2012. Точка возврата (СИ)
— Нам никто не поверит, — поддержал Лену художник.
— Но зато, после сыворотки памяти, очутившись на двадцать лет назад, мы, в отличие от шести миллиардов землян, будем понимать, что с нами произошло. И иметь в запасе целых два десятилетия, чтобы, во-первых, выяснить…
— …какого события дожидались индейцы, — перебил Андрей, — перед тем как выбить последнюю дату на календаре, какая сила сможет вернуть планету в реальное время.
— И соответственно что-то предпринять, — подвела итог Лена. — Значит, вы согласны?
— А есть другие варианты?, — задал риторический вопрос я".
"15 декабря.
Лена снова собрала нас в лаборатории. Карева приготовила окончательный состав сыворотки памяти. На столе лежал маленький металлический пенал.
— Я рассчитала дозу препарата для каждого отдельно, у нас ведь разный объем памяти, различные генетические характеристики, — Лена выдвинула крышку — в мягкой поролоновой подложке были утоплены три одноразовых шприца, наполненные прозрачной жидкостью. — Укол, — Карева отогнула воротник блузки и ткнула пальцем справа, ниже шеи, — лучше сделать сюда, прямо в ключицу. Тяжелых побочных эффектов не обещаю. Но в первое время придется нелегко.
— Превратимся в лунатиков или заведем знакомства с призраками?, — грустно пошутил я.
— Мозг начнет сопротивляться сыворотке, — строго посмотрела на меня ученая дама. — Не знаю точно, каким образом, ведь клинические испытания препарат не проходил. Могу лишь предположить, что станут сниться перекрестные сны, продолжение сегодняшней действительности, потому что неблокированная память захочет автоматически генерировать логические цепочки старой жизни. Возникнет путаница: где реальность, а где ночное видение. Не исключены галлюцинации. Но постепенно мозг приспособится, новая входящая информация стабилизирует деятельность нервных клеток.
— Почему нужно делать уколы каждому дома?, — повертел в руках предназначенный ему шприц Андрей. — Может, встретимся здесь через четыре дня? Чтобы быть вместе?
— Она предоставляет нам шанс передумать, — похлопал я художника по плечу, взял свою порцию сыворотки памяти и покинул лабораторию.
Через четыре дня!".
"19 декабря
Итак, завтра 20 декабря. Завораживающее, загадочное и самое страшное для человечества сочетание цифр — 20.12. 2012.
Лена утверждает, что после сыворотки памяти мозг придет в замешательство. Готов ли я к столь тяжким испытаниям? Может быть, станет легче, если как-то себя об этом предупредить? Хорошо бы оставить дневник в таком месте, чтобы я смог его быстро обнаружить.
Погодите-ка: Борисенко-младший что-то рассказывал про пространственно-временные лакуны. Антошка еще похвастался бабушкиной картиной. А что если и вправду "Мальчик с зайцем" проваливается в такие ямки? Невероятно звучит? Да все, что произойдет завтра, звучит нереально. К тому же других идей у меня в любом случае нет.
Снял картину со стены, осмотрел — нет, сюда дневник никак не спрятать. Места маловато. Если только использовать картину для первоначальной подсказки. Например, маленькую записку скотчем я вполне прилеплю к раме. Никто и не обратит внимания, зато я в какой-то момент шершавость обязательно замечу, ведь постоянно утыкаюсь в картину, когда говорю по телефону.
Отлично получилось! Ну, а сам дневник отвезу на дачу — погода, правда, противная, утром выпал мокрый снег, быстро растаял, под ногами грязища, но, ничего, надену ботинки-вездеходы. Положу блокнот в дорожный сундучок на чердаке. Вдруг повезет, и я смогу книжицу в другом времени найти, прочитать, а значит, и быстрее адаптироваться к новым условиям.
Вернусь с дачи домой, перед сном обниму Лилю и Антошку (Зойку поцеловать не удастся, она переехала к Михаилу). Возьму сыворотку и расположусь в гостиной (кстати, Андрей уговорил Лену, они сегодняшний вечер проведут вместе). Сделаю инъекцию, и стану ждать завтрашний день.
И будь, что будет!".
Лукошкин захлопнул дневник. Значит явь — вовсе не реальность, а сон? А то, что он считал долгим сном, на самом деле действительность?
Бред! Как такое может быть? Опять столько вопросов!
— Но, по крайне мере на один я сейчас знаю ответ, — вслух произнес Лукошкин. — С Аркадием и Юлей ничего страшного не случилось. Получается, что они еще… не родились!
И Егор неестественно громко захохотал, чтобы скрыть подступающий к горлу страх безумия.
Часть вторая.
ДЕЖАВЮ
Пролог.
(продолжение)
Ночь тянулась бесконечно.
Звездно-черная, утомительно беспокойная.
Неизбежный признак старости. Если раньше жрец, как любой другой мужчина его племени, спал по ночам и бодрствовал днем, то постепенно сутки разбились на равные части. Открыв глаза на рассвете, медленно проведя обряд омовения и так же неспешно позавтракав, в полдень Икшефтус отдыхал, потом вновь занимался делами и опять устраивался на ложе. Так же проходила и ночь: короткие промежутки забытья чередовались с такими же по длительности периодами бессонницы. Но если днем Икшефтус хорохорился и обязательно гулял в лабиринтах пирамиды, то с наступлением темноты, то и дело, просыпаясь, большей частью сидел на набитом высохшей соломой тюфяке и терпеливо ждал, когда усталость сомкнет веки. За многие годы он привык к ночным бдениям и даже находил в них преимущество: по крайней мере, с неба спускалась прохлада, и дышалось чуть легче.
Икшефтус повернул голову к оконному проему: подмигивая, старика приветствовали звезды. Икшефтус попробовал подсчитать, сколько серебряных точек поместилось в темном прямоугольнике. Но сбился после первой сотни. В окно заглянул лунный диск, сияющий как кусок мутного, в царапинах льда.
Икшефтус лег лицом к стене — высохшие кукурузные стебли зашуршали под спиной. Жрец порадовался, что живет на вершине пирамиды: сюда не долетали пугающие звуки окружающих город джунглей, здесь не беспокоили летучие мыши или грызуны, непременно снующие по ночам в человеческом жилье. Тишина и покой — одно из главных снадобий для стариков.
И, неожиданно потеряв нить рассуждений, провалился в забытье.
Ему снилась дорога. Та самая, по которой он шел когда-то с трагической вестью из Теотиуакана в Чичен-Ицу. Босые ступни касались горячих каменных плит, покрывающих тропу. Только теперь тропа не пустынна. То у обочины ему улыбался отец, то из-за деревьев выглядывала улыбающаяся мать, то прямо перед носом пробегала сестренка. Он пытался с ними заговорить, но во сне не всегда удается выжать из себя какой-либо звук. Вот и сейчас, мальчик (а старик видел себя именно ребенком) лишь открывал как рыба рот, из него вылетали беспорядочные хриплые звуки.
— Почему вы прячетесь? Я хочу к вам!, — наконец, сумел выкрикнуть-выдохнуть Икшефтус.
И закашлялся.
Старик оторвал голову от тюфяка, сел и попытался продышаться.
Сколько уже тунов минуло с того самого путешествия в Чичен-Ицу. Но что произошло с его народом, почему вдруг разрушились города, и куда исчезло сообщество жрецов, Икшефтус так и не смог понять. Проводя долгие ночные часы без сна, он перебирал в уме различные варианты. Наиболее приемлемой версией Икшефтус считал ту, что родилась из пристрастия майянских жрецов приносить жертвы многочисленным богам. Недаром при входе в каждый храм, на самой нижней его платформе устанавливали тцомпантли — подставку для черепов. И если поначалу в расход (практиковалось быстрое вырывание сердца из груди) шли пленные, то в дальнейшем, когда количество рабов резко уменьшилось, потому что всех, кого можно в округе найти, завоевали, принялись за простых горожан. Икшефтус видел, во что превратилась великая Чичен-Ица. Разбитые скульптуры, разграбленные храмы, дома, которые буквально на глазах затягивались зеленым покровом: джунгли не терпят пустоту, поэтому буйная растительность добиралась даже до пирамид. Так вот, может быть, подобный разгром устроили разъяренные жители города и потом, испугавшись содеянного, разбежались? Что касается вырождения непосредственно жрецов… Демонстрируя силу воли, бесстрашие и всепоглощающую любовь к богам, настоятели храмов издевались, иначе и не скажешь, над собой! Женщины протыкали языки, а мужчины делали дырки в пенисах. Ну и откуда родиться детям, если один из участников процесса дырявый?