Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

— При этом мы допускаем, что у ее дяди имелось ружье, — напомнил Хемингуэй. — Если ружья не было, то ваша версия несостоятельна. Было или нет?
— Я не знаю, имелась ли у него винтовка, — ядовито проговорил Драйбек. — Хотя оружие калибра 0,22 — обычная вещь в сельском доме.
Инспектор Харботтл мрачно взглянул на него и прищурился, а Хемингуэй продолжил:
— Допустим. Учтите, это еще не установлено, но впереди у нас много времени.
— Ага! — торжествующе воскликнул Драйбек. — Вы забываете одно важное обстоятельство, старший инспектор. Если мы соглашаемся, что Уорренби застрелили в семь двадцать — а я не вижу причин сомневаться, — то где находилась мисс Уорренби перед тем, как прибежала к мисс Паттердейл?
— Кстати, когда это произошло? — спросил Хемингуэй.
— К несчастью, точно определить невозможно, но мои поиски позволяют сказать, что прошло не менее четверти часа. Мисс Уорренби совершила непростительную ошибку, правильно назвав время, когда, по ее собственным словам, она «услышала выстрел». Прежде чем бежать к мисс Паттердейл, необходимо было избавиться от орудия преступления.
— Малышка лишилась чувств, что неудивительно! — вставил Харботтл.
— Ерунда, Хорас! Она закапывала винтовку в грядке со спаржей! Знаете, сэр, я очень вам признателен. Вы все объяснили! Теперь я знаю, куда поворачивать, если вдруг забреду в тупик. А пока не стану больше отрывать вас от ужина.
После этого Хемингуэй, вытолкав возмущенного Харботтла из розария и простившись с Драйбеком, сел в машину к сержанту Карсторну.
— Куда теперь, сэр? — спросил тот.
— Какое здесь наливают пиво? — поинтересовался Хемингуэй.
— Хорошее. Можно выбрать любую марку.
— Значит, едем туда. Инспектор немного удручен, надо привести его в чувство.
— А то вы не знаете, что я не беру в рот спиртного! — буркнул Харботтл, подсаживаясь к шефу.
— Кто говорит про спиртное? Детям — оранжад, скажите спасибо и за это.
— Перестаньте, сэр, прошу вас!
— Вам удалось выжать из Драйбека что-нибудь важное? — спросил сержант.
— Еще бы! Исчерпывающую историю преступления! — радостно сообщил Хемингуэй. — Ума не приложу, зачем вам понадобились мы с Харботтлом, когда у вас есть Драйбек? У него тренированный ум, и с его помощью он легко раскрыл преступление.
— Тренированный ум? Можно подумать, у вас не такой, шеф!
— В том-то и дело, что совершенно не такой! — жизнерадостно откликнулся Хемингуэй.
— Я чуть с ума от Драйбека не сошел! — пожаловался инспектор. — От него и от его тренированного ума. Больной у него ум, вот что! Это же надо: бросить тень подозрения на невиновную юную леди!
— Она вам приглянулась? — спросил Хемингуэй. — А мне, честно говоря, нет.
— Не станете же вы утверждать, что такая нежная малышка может иметь к преступлению какое-то отношение? — воскликнул инспектор.
— Нет. Я другое скажу — это вас не покоробит: нужно на все смотреть непредвзято! В речах Драйбека много смысла, если не учитывать, что он все это несет от испуга.
— Да уж, напуган он сильно!
— Естественно. Вы бы на его месте тоже боялись. Убил он Уорренби или нет, не знаю, но Драйбек доказал себе, что мог бы это сделать. Теперь мне необязательно доказывать это самому.
— Он допустил как минимум одну оплошность, — заметил инспектор. — Откуда ему известно, что Уорренби застрелили из винтовки калибра 0,22?
— А вы уже решили, что он знает это, поскольку сам стрелял? Может, и так, но я не удивлюсь, если тем же самым знанием владеет вся деревня.
— Если так, то виноват доктор Уоркоп, — сказал сержант, внимательно их слушавший. — Или дурень Хобкирк. Они так довольны своей осведомленностью и собой, что я не удивлюсь, если они не держат язык за зубами. Попробуй собрать все оружие этого типа теперь, когда многие предупреждены! Надо было заняться этим сразу, как только у нас появилась пуля.
