Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

— Какое там! — отмахнулся Чарлз. — Гэвин способен преодолеть так не одну милю. Вот игра — не для него.
— Наверное, тяжело переживает свой дефект?
— Ну, не знаю… Он всегда был таким. По-моему, пользуется этим. Например, моя мать жалеет его и думает, что ему положено снисхождение. Отсюда и грубость Гэвина.
— На мой взгляд, уйти и бросить Мэвис — это перебор, — заметила Абби.
— Типичный Пленмеллер! Игра на публику. Уолтер Пленмеллер тоже был ужасным типом, хотя там сыграло роль ранение на войне. Скажите, сэр, — обратился Чарлз к Драйбеку, — все Пленмеллеры были такими несносными, как Уолтер и Гэвин?
— Я не был знаком со всеми, — ответил Драйбек. — Все-таки их семейство живет в нашем графстве уже целых пять столетий!
— Наверное, в этом все дело, — усмехнулся Чарлз. — Упадок рода!
— Смерть Уолтера Пленмеллера — такая трагедия! — воскликнул майор. — Самое сильное потрясение в моей жизни. Гэвин мне не нравится, но я жалел его. Ясно, бедняга Уолтер был не в своем уме, но Гэвину от этого не легче.
— Он, кажется, покончил с собой? — спросила Абби. — Тетя Мириам не склонна об этом распространяться. Что на самом деле произошло?
— Уолтер отравился газом. Оставил Гэвину письмо, в котором, в сущности, утверждал, что тот его до этого довел, — ответил скороговоркой Чарлз, сворачивая на Хай-стрит. — Это, конечно, чушь: он страдал невыносимыми мигренями, в конце концов они его сгубили.
— Высадите меня на перекрестке, Чарлз, — попросил майор, хлопая водителя по плечу.
— Уверены, сэр? — уточнил тот, притормаживая.
— Да. Спасибо, что подвезли! — Машина остановилась. — До свидания, мисс Дирхэм. Надеюсь, мы еще успеем сыграть до вашего отъезда. До свидания, Драйбек. Пока, Чарлз!
Майор двинулся в направлении «Ультима Фула», но свернул, не доходя, на Триндейл-роуд. Через несколько сот ярдов Чарлз опять затормозил, чтобы высадить Драйбека, после чего покатил к Фокс-лейн.
— Заходите, что-нибудь выпьем, — предложила Абби. — Тетя Мириам обрадуется. Сама она никогда ничего не пьет, но убеждена, что я не живу без джина, и всегда им запасается, когда я ее навещаю. До чего она милая! Большинство тетушек категорически против коктейлей, они только твердят: «С тебя, конечно, достаточно?» От нее такого не услышишь. Она так усердно подливает, что ее саму можно принять за пьянчугу.
— Уговорили, — кивнул Чарлз, выпрямляясь и захлопывая дверцу. — Зачем, думаете, я вас повез?
— Я решила не спрашивать.
— Я бы все равно не сознался. Я уже много лет безответно влюблен в вашу тетку Мириам. К тому же она и моя тетушка.
— А вот и нет!
— Спросите ее саму. Она приглядела меня еще ребенком. — Чарлз открыл калитку и шагнул в маленький аккуратный садик. К нему радостно бросился толстый черный лабрадор, и он стал с удовольствием гладить пса. — Видите? Даже Рекс знает, что я здесь желанный гость, а ведь он — существо невеликого ума. Уйди, старый дурень, ты перегородил мне путь!
— Дело в том, что пес особо не разбирается, — с чувством возразила Абби. — Рад любому бродяге.
Она подняла голову, чтобы проверить, как Чарлз отнесся к ее дерзости. Он смотрел на нее с улыбкой — и, кажется, не только…
— Неужели?
— Рекс очень дружелюбный, — пролепетала она, чувствуя, что краснеет. — Вот и тетя Мириам, машет рукой нам из окна. Идемте!
Чарлз пошел следом за ней в коттедж.
Мисс Паттердейл, пребывавшая в счастливом неведении о том, в какой неудачный момент напомнила о себе, поприветствовала их кивком.
— Хорошо провела время? — обратилась она к Абби.
— Замечательно!
— Что еще ей говорить? — усмехнулся Чарлз. — Она ведь была в гостях у меня.
— Вряд ли это помешало бы ей сказать правду. Джину? — предложила мисс Паттердейл, подтверждая характеристику, данную ей племянницей. — Смешаешь сам: я купила все, что принято подмешивать в джин. Надеюсь, меня не обманули.
Чарлз оглядел ряд бутылок на кухонном столе.
— Тут есть все на любой вкус. Вы молодец, тетя Мириам. Будем пробовать!
— Что это? — удивилась Абби, принимая из его рук стакан и опасливо снимая пробу.
— Открытие века! И стаканчик более-менее чистого оранжада для тети Мириам. — Чарлз сунул мисс Паттердейл стакан и кое-как разместился рядом с ней на тесном диванчике.
— Ты ничего в него не подмешал? — спросила с подозрением мисс Паттердейл.
— Разумеется, нет! За кого вы меня принимаете?
Мисс Паттердейл окинула его суровым, но любящим взглядом.
— Ты был одним из самых отчаянных сорванцов, каких я только встречала.
— Это было до того, как я попал под ваше влияние. Вы — лучшая тетушка на свете!
— Ладно тебе! Кто был у вас в гостях? Кроме Тэддиаса Драйбека и майора?
— Все-все, кроме вас и Нашей Флоры. Это был успех светского сезона! Майор сообщил, что Наша Флора вот-вот ощенится. Шучу! Хотя она так похожа на Ультиму, что я бы не удивился.
— Уллапула, — подсказала мисс Паттердейл. — Я встретила Флору на выгоне, она все мне рассказала.
— Уллапула! — почтительно повторил Чарлз. — Первый раз слышу, но уже одобряю.
— Все равно Ультима Аплифт лучше, — возразила Абби. — Мое любимое имя!
— Даже лучше Умбреллы? — недоверчиво спросил Чарлз, после чего развернулась дискуссия о сравнительных достоинствах абсурдных кличек, которыми награждала своих пекинесов миссис Миджхолм.
Мисс Паттердейл, приняв участие в споре, заявила в своей язвительной манере:
— Вы оба ошибаетесь. Ультима Урф обскакала все клички.
— Ультима что?
— Урф, самая мелкая в помете. Она околела.
— Не понимаю!
— Так называют чахлое потомство, — объяснила мисс Паттердейл. — Клички как клички, вот только, крича на всю улицу: «Урф! Урф! Урф!», чувствуешь себя глупо. Мне, по крайней мере, было бы стыдно. Но у меня нет права насмехаться над Флорой, более нелепые клички для коз, чем Розалинда и Селия, еще надо поискать. Не иначе, у меня случилось помутнение рассудка. Сегодня Селия отвязалась и заблудилась. Я пошла ее искать и встретила Флору. Она гоняла по выгону своих собачек.
— Уллапула уже ощенилась? — поинтересовалась Абби. — Вот бы полюбоваться ее щенятами!
— Придется подождать недели две-три. Флора считает, что роды начнутся не раньше завтрашнего дня. Но на приеме ее не было не из-за собак, просто она не хочет встречаться с мистером Уорренби. У них произошла страшная ссора. Он пинком согнал Улисса со своей цветочной клумбы!
— Вот животное! — ахнула Абби.
— Я тоже против, — поддакнул Чарлз. — Надо нанести ей визит соболезнования. Я симпатизирую Улиссу, достойный песик. Еще «Особого Коктейля Хасуэлла», Абби?
Она с готовностью подставила стакан.
— Благодарю. Уорренби тоже не пришел, — сообщила Абби тетке. — Заработался! То-то Мэвис повторяла про бедного дядюшку, самостоятельно наливающего себе чай!
— Ничего, ему полезно! — усмехнулась мисс Паттердейл. — Если у Мэвис есть хоть чуть-чуть здравомыслия… Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что от людей, жертвующих собой, в мире одно зло.
Чарлз поперхнулся своим «Особым Коктейлем». Абби, глядя на тетку со смесью возмущения и обожания, заметила:
— Кто бы говорил!
— Хочешь сказать, что я тоже жертвую собой? Вот уж нет!
— Тетя Мириам! Вы всю жизнь трудитесь ради бедных и немощных, только и думаете, что о благотворительности…
— Это не самопожертвование. Просто я — дочь приходского священника и приобрела эту привычку с детства. Кстати, мне нравится. Когда я говорю о стремящихся к самопожертвованию, то имею в виду таких, как Мэвис, превращающих себя в половую тряпку, отказывающихся от всего, что им мило, ради прихотей отпетых эгоистов вроде Сэмпсона Уорренби. Они мнят это добродетелью, но какая же это добродетель? Взять Сэмпсона Уорренби. Если бы ему не позволялось тиранить Мэвис, то он вел бы себя гораздо приличнее и вызывал бы больше симпатии.
— Не исключено, — пожал плечами Чарлз. — Хотя лично мне он еще неприятнее, когда старается произвести хорошее впечатление, чем когда воображает себя небожителем. Послушали бы вы рассказы моего отца о его проделках на городском совете! Уорренби прямая дорога в кукловоды, поскольку он обожает дергать за веревочки и заставлять всех плясать под свою дудку. Удивительное самомнение!