Ussr (СИ)

Знак же был отчасти и похож на крест, но как бы другой. И тоже весь золотой. Ну и там рассказывался принцип переноса жизни - не то, чтобы один народ переселился с планеты на планету и все, и оставил свои семена. Нет, оно как струей перетекает, жизнь, как наследование в программировании. Вот есть первичный класс, есть класс потомок. Все также - наследование, инкапсуляция. Практически один в один - в наследуемых классах старые методы переопределены - они могут вообще быть не похожими на первичные, но все равно они происходят из первичных. Но кто с этой системой не знаком, не поймет. Единственно, в программировании наследники как бы навороченнее, сильнее. А тут - не обязательно.
Может быть как бы и не регрессивный потомок, а вообще - некий потомок. Суть, общем, была понятна, единственное, что навскидку мне ее не рассказать, надо хорошенько подумать - какие к этому слова подобрать. Но вот во всем этом была свежесть - ранние люди к Богу приходили пешком. Ну, типа пришел - и всё. И храмов не строили - так как они сами как грибы вырастали.
Шеф как-то сказал:
- После двадцати лет Усилителя он уже не нужен. Мозг начинает сам себя усиливать, но есть несколько секретов в плане питания - в некоторых случаях начинается чрезмерное потребление энергии, человек начинает хиреть и можеть вообще захиреть. Очень хорошо помогает китайское сливовое вино.
32. Герлы
Ованес, понятное дело, привёл герлов. Конечно, это были всё сплошь местные давалки, но свежие, не второго класса.
Я разглагольствовал:
-Женщину надо уважать! Но надо и помнить о том, что надо.... Надо, знаете ли.... Надо уметь давать по рукам. И чтобы был слышен хлопок. Потому что уважение, это, знает. Вот кот. Если чего чрезмерно уважать, он может нагадить там, где не надо. Из уважения тоже.
Клинских посмотрел на меня, но промолчал. Еще бы. Его удел был просто - молчать сидя на кухне. Герлы его гладили.
-Мурзик. Васька. Котька.
Я так и представлял, что Котька сейчас включит фары глаз и ответит:
-Ну что ты, стрекоза тротуарная? Что ты руки тянешь, в натуре?
Нет, он молчал. Он даже мурчал. Колбасы было так много, что это усиливало осязания счастья. Девочки все было средние, ну то есть уже после 22-х, но раньше 27-28, той поры, когда первый несвежак наступает.
Вообще, лучший ворзраст - 18 лет. Еще лучше 17. Потом уже не то. Потом - грусть, тоска. Но всё это касаемо потребителей. А мы, мы с Дро до сей поры занимались локацией, а что до водки, то это была лишь приставка к жизни. Нужна суть. Можно отослать читателя сей прозы к теории о свинье. Свинья всё время ест. Но всё это не важно.
Свинья даёт мясо.
Когда мы едим мясо, мы же не спрашиваем - когда и что ела свинья?
Мы вспоминаем дни свиньи? Такого-то числа ей давали какой-то особенный комбикорм.
Словом, сон Клинских был очевиден. Герлз, имена: Надя, Женя, Оля. Женя была не очень. Но я думаю, это с точки зрения совсем уж юношей. Я помню, раньше всякий отвязный парень на вечеринке считал своим долгом произвести акт диогенизации. То есть, осветить лицо. Не то, чтобы Диоген чисто светил. Нет, он светил. И в лицо, неприменно. Он же носил факел днём, освещая путь - так как не видел людей. А на природе, если фонарик, например, один на всех, то подсветка шла спичками.
Я всё говорю к тому, что Женю бы тогда не оценили. Но молодёжь - она такая. Вся сплошь коневоды. Особенно раньше было. Сейчас проще, потому что сейчас и требования другие - есть шмотка унисекс, есть, например, андрогинизация. Потому, Женя бы в наше время была бы, может быть, лысой. Ей бы подошло. Ногти - оранжевые. Синие контактные линзы. Всякие там проколы тела. Словом, словом досталась она Дро, и они общались - и душой, и телом. Ну, и молодцы. Отдых, счастье. Еще говорят, досуг.
Я общался с Олей. Досуг! Мы вышли курить на кухню.
-Надя сидит одна, что ли? - удивился я.
-Одна, а чо.
-Вот же. А ты знаешь такой вариант, две девушки один парень. Давай ее отправим к ним.
-Да пусть сидит, чего тебе?
-Да жалко.
-А не жалей.
-Точно, - сказал Клинских.
Оля поначалу не поняла. Но и потом не поняла.
-Слышь, Влас, там под столом, что ли кто-то?
-Не знаю.
-Ну глянь. Чо он подсекает.
Я посмотрел на кота. Он делал вид, что ничего не говорил.
-Надька замужем, - сказала Оля, - у нее этот самый. Дедушка. Член Политбюро, у-у-у. Она так, чтобы разгуляться, часто не может. Он вчера на Кубу поехал.
-Почему дедушка? - не понял я.
-55 лет.
-В чем прикол?
-Спроси. Ну, квартира как пять этих.
-Брешешь, - сказал я, - у нас три комнаты. Ну у них, пусть, пять. Я что, не знаю.
-Ну не три. А два. И даже уборщица есть. Прикинь.
-Прикидываю. А что ж мы её оставили?
-Вас же двое.
-Ну и что. Слышала про свальный грех.
-Влас, слушай, а правда. Он же сегодня еще на Кубу не уехал. А завтра. Не вчера. И я думаю - если его нет дома, то, может он поехал по своим козам.
-Да чо ты, - сказал я, - мужик тоже имеет право. А за ней не следят?
-Зачем?
-А чо вы её с собой таскаете тогда?
-Она сама. Нравится ей. Ну, вышла замуж за пенсионера, там своя замутка. А теперь же охота. Вот мы и выходим.
-А Ованес?
-А, а чо тебе?
-Да нет, ничо.
-Как раз через её дедушку, ну мужа этого, привозят товары. Джинсы, бухло бывает. Магнитофоны. Ованес их продаёт. Он не предлагал? А, вот его Мальборо. Он говорит, Кампучийское. Самое вкусное.
-Брешет, - сказал я.
-Да что ты заладил?
-Да я просто. А ты ничо.
-Ты мне говорил. Мне все говорят. Знаешь, ты не думай, что она бедная. Она на фабрике не работает. Не то, что я.
-А сколько ей лет?
-Двадцать пять. Здоровая уже кобыла. Институт закончила, не работает. Он ей даёт переводить что-то. Она переводит. Но то чепуха. Она работает с Ованесиком. Иванес мы его зовём. Слышал - ярко свэтит луна.....
-Про ишака, - сказал я.
-А ишак не дурак, ишачонка родил, а дурной Иванес, элементы платил.
-Алименты.
-У нас говорят - элементы. Короче, хочешь, я тебе отдам. Но не сегодня. Я еще хочу.
-Значит, они контрабанду вместе тусуют, - сказал я.
-Да.
-Значит, у них общее дело. Она его любит?
-Я не знаю. Может он и знает, что она с нами лазит.
-А у неё с Ованесом того?
-Нет, ты что. Ему некогда. Мы раз зацепили командировочных. А у неё был Паша. Молодой такой, неопытный. Как раз её Семён Семёныч на партсъезд укатил, так они неразлей вода были. А мы с Женькой смотрим, ну что она в нём нашла? Нравится? Убегай. Да куда ж убежишь. Он связал её, старый осел.
-Детей же нет, - заметил я, - почему связал?
-Ты умный такой. Да ты сам уже - дедушка.
-Получишь.
-Короче, я точно знаю, что он их спалил. Но никто ничего не знает - высказал он её или нет. Из этого, Влас, выходит, что может быть, он ей не муж.
-Ты что.
-А вот что. Ну, откуда я знаю. Просто так. Так считаетя. Что дедушка - ей муж. Может, так и есть. А, ну я штамп не смотрела. Надо штамп посмотреть.
-Если не муж, то кто?
-Дедушка.
-Родной, что ли, дедушка?
-Ну ты же видишь, они привозят барахло. Бухло импортное.
-Ну и что?
-Они вместе работают.
-Ну и пусть работают. Муж и жена заняты одним делом.
-Да. Да ты дурак или как?
-Чо ты, - сказал я.
-А ты чо.
-Хватит. А ты меня понесёшь?
-Полетишь.
-Как карлсон, - сказал Клинских.
Оля обернулась, потом посмотрела на меня.
-Зачем ты голос меняешь?
-Так надо.
Я скажу, что в былые годы всё так и было. Собирается молодёжь. Пьют, занимаются сексом, потом, устав от этого неплохого занятия, все допивают, может - гитарка, может - магнитофон. У нас, словом, было также. Поговорили о Болгарии. Не знаю, зачем. Надя вела себя вполне странно - будто её всё устраивало, что такая вот вечеринка, что ей никто не достался.