— Не огорчайтесь! — посоветовал Хемингуэй. — Если птичка, которую мы ловим, не вылетела из окошка Бродмурской лечебницы для маньяков, то у вас был шанс собрать только самые невинные стволы. Лучшее, на что можно надеяться, — найти бывшего владельца такого ружья, который его куда-то задевал. Куда мы, собственно, приехали?
— В бар «Красный лев», сэр, — напомнил водитель.
— Идемте, Хорас! Послушаем, что говорят об этом ужасном преступлении местные жители. Вам, Карсторн, лучше бы туда не заходить, вы все мне испортите. Хотя они уже достаточно нагляделись на машину, так что идемте с нами!
— Пока нас видел только один человек, — уточнил сержант, глядя на «Красного льва». — Мистер Пленмеллер, он сидит у окна. Может, мне действительно остаться в салоне?
— Вам лучше покончить с предрассудками, — грозно произнес Хемингуэй. — Вы с вашей неприязнью к этому писателю и инспектор со своим зубом на бедного старика Драйбека — а он очень полезный свидетель, я даже не ожидал, — того и гляди, меня заразите. Ну-ка, представьте меня местному эксперту по преступлениям!
Это, впрочем, оказалось излишним. Стоило троим полицейским войти в бар, как Гэвин Пленмеллер, стоя выпивавший в обществе мисс Дирхэм, майора Миджхолма и младшего Хасуэлла, радостно окликнул их:
— Кого я вижу! Мой друг сержант Карсторн, а с ним начальство из Скотленд-Ярда! Сюда, сержант! Догадайтесь, о чем мы тут судачим? Джордж, обслужите джентльменов и запишите на мой счет! Это для того, — продолжил он, приглядевшись к Хемингуэю и обращаясь уже только к нему, — чтобы вы чувствовали себя обязанным мне, если вдруг вздумаете меня арестовать. Вы — старший инспектор Хемингуэй, вели дело Гизборо. Рано или поздно я вас разговорю: я много отдал бы за улики, которых следствие тогда не разгласило. Я не пропускал ни одного заседания суда. Кстати, познакомьтесь: мисс Дирхэм. Она, как и мистер Хасуэлл, не имеет отношения к делу, о чем сильно сожалеет, в отличие от майора Миджхолма, чьи причины покончить с Сэмпсоном Уорренби, при всей их смутности, вы непременно выявите.
— Ну и язык у вас, Пленмеллер! — вздохнул майор. — Добрый вечер, старший инспектор. Грустная история!
— Наглая ложь! — радостно сказал Гэвин. — На самом деле мы все в восторге! Или вы имели в виду, что она грустная для Уорренби?
— Как я погляжу, мистер Уорренби не пользовался здесь популярностью, — промолвил Хемингуэй. — Добрый вечер, майор! Я уже имел удовольствие познакомиться с миссис Миджхолм.
Майор вздрогнул:
— Вы побывали у моей жены?
— Не совсем так, сэр. Я встретил ее в Фокс-Хаусе. Ее, Улисса и Унтиди, — спокойно уточнил он. — Очаровательные собачки! Насколько я понимаю, они выигрывают все призы?
— Надо же, от полиции ничего не укроется! — пробормотал Гэвин, заставив майора слегка покраснеть. — По-моему, миссис Миджхолм не следовало приводить Улисса на место, где его постигло унижение. Это садизм, не находите?
— Нет, не нахожу! — отрезал майор.
Абби простодушно уставилась на Гэвина и заявила:
— Это не смешно! Почему бы вам не выяснить, кто на самом деле виноват, вместо того чтобы придумывать невесть что про людей, которые совершенно ни при чем? Вам и карты в руки: вы сочиняете умные остросюжетные романы! Сама я не читала ни одного, но все их хвалят.
— Молодчина! — восхищенно воскликнул Чарлз.
— Низкая попытка подкупа! — усмехнулся Гэвин. — Я к ней глух. Сочиняя свои умные романы, деточка, я нахожусь в лучшем положении: заранее знаю, кто убийца. То есть знаю, кто совершит злодеяние. Это огромная разница, демонстрирующая удручающее расхождение между жизнью и вымыслом. К тому же у всех моих подозреваемых есть убедительные мотивы. Вы никогда не встречали таких толп мошенников, каких я могу собрать на тесном пятачке. Например, однажды я написал историю про убийство кинжалом в деревне вроде этой, так там даже у церковного служки было мрачное прошлое. Но жители Торндена для меня слишком респектабельны. Не скажу «скучные», только намекну.
— Себя самого вы тоже назвали бы скучным, сэр? — спросил Хемингуэй.