась своими мыслями по отношению к Лене, она все чаще думала о том, чтобы взять его к себе. Дима промолчал, но было видно, что ему эта идея не очень понравилась, а Володька просто махнул рукой и засмеялся над столь нелепой идеей стать матерью Терезой.
— С такими стремлениями, придется вам, мадмуазель, изменить свои убеждения и не отказываться более от помощи родственников, да еще таких важных. Только мачеха вам этого не простят-с. И вообще, это ребенок уже взрослый, зачем тебе оно? Лучше выйти замуж… за меня, разумеется, и родить своих детей.
— Никогда! — ответила Наташа, и засмеялась, увидев вытянувшееся лицо Вовки, — Я не про выйти замуж, а про помощь отца. Я должна научиться обеспечивать себя сама.
— А я-то подумал… — хмыкнул Владимир, — Вот и давай, думай побыстрей, не задерживай очередь! — и, довольный своей шуткой, как обычно, громко рассмеялся.
Шерлок оказался, как всегда на высоте.
— Я бы согласился с доводами Наташи, если бы ни одно обстоятельство: таких детей много, а Наташа у нас всего одна. Тут уже все общество нужно менять, а не продукт его деяний, — философски закончил речь Шерлок, — Ну а это не по нашим силам, и не уверен, возможно ли вообще.
— Хотя, — продолжал он, — Если подумать, то ситуацию можно исправить очень просто. Вы можете приглашать его к себе по воскресениям, печь пироги, я тоже буду помогать, если мне впоследствии не запретит уважаемый муж, — и он выразительно поклонился Дмитрию.
Тот слегка покраснел, а Наташа рассмеялась